Андрей Николаев - Таро Бафомета

Рыцарь явно собирался проткнуть его, насадив на копье, как бабочку, а Игорь все никак не мог выйти из оцепенения. Бег коня все убыстрялся, летела из-под копыт черная земля, горел в лунном свете стальной наконечник копья и, несмотря на фантастичность происходящего, Корсаков вдруг понял, что если будут стоять вот так, как истукан, то через считанные секунды копье пробьет ему грудную клетку, разорвет сердце и на этом все закончится: непутевая жизнь, пьянки, случайные связи... Анюта! А как же она? Ведь он только-только встретил что-то действительно важное, без чего жизнь казалась теперь пустой забавой, достойной только глиняных болванчиков, пляшущих, веселящихся, спаривающихся, грустящих и умирающих наконец по указке кого-то неведомого.

Корсаков оглянулся. Нет, обратно до леса не успеть. Что если подпустить поближе и рвануть в сторону? Или бросится под копыта коня? Или ...

Сквозь звон доспехов и перестук копыт донесся звонкий отрывистый звук, будто где-то в лесу, за спиной Корсакова, лопнула басовая струна. Что-то ударило всадника в грудь и на панцире расцвело белое оперение толстой стрелы. Снова звон струны и новый цветок расцвел на решетке забрала. Рыцарь глухо вскрикнул и опрокинулся на спину, падая на круп коня. Всхрапнувший конь сбился с галопа, тяжесть седока повела его в сторону и он, храпя, пронесся на расстоянии метра от Корсакова, обдав того клочьями пены и запахом пота.

Корсаков ощутил, как из тела словно вытащили стержень - его вдруг ударила крупная дрожь. Ноги покосились и он рухнул на колени. Рвотные позывы сотрясли тело. Во рту появился привкус желчи, он сплюнул густую слюну, помотал головой, приходя в себя. Топот копыт становился все глуше и внезапно исчез совсем. Корсаков поднял голову. Конь, тащивший на себе тело рыцаря, таял в свете луны, как клуб дыма под порывом ветра.

Помогая себе руками, Корсаков поднялся на ноги и, шатаясь, побежал к далеким огонькам, уже не выбирая, что под ногами: пашня или некошеное поле.

Ноги вязли в распаханной земле, или путались в траве. Он падал, поднимался и, не отводя взгляда от далеких огней, бежал к ним, как стремится застигнутое штормом судно к спасительному огню маяка. Легкие горели, глаза заливал пот, он смахивал его рукавом, оглядывался, все еще не веря, что страшный всадник исчез. В очередной раз он оглянулся перед тем, как вломиться в кусты, нога встретила пустоту и он покатился вниз по склону оврага, стараясь закрыть лицо от хлеставших по нему веток.

Корсаков лежал лицом вверх на дне распадка. По земле стелился туман, он смотрел на мутные звезды, на луну, окруженную ореолом. Голова кружилась, вновь дали знать о себе ребра, поврежденные охранниками Анютиного папаши. Он пошарил вокруг, пальцы проваливались в мокрые прошлогодние листья, полусгнившие, источавшие горький аромат.

Чего же это я так перепугался? Ведь все обошлось. Корсаков старался не думать о том, что напугал его не сам всадник в средневековых доспехах, не появление рыцаря на боевом коне в пятидесяти километрах от Москвы в двадцатом веке, а то, что рыцарь ждал именно его, Игоря Корсакова. Ждал, затаившись в лесу и хотел убить. Именно убить, а не просто напугать или взять в плен.

Игорь попытался вспомнить свое состояние, когда он допился до белой горячки. Тогда ему тоже мерещились и люди, и животные. Они были вполне натуральные, даже разговаривали с ним, но внезапно исчезали, или переносились с места на место, стоило ему на мгновение отвернуться. Сейчас было не так: мало того, что он видел всадника, он еще и слышал звон доспехов, топот коня, и даже чувствовал запах конского пота. Когда конь, роняя пену, пронесся мимо, он явственно ощутил на лице брызги и комочки земли, поднятые копытами. Или я не все знаю о делириум тременс, или все происходит наяву, решил Корсаков. Но тогда объяснений этому не может быть, потому что этого не может быть никогда,

Страх потихоньку отпускал его, он встал на колени, приподнявшись над низко стелившимся туманом. По склону оврага росли кусты орешника и, насколько он мог увидеть в полутьме, молодые березки. Добравшись до склона, он выбрал наиболее сухое место и присел, привалившись спиной к одной из них.

Крикнула ночная птица, кто-то зашуршал в траве, а может просто земля осыпалась. После того, что пришлось пережить, возможность встретить какое-то животное воспринималась Корсаковым как небольшое развлечение. Хотя, конечно, если здесь рыцари по полям скачут, то почему не появиться медведям, а то и тиграм? Нет, скорее единорогам и драконам.

Возбуждение прошло вместе с паникой и он все сильнее чувствовал холод и сырость земли, на которой сидел. Не хватало еще простудиться.

Корсаков встал, хватаясь за березку и пошел вдоль оврага, придерживаясь за деревца. Направление на огни он потерял, карту тоже обронил пока кувыркался, и самое лучшее было выбраться наверх, но склоны оврага были слишком круты и он подумал, что если поскользнется и вновь свалится вниз, то так и останется лежать, истратив последние силы.

Овраг был узок, звездное небо над головой походило на дорогу, усеянную светлячками. Он попытался вспомнить какие-нибудь созвездия, но из всех знал только Большую Медведицу, а ее не было видно. Без нее он не мог даже отыскать Полярную звезду, чтобы хоть приблизительно определить направление.

Вскоре Корсаков заметил, что склоны становятся отложе, подлесок впереди смыкался, вставая стеной - значит овраг кончался. Куда только выведет?

Он пробивался вперед, отводя ветки, склоняя в сторону деревца. Стволы становились все толще и выше, запахло хвоей. Стало быть он вышел к лесу - и то хорошо. Корсаков остановился передохнуть и ему показалось, что впереди, за деревьями он увидел красноватый отблеск. Сделав несколько шагов, он прислушался. Тишина в лесу никогда не бывает полной: легкий ветер шелестит листьями, прогрызают ходы в стволах древоточцы, кто-то охотится ночью, кто-то прячется, но сейчас Корсаков явно расслышал голоса, треск валежника в костре, почувствовал запах дыма. К нему вновь вернулся страх - что если это те, кто охотится за ним? Хотя, с другой стороны, они не станут разводить костер в ночном лесу. Если только не хотят выманить его.

Он пошел вперед осторожно, ощупывая ногой землю впереди прежде, чем сделать шаг. Голоса приближались. Насколько он мог судить, разговаривали два человека. Слов он пока разобрать не мог, но вероятно, подойдя поближе, можно будет узнать, кто это жжет костер: заблудившиеся туристы, бомжи, решившие пограбить пустующие дачи, или...

Сквозь деревья стало видно пламя костра. Корсаков, пригнувшись, перебежал к толстому стволу ели и прижался щекой к шершавой коре. Отдышавшись, он на четвереньках прополз вперед и, приподнявшись, осторожно выглянул из-за поваленного дерева.