Максим Курочкин - Аниськин и сельские гангстеры

И начинать надо сейчас, пока следы совсем не остыли. Чем он занимается вне службы? Рыбалка. Еще? Наверняка ходит в лес. Огород? Нет. Скотина? Тоже нет. Женщины? Вряд ли. Разберемся на месте. И пусть мне всю жизнь придется пролежать в зарослях крапивы, но с поста я не уйду, пока не докажу виновность или невинность Смирнова.

– Погодь, сынок, погодь меня! Мы этого шута горохового вдвоем быстро заломаем, – свесил печной валенки. – Давно я удаль молодецкую не дегустировал.

– Демонстрировал.

– Ага. Это самое слово.

– Неважно. В засаду я вас не возьму. На печи-то еле-еле сидите, а все туда же – в засаду.

– А если я тебе чего скажу на ушко, возьмешь?

– Что вы можете мне сказать? Что вы знаете? Какая численность семейства печных тараканов? Или сколько лет снохе вашей – Анне Васильевне?

– Не поминай эту сатану в юбке, – сплюнул дед, – а то явится. И не забижай старца. Я ведь не только на печке умею. Я еще и на люди выхожу, когда ты долго в засадах валяешься.

С народом общаюсь.

– Как же ты выходишь, если Анна Васильевна тебя застукать может? – заподозрил неладное Костя.

– Дык я маскируюсь. Зря, что-ли, в разведке служил. У меня и прикид есть.

Валенки скрылись, и через минуту с печки раздался тоненький, дребезжащий гнусавый голосок:

– Простите, если можете, мы не местные, обычаев ваших не знаем, отстали от поезда и страдаем всеми известными неизлечимыми, но незаразными заболеваниями.

Вслед за голоском появились известные уже валенки, прикрытые чем-то длинным и черным, и с печки слезло нечто, навевающее воспоминание о выживших и постаревших сыновьях Тараса

Бульбы, так и посвятивших всю свою жизнь обучению в бурсе.

Нечто было одето в длинный черный балахон и подпоясано старым, потрескавшимся солдатским ремнем. Голова его была закутана в большой темный платок. Деда во всем этом великолепии выдавали только валенки с ногтями и длинная, спутанная бородища.

– И что в таком виде ты намерен изображать? – давясь от смеха, поинтересовался Костик.

– Восточную женщину, отставшую от поезда, – уверено ответил Печной.

– Восточные женщины, конечно, отличаются от наших, но не так сильно. Насчет бороды и валенок я что-то сомневаюсь.

– Вот дурья башка, – горестно вздохнул дед, – и чему вас только в гимназиях учат. Ты что, не замечал, что почти все восточные женщины то, что ниже глаз, платком прикрывают? Зачем, как ты думаешь? Нешто красивая баба будет красоту неземную от мира скрывать? Бабы они хитрые, они от мира только дефекты прячут. Худобу ватой маскируют, а плешивость париками. Значит, там у них дефект. Я даже теорию научную вывел. Вот у негров бороды не растут? Не растут. Значит, они растут у восточных женщин. Причем, заметь: как встречаются негры с бородами, так встречаются и восточные женщины без бород.

– Ты все перепутал, дед, – поспешил опровергнуть абсурдную теорию Комаров, – восточные женщины, наоборот, считаются самыми красивыми на земле, поэтому и прячут красоту – заметь, красоту, а не бороду – за платком. Чтобы не будить в сердцах мужских соблазна. Ведь в основном прячут лицо только замужние молодые красавицы, девчонки и старухи лицо не скрывают. Как ты это объяснишь?

– Горгонами! – взвился дед, – как девка замуж выйдет, так горгоны в ней и взыграют, и зашевелят своими щупальцами. Борода и начинает расти. А как стареют – горгоны дохнут от их старческой крови ядовитой, как мухи от дихлофоса, вот бороды и лысеют. Можно опять без платка ходить. Ну, что скажешь?

– Во-первых, не горгоны, а гормоны. Медуза-горгона – это

из мифологии. А во-вторых – большего бреда я даже от тебя еще не слышал. И почему тогда у других женщин бороды не растут?

– Тоже растут, – совсем разошелся дед. – Просто они их щипчиками выщипывают. А восточным мужья не разрешают. Вот женишься – сам увидишь, как эти медузы-горгоны кажный божий вечер перед зеркалом бороды щиплют. И не путай меня! Мне так считать удобнее, для разведки! Что же теперь, ради тебя бороду брить? Может, еще ногти на валенках постричь потребуешь? И сами валенки снять?

– Не надо, не надо, – замахал руками Комаров, – а то ты сейчас докажешь, что женщины всех континентов с рождения не снимают валенок и специально проращивают ногти. А не видно валенок, потому что женщины их удачно маскируют капроном и педикюром.

– И докажу, – тряс бороденкой дед. – Если не возмешь меня в разведку, я тебе еще и не то докажу!

– Ну какой толк от тебя в разведке? – начал злиться Костя, – даже в наряде восточной женщины ты фигура заметная. Сельчане тебя сразу заметят и рассекретят.

– Дык, давно уже заметили и не рассекретили. Что я, в первый раз в таком виде на разведку хожу?

Только сейчас Костя стал вспоминать, что уже вроде как видел в толпе местных стариков мрачную и угловатую фигуру в черном. Но фигура ничего не нарушала, поэтому Комаров и не акцентировал на ней свое внимание. Так значит, все это время, пока он думал, что немощный Печной доживает свой век на снохоубежище, он спокойно бродил по селу, общался с людьми и, может даже, выбалтывал тайны следствия всему Но-Пасарану!

– Дед, а ты случаем, не того? – осторожно спросил Костя, – не разболтал чего? Я же вслух обычно говорю.

– Да как только твой язык недоразвитый посмел такое подумать! – закричал дед неожиданно высоким голосом, – да как посмел ты только заподозрить такое про меня, разведчика!

В запале он начал скидывать с себя платок и черный балахон, но позабыл про ремень и запутался в длинных полах наряда.

– Тихо, тихо, – испугался Костя реакции деда, – я просто еще не забыл портвейн и баню.

– Дык то приколы были, сколько раз можно тебе говорить, – кричал Печной откуда-то из недр «наряда восточной женщины», – а то дело сурьезное. Думаешь, только тебе интересно преступления распутывать? Все село этим забавляется почитай неделю. Столько версиев наворотили – тебе и в страшных снах не снилось. Все, конечно, бред сивой кобылы, но эмоциональные зерна в этом бреде есть.

– Рациональные?

– А я как сказал? – вынырнул дед где-то в районе рукава,

– ну, это неважно. Ты главное, скажи, хочешь, чтобы я тебе помогал, или нет?

– Ну, хочу, – рассмеялся Костя.

Дед, и правда, мог принести пользу при определенных условиях. Среди ровесников он пользовался авторитетом, если получилось бы направить его энергию в нужное русло, из него получился бы неплохой осведомитель. Печной еще немного, для солидности, побарахтался в балахоне и опять принял вид молодой, судя по его уверениям, восточной женщины.

– Ну, я пошел, – сказал он просто и направился к двери, не забыв прикрыть бороду платком.

– Дед, – позвал его Костя.

– Чего?