Филип Дик - Скользя во тьме

Как-то раз Арктур собирался отправить одну из собак — черт, как же ее звали, ту черненькую, Полли или еще как-то? — к ветеринарам, чтобы ее усыпили. Ее просто невозможно было ни к чему приучить. И Баррис тогда провел с Полли многие часы, даже сутки, нежно ее дрессируя, разговаривая с ней, пока она не успокоилась и чему надо не обучилась, так что ее не пришлось приканчивать. Питай Баррис черную злобу ко всему, что шевелится, он нипочем бы временами не был способен на такую доброту.

— Такси слушает, — откликнулся телефон.

Он дал адрес бензозаправки.

И если слесарь Карл распознал в Арктуре тяжелого торчка, размышлял он, мрачно слоняясь в ожидании такси, то здесь не вина Барриса. Когда Карл подкатил на своем пикапчике в 5 утра, чтобы сделать ключ для арктуровского «олдса», Арктур, надо полагать, расхаживал по тротуарам из клубничного желе, взбирался по отвесным стенам, отбивался от рыбьих глаз, мохнатых медуз и прочих глючных тварей. А где-то поблизости как пить дать маячил метровый контрактник на тележке. Тогда-то Карл и сделал свои выводы. Пока слесарь выпиливал новый ключ, Арктур, наверное, плавал вверх-вниз, как мыльный пузырь, стоял на голове без помощи рук и говорил ушами. Неудивительно, что Карла это никак не порадовало.

Возможно даже, размышлял он, что Баррис пытается прикрыть нарастающую неадекватность Арктура. Ведь Арктур даже свою машину уже не в состоянии содержать. Он выкидывает коленца — правда, не намеренно, а просто потому что его блядские мозги загажены наркотой. Хотя, если уж на то пошло, это еще хуже. Баррис делает, что получается, — так, по крайней мере, можно предполагать. Но его мозги тоже загажены. У них у всех…

Dem Würme gleich’ ich, der den Staub durchwühlt,Den, wie er sich im Staube nährend lebt,Des Wandrers Tritt vemichtet und begrabt.[3]

…мозги загажены, оттого и взаимодействуют так говняно. Говняный ведет говняного. И прямо в говно — навстречу судьбе.

Возможно, прикидывал он, Арктур сам обрезал и заплел провода, а также устроил все коротухи в своем цефаскопе. Среди ночи. Но зачем?

Вопрос «зачем?» обещал быть трудным. Однако с загаженными мозгами было возможно все — любой спектр запутанных, как провода цефаскопа, мотивов. За время своей тайной работы на правоохранительные органы он множество раз с этим сталкивался. Эта трагедия была не новой — просто еще один случай в компьютерных досье. Очередной этап маршрута в федеральную клинику, как у Джерри Фабина.

Все эти парни ходили по одной игровой доске, стояли теперь на разных квадратиках в неравной удаленности от цели, которую они, каждый в свое время, достигнут. В итоге все они достигнут этой цели — федеральной клиники.

Так было записано в их нервной ткани. Точнее в том, что от нее еще оставалось. Теперь уже ничто не могло их остановить или повернуть назад.

Причем, решил он, Арктура это касалось больше других. Так ему подсказывала интуиция, только-только зародившееся озарение — независимое от всех действий Барриса. Таков был новый, профессиональный прогноз.

Также и его начальники в ведомстве шерифа Оранжевого округа решили сфокусироваться на Арктуре; на то у них, несомненно, были причины, о которых он ничего не знал. А ведь растущий интерес к Арктуру стоил отделу кучу денег: смонтировать в доме Арктура голосканеры, платить ему за анализ воспроизведения, а также другим, выше рангом, которые выносили суждения по поводу того, что он им приносил… Возможно, это неким образом согласовывалось с необычным вниманием Барриса к Арктуру. И начальство, и Баррис избрали Арктура своей главной мишенью. Но что он сам увидел в поведении Арктура такого, что поразило бы его своей необычностью? Независимо от этих двух сторон?

Пока такси катило дальше, он размышлял о том, что, скорее всего, придется еще некоторое время наблюдать, прежде чем он на что-то наткнется; за одни сутки у монитора такое не раскрывается. Необходимо будет проявить терпение, приготовиться к долгой, кропотливой работе, настроиться на бдительное ожидание.

Впрочем, стоит ему только заметить в поведении Арктура что-то загадочное или подозрительное, как у него сразу же окажется трехточечная засечка, третье подтверждение чужих интересов. Это даст определенную гарантию. Таким образом, расходование разными сторонами своих денег и времени будет оправдано.

Интересно, задумался он, что Баррис знает такого, чего не знаем мы? Возможно, нам следует вызвать его и спросить. Впрочем, лучше получить сведения независимо от этого урода; иначе получится простое дублирование данных Барриса — что бы он из себя ни представлял.

А затем он вдруг подумал: о каком таком черте я тут толкую? Наверное, я спятил. Я же знаю Боба Арктура — он отличный парень. И ничего такого он не замышляет. По крайней мере — ничего пакостного. К тому же, подумал он, Боб Арктур тайно работает на ведомство шерифа Оранжевого округа. Именно потому, надо полагать…

Zwei Seelen wohnen, ach! in meiner Brust,Die eine will sich von der andem trennen:Die eine hält, in derber Liebeslust,Sich an die Welt mit klammemden Organen;Die andre hebt gewaltsam sich vom DustZu den Gefilden hoher Ahnen.[4]

…Баррис его и достает.

Тем не менее, подумал он, это не объясняет, почему Боба Арктура достает ведомство шерифа Оранжевого округа — причем до такой степени, что монтирует в его доме голосканеры и приставляет к нему круглосуточного агента для наблюдений и отчетов. Всего этого таким макаром не объяснить.

Да, подумал он, это никак не просчитывается. Что-то большее, гораздо большее происходит в том доме — в том запущенном, загаженном доме с заросшим сорняками задним двориком, с кошачьей коробкой, которая никогда не опорожняется, мусором, который никто не выбрасывает, где прямо по кухонному столу гуляют животные.

Какое бессмысленное, неразумное использование, подумал он, действительно хорошего дома. Там столько всего можно было бы сделать. Там могла бы жить семья — к примеру, женщина с детьми. Именно для этого дом и предназначался — ведь там три спальни. И такое бездарное применение! Просто блядское вредительство! У Арктура следует отобрать дом, подумал он; следует разобраться в ситуации и лишить его права пользования. Наверное, органы так и поступят. Найдут ему лучшее применение — дом просто на это напрашивается. Когда-то давным-давно этот дом видел лучшие времена. Эти времена можно вернуть. Если домом будет владеть другой — кто сможет как полагается его содержать.

В особенности дворик, подумал он, когда такси зарулило на засыпанную газетами подъездную аллею.

Расплатившись с водителем, он достал ключ от двери и вошел в дом.