Василий Звягинцев - Фазовый переход. Том 2. «Миттельшпиль»
– Вы ведь сами знаете, Магнус, что это – самый большой из мыльных пузырей, что надувало человечество. И зачем хотите предстать перед нами глупцом – не понимаю. Все ваши деривативы, долговые обязательства, «ценные бумаги», та макулатура, которую гонят станки типографий Федрезерва, – мусор. Опавшие листья в осеннем саду, как выразился бы наш друг Ойяма-сан. Вы финансист, да и вообще опытный человек, неплохо поживший…
– И мечтающий пожить ещё, – меланхолически уточнил Шульгин.
Сарториус только шумно втянул носом воздух и стиснул зубы, ничего не возразив.
– Вы должны помнить Великую депрессию, захватили хоть краешком, и немецкая гиперинфляция тогда только-только закончилась. Если забыли, могу дать перечитать Ремарка, «Чёрный обелиск», – продолжил Андрей.
– Незачем. Я всё помню. И понимаю, что вы имеете в виду, – со вздохом сказал Сарториус.
– Так точно. Может случиться так, что всю вашу предстоящую долгую жизнь (мы от своих обещаний не отказываемся) вам придётся, как и написано в Библии, «добывать свой хлеб в поте лица». Например, строить очередные автострады, только уже не на американских равнинах, а в местах более отдалённых, там, где будут платить какие-то реальные деньги или просто кормить. Ведь курс вашего «зелёного» может легко сравняться с зимбабвийским – миллиард к одной какой-нибудь «У.Е». А в качестве «у.е.» – буханка хлеба!
– Зачем вы всё это мне говорите? Кажется, соглашение уже достигнуто и я пообещал его выполнять…
– Пообещать – это одно. Жениться на девушке мужчины обещают гораздо чаще, чем реально идут под венец, – долго не куривший Шульгин наконец не выдержал, подошёл к полузадёрнутому шторой окну и, повернув начищенную бронзовую ручку, открыл правую створку.
Стёкла в рамах были, очевидно, очень толстые, со стопроцентной звукоизоляцией, потому что только сейчас, вместе с порывом сырого прохладного ветра, в комнату донеслись мерный гул длинного, скорее всего – океанского прибоя и хаотический перестук перекатываемой волнами гальки.
Потянулся к портсигару и Новиков.
– Нам нужно, чтобы вы раз и навсегда усвоили всю неоднозначность текущего момента. А без демонстрации некоторых физических опытов нормальный человек с трудом верит, что Земля вертится вокруг Солнца, а не наоборот. Вот, смотрите…
Новиков щёлкнул пультом, и засветился экран почти двухметрового по диагонали плазменного монитора.
Сначала камера словно спланировала с километровой высоты, показывая белое двухэтажное здание, похожее на тюрьму, обнесённое несколькими рядами бетонных заборов и колючей проволоки, перемежаемых густыми зелёными насаждениями. Всё это находилось посреди огромного, пустого, как полковой плац, квадрата, по периметру которого шла ещё одна мощная ограда со сторожевыми башнями по углам.
– Узнаёте? – спросил Андрей.
– Конечно. Это и есть форт Нокс. Но что за суматоха там происходит?
Камера опустилась пониже, и стало отчётливо видно, что суматоха действительно имеет место. Примерно как в муравейнике, на который беспечный прохожий бросил непотушенный окурок. И по внешнему периметру, и внутри него бегали солдаты в форме, с оружием и в касках, в воздухе кружились сразу четыре чёрных «Апача». Новиков прибавил звук, и стало слышно завывание мощной сирены.
– Как будто началось внезапное нападение индейцев на блокгауз переселенцев, – предположил Шульгин. – Только масштаб другой, и врага не видно…
Новиков нажал очередную кнопку на пульте, и Сарториус увидел внутренность форта, его нижние уровни, судя по тому, что в длинных бетонных коридорах не было ни одного окна. Зато имелись перекрытые снаружи решётчатыми тамбурами, точнее – шлюзами в виде вложенных друг в друга стальных клеток круглые, трёхметрового диаметра двери. Они напоминали сильно увеличенные герметические люки между отсеками в старых подводных лодках. Но были отчего-то бронзовыми или просто выкрашены в такой цвет.
На дверях имелись мощные, чуть не в половину диаметра дверей, маховики кремальерных замков.
Новиков двинул камеру вперед, и она будто прошла сквозь дверь, показывая то, что так тщательно скрывалось за ними. Несколько длинных, пятидесятиметровых залов с выкрашенными светло-серой краской стенами. И все они были пусты. Совершенно, ни бумажек на полу, ни строительного мусора. Ни-че-го. Словно не просто освободили помещение от мебели и всего, что там ещё хранилось, но и пылесосом прошлись после этого.
Камера развернулась, снова демонстрируя дверь, теперь изнутри.
Края её грубым, едва ли не нарочито неровным швом были приварены к не менее массивной, чем сама дверь, раме.
А по всем коридорам форта завывали сирены, мигали, словно в фантастическом боевике, красные и синие лампы, бежали по лестницам и переходам люди. В армейской военной форме, каких-то ведомственных, однообразного покроя костюмах и гражданской одежде тоже.
– Ну, что вы на это скажете? – осведомился Новиков, продолжая крупным планом показывать соседние, столь же пустые казематы.
– Что это значит? – недоумённо спросил Сарториус.
– Данный эпизод приключенческого фильма можно назвать: «Охрана внезапно обнаруживает, что сокровищница султана пуста». Или проще: «В форте Нокс выявлена небольшая недостача материальных ценностей». Вы же видите – золота здесь больше нет.
– А возможно, никогда и не было? – впервые за всё время общения подал голос Арчибальд Боулнойз.
Эту акцию Шульгин с Андреем обдумывали очень давно, как только наметились первые успехи Левашова в экспериментах над пространственно-временным совмещением. В годы самого что ни на есть цветущего и развитого застоя. Привычно рассуждая на какие угодно темы, в том числе и касающиеся приобретающей всё новые, подчас весьма экзотические формы «холодной войны», кто-то из них, скорее всего Шульгин, высказал подобную идею. «А если взять и одномоментно вывезти к нам в Союз весь американский золотой запас? Тогда уж точно ихнему империализму полный трындец!»
Как было принято, эту тему обыграли со всех доступных сторон, обсудили механизм – вот уж действительно ограбление века. Пуще того – не века, а всех времён и народов. Хотя тут возникли разногласия. Новиков, как специалист, утверждал, что ограбление испанцами индейцев было всё же помасштабнее, а Сашка доказывал, что там – совсем другое дело. Не ограбление вовсе, а процесс эксплуатации колоний, тем более – растянутый на много десятилетий. А вот так, чтобы одномоментно хапнуть «всю кассу» сверхдержавы, – такого в истории не было.
Посчитали и возможную прибыль Отечества (о том, чтобы использовать акцию в корыстных целях, и мысли не было. Казалось забавным перекинуть добычу в кремлёвские подвалы, например, а потом пригласить «лично Леонида Ильича» полюбоваться).
По тогдашним ценам (до отмены Бреттон-Вудской системы)[146] стоимость всего американского золотого запаса составляла около двадцати миллиардов долларов, то есть едва ли десятую долю ВВП, и потеря такой суммы едва ли сильно сказалась бы на «реальной экономике». Однако именно в эти годы США переживали серьёзные, налагающиеся друг на друга экономический, политический и, можно так сказать, идентификационный кризисы. Некоторые советские и западные экономисты даже считали, что в середине семидесятых СССР практически выиграл «холодную войну». Не хватило, что называется, последней соломинки, чтобы переломить спину буйволу.
Так что идея Новикова – Шульгина под влиянием тогдашних настроений родилась и в случае реализации имела верный шанс роль этой самой соломинки и сыграть. Если бы ещё у власти в Советском Союзе находились умные, отважные и решительные вожди, способные, по военной терминологии, чётко уловить «мёртвую точку», когда противник уже исчерпал свои ресурсы и продолжает наступать просто по инерции, нанести внезапный контрудар, ввести в прорыв подвижные соединения… Попросту – повторить в «мирных условиях» Сталинград или Курскую битву.
И они ведь тогда действительно были убеждены, несмотря на общепринятые в среде интеллигенции фрондёрские настроения, что поражение США и соответственно победа СССР будут для «всего прогрессивного человечества» несомненным благом. А желанные «свободы» появятся сами собой, когда исчезнет «враг внешний».
На новом витке исторической спирали друзья снова вернулись к этой же мысли, и вдобавок теперь у них на самом деле была реальная возможность претворить свои «мыслеформы» в объективную реальность.
Нынешнее изъятие золотого запаса у «мирового гегемона» на фоне всех остальных запланированных вмешательств в текущий исторический процесс должно было сыграть прежде всего психологическую роль. Вроде как падение курсов акций в «чёрный вторник» двадцать девятого года[147].
