Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

Сумку она повесила на плечо и так прижимала локтем, чтобы объектив смотрел на Ольгу.

Естественно, тележурналистка тоже захотела, чтобы Римма привезла альбомы в студию. Собственно говоря, никаких инструкций по альбомам Римма от www.uprava.ru не получила, да и получить не могла – задание выглядело так: «снять на камеру Ольгу Черноруцкую в помещении телестудии». Но, чтобы выдержать фасон, она отказалась таскать взад-вперед тяжеленные и дорогие ее сердцу альбомы. Тогда Ольга решительно предложила другой вариант – самой приехать в гости к Римме и посмотреть, что же там за сокровище.

Когда прозвучали эти слова, Римма окаменела. Быстрое, подобное иголочному уколу, прозрение посетило ее. Ей сделалось страшно за Ольгу. И тут же сделалось радостно – она не знала, что ответит загадочный [email protected] на такое сообщение, но чувствовала – чего-то похожего ей все равно в ближайшие дни пришлось бы от Ольги добиваться, так вот же оно – само пришло!

Нужно было выдержать позу, да и не только – Римма разумно рассудила, что к такой Ольгиной вылазке никто из www.uprava.ru за сутки не подготовится. И она, вслух перебрав свои вечерние дела (чей-то день рождения, театр, ненормированный рабочий день), выбрала в качестве подходящего субботний вечер. Мелочь, а приятно – испортить знаменитой тележурналистке выходной. Однако оказалось, что как раз в субботу у Ольги съемки, и получасовой визит по дороге домой для нее не то чтобы не обременителен, а даже весьма желателен.

Римма отказалась от кофе с печеньем, придумала себе важные дела и удалилась с телестудии – впервые за два с лишним года неимоверно гордая. Она выполнила задание, она помогла кому-то незримому непонятно в чем – и появился шанс, что теперь помогут ей самой.

Забежав в Интернет-салон, она отправила короткое сообщение о своем успехе. Вечером пришел долговязый парень, забрал камеру. А наутро, на работе, Римма первым делом полезла в Сети и получила ответ.

Ей начислили двести пунктов в зачет решения ее собственной проблемы. Много это или мало – Римма не знала. И еще потребовали ее точный адрес. Она хмыкнула – похоже, ожидания оправдываются. Если у кого-то достаточно длинные лапы, чтобы дотянуться до Черноруцкой, то шансы разобраться с Риммиными врагами растут.

Конечно же, она не принимала всерьез такой кровавой возможности: чтобы Черноруцкая, выйдя из Римминого дома и проходя через темный двор, получила пулю в затылок. Тележурналистка вызывала у Риммы раздражение, но не до такой степени. Но мечта о выстреле в Черноруцкую служила фундаментом для другой, более важной мечты – о наказании детей покойного супруга.

Римме безумно хотелось такой вот картины: чтобы в большом дворе, обнесенном каменной оградой, стояли на коленях у белой стенки эти двое, братик и сестричка; чтобы высокие мужчины в пятнистых комбинезонах, числом не менее двадцати, держали эту парочку под прицелом; чтобы обреченные вопили, протягивая руки к Римме в красном брючном костюме, что раскаиваются, что отдадут все наследство. А Римма, естественно, должна была молча отвернуться (зло нельзя не карать, иначе непорядок получается), и – пли!

Ради этого «пли» – совершенно бессмысленного, кстати, потому что сокровища коллекционера все равно остались бы недосягаемыми, – она затеяла странную игру, в которую и верила, и не верила одновременно. Но хоть помечтать, хоть помечтать!..

И дальше мечта раскручивалась не менее красиво – куда-то исчезали коллекционеровы внуки, единственной наследницей оставалась Римма. И – ко всем чертям унылый кабинет, где сидят друг у друга на головах восемь очень недовольных жизнью теток! Первым делом – стоматолог, голливудская улыбка. Потом – парикмахер, который сделает-таки из Риммы шатенку, преобразит серые, плохо постриженные волосы, хорошо прошитые сединой. Потом вообще к хирургу, который сделает из нее стройную шатенку. А потом начнется настоящая жизнь!

Римма отвлеклась от цифр, которые ползли по монитору более или менее стройными рядами, и втихомолку опять вышла в Сети. Но больше писем от [email protected] не было. Она вздохнула и неожиданно для себя улыбнулась: завтра письмо придет обязательно!

– Меня послали к вам потому, что я недавно занимался одним протасовским делом, – сказал Даниил. – И уже кое-что тут понимаю.

Мы сидели в кабинете Фесенко и ждали почему-то новоокрещенного Даниила; как вторая отдельная бригада составилась из новичков, так и наш Даниил последним присоединился к Двенадцати. Но прибыл не наш, а другой – высокий, сутулый и усатый, в серой прямой рубахе с грубо обработанным воротом и в полосатой длинной хламиде поверх рубахи.

– Тогда объясни, сделай милость, среди каких слоев населения это детективное агентство вербует себе сотрудников, – проникновенно попросил Марчук. – И какое отношение имеет Сашка Фесенко к Грани? Он что – тоже уже того? И поступил на службу к противоположной стороне?

– Прежде всего – как вы вообще вышли на это агентство? – спокойно поинтересовался Даниил. Мужчины одновременно показали на меня.

– Значит, так было нужно. Ну, рассказывай…

Я снова все изложила с самого начала.

– Точно – все? – переспросил он.

Я вздохнула – очевидно, было что-то, чего я не углядела. Подняв глаза на Даниила, я увидела его улыбку.

– Пойдем-ка, поговорим наедине, – предложил он.

Из кабинета Фесенко мы перешли в фотомастерскую и там сели на диван.

– Мне нужно было взять с собой фотоаппарат, – огорченно сказала я. – Хоть «поляроид». Больше пользы было бы. Я бы сняла и этого топтуна, будь он неладен, и «стихийное бедствие»! Вот бы теперь тебе снимки и пригодились.

– Что ты называешь «стихийным бедствием»? – осведомился Даниил.

– Представь себе женщину, раскрашенную во все цвета радуги, – с чувством сказала я, – и раскрашенную без всякой там дурацкой экономии. Представь себе, что от ее тряпок зажмуриться охота. Теперь понял?

– Допустим, понял, – усмехнулся он.

– Когда я попыталась узнать, кто это, Фесенко пустил за мной топтуна. А вот если бы я ее сфотографировала, то ты бы сейчас узнал про нее по своим каналам.

– Зажмуриться охота, говоришь? У меня у самого было такое желание, когда я работал в Протасове.

– Ты ее знаешь?!

– Может, и знаю. Сейчас попробую тебе объяснить… Ангел Салафиил заметил, что именно отсюда от нескольких человек поднимается к небу одна и та же мольба о справедливости. Тебе трудно это представить – вообрази ночной город, когда только-только наступает утро. Вспыхивают первые окна, некоторые вскоре гаснут, зато появляются другие… Это похоже на молитвы земные, если только вообразить еще, что окна словно плавают в воздухе, соединяются и горят общим светом. Салафиил доложил архангелу Рагуилу, Рагуил призвал меня. Да, сказал я, дело обычное – соединившись, эти люди создали ядро, носитель молитвы о справедливости. Это сильное ядро, исполненное правды, и я имею право прийти туда и совершить по их слову. Рагуил согласился, попросил меня не забывать о последней возможности для грешника – той последней, что должна у него оставаться до самого смертного часа. И мы вдвоем вынесли приговор.