Фриц Лейбер - Клинки против смерти

Через некоторое время Мышелов сказал Фафхрду:

- Тогда я тебе кое-чего не договорил. Когда Атиа бросилась в Хлал, светила полная луна. Но почему-то я так и не видел, как она упала, даже всплеска, а я ведь был совсем рядом, не послышалось. Потом я поднял голову: неровной чередой птицы удалялись в сторону луны. А позади, мне показалось, летела громадная птица, мощно взмахивая крылами.

- Так ты думаешь… - начал было Фафхрд.

- Для меня Атиа утонула в Хлале, - отрезал Мышелов.

IX. Заплатил - и не болит

Громадный варвар по имени Фафхрд, изгой Холодных Краев, что лежат на севере Нихвона, вечный иноземец в земле Ланхмарской и в самом Ланхмаре, самой знаменитой части Нихвона, и невысокий, но искуснейший в бою на мечах Серый Мышелов, без определенного положения даже по меркам отнюдь не бюрократического и беспечного Нихвона, человек без родины (по крайней мере ему самому она была неизвестна), были неразлучнейшими из друзей и товарищей с того самого момента, когда познакомились в самом центре старого города Ланхмара у пересечения улиц Монетной и Денежной. Но под одной крышей они никогда не жили по весьма простой причине: во всем, кроме дружбы, были они одиночками, что в известной степени предполагает и бездомность. Была и другая причина. Они вечно где-то бродяжничали, разнюхивали, принимались за всякие авантюры или просто старательно изворачивались, чтобы избежать гибельных последствий собственных неразумных решений и деяний. Нельзя забывать и про третью: женщины, с которыми связывала их первая и самая главная в жизни любовь - у Фафхрда она звалась Вланой, а у Мышелова - Ивриан, - были злодейски убиты, правда, месть последовала кровавая, но утешения она им не принесла. Все случилось в ту самую ночь, когда юноши познакомились. Да и что есть дом без любимой? - Зябкое место. А в-четвертых, по бедности им всегда приходилось красть для себя все пожитки, в том числе мечи и кинжалы, которые положено было именовать Серым посохом и Кровопийцей - у одного и Скальпелем и Кошачьим когтем - у другого. Так не будем допытываться, как часто они теряли свои вещи и возмещали потерю… Ну а дом не так просто украсть. Здесь, конечно, речь идет не о палатках, постоялых дворах, пещерах и дворцах, где некоторым случается работать или… скажем, гостить у какой-нибудь там королевы или принцессы… не будем здесь вспоминать о наемной хибарке, которую Мышелов и Фафхрд ненадолго сняли в переулке неподалеку от Площади Мрачных Увеселений.

И после первых странствий их пешком и рысью по просторам Нихвона, и после дальнейших приключений в Ланхмаре и окрестностях, они по большей части обходились без женщин, ведь память об Ивриан и Влане годами не оставляла их - ни после невообразимых скитащш через Внешнее Море и обратно по власти заклятья, даже после схваток с семерыми черными жрецами, ни после поединка с Атиа и Таиа и нового возвращения в Ланхмар.

Подвыпив, они возвращались однажды дворами Мора по Аллее Костей из таверны в квартале Бабки и Шлюхи, известной под названием “Золотая Минога”, в развеселый постоялый двор “Серебряный Угорь”, впрочем, связанный с ужаснейшими в их жизни воспоминаниями, тот самый, что в темном переулке между улицами Дешевой и Коробейников. За ним они и разыскали наваленные и почерневшие камни, на которых после лютых мучений в белый пепел превратились тела их первых возлюбленных - Вланы и Ивриан… быть может, последние частицы их тел пока не разлетелись отсюда и белели еще в бледном свете луны.

Той же ночью, только позднее и куда более нетрезвыми, они забрели на север, за Улицу Богов, в квартал аристократов, что у Приморской Стены, как раз к востоку от Радужного Дворца Властелина Ланхмара Карстака Овартамортеса. Во владениях герцога Даниуса за увенчанной шпилями стеной Серый Мышелов углядел - свет луны теперь прояснился, нежный ветерок с моря разогнал ночной туман - опрятный и уютный, полностью деревянный садовый домик с изогнутым гребнем на крыше и торчащими из-под нее балками. К нему-то он вдруг и воспылал пылкой любовью и даже заставил восхищаться им Фафхрда. Дом покоился на шести коротких кедровых столбах, а они в свою очередь опирались на плоскую скалу. После этого ничего иного уже не оставалось, как мчаться на Застенную улицу к Болотным Воротам нанимать четыре десятка мускулистых полночных завсегдатаев этого перекрестка, выдать каждому по серебряной монете, чтобы как следует захмелел, и пообещать за труды еще по золотому, а с ним еще большую выпивку, потом вести их в темное и сонное обиталище Даниуса взламывать железный замок на воротах, а еще потом приказать им поднять беседку и осторожно вынести ее наружу - к счастью, дело обошлось без громкого треска и без появления всякой там стражи. Все прошло наилучшим образом, Мышелов с Фафхрдом, надзирая за происходящим, даже сумели еще прикончить кувшинчик. Затем пришлось завязать глаза всем носильщикам - это была самая сложная часть дела, и тут потребовалась вся изворотливость Мышелова вкупе с непринужденным, несколько даже зловещим и требовательным дружелюбием Фафхрда, - а потом надо было направлять и вести все четыре десятка пыхтящих мужчин в поту, тащивших дом. Так спускались они на юг по опустевшей улице Коробейников, потом поднимались на запад по Аллее Костей (садовый домик, к счастью, оказался достаточно узок, три комнаты располагались в ряд), наконец выбрались они на пустырь за “Серебряным Угрем”, где Фафхрд отбросил в сторону три каменных блока, места для домика там оказалось достаточно. А потом оставалось лишь отвести носильщиков с завязанными глазами назад к Болотным Воротам, выдать им золотые и обещанное вино - по большому кувшину на брата оказалось вполне достаточно, чтобы избежать ненужных воспоминаний. А потом друзьям пришлось нестись под розовеющим уже небом покупать у Брагги, хозяина таверны, бросовый пустырь за “Серебряным Угрем”, не без сожаления отбивать с крыши гребень и коньки с балок и закидывать для маскировки пеплом политую водой крышу, не подумав о зловещем предзнаменовании: все-таки пепел принадлежал Ивриан и Влане. И потом только, шатаясь, удалось им забраться внутрь и провалиться в сон на голом полу, даже не оглядевшись.

Когда наутро они проснулись, домик изнутри оказался вполне уютным, обе крайние комнаты были спальнями, полы покрывали толстые ковры, стены - в высшей степени игривые картинки. Мышелов принялся размышлять: делил ли лорд Даниус своих садовых наложниц с каким-нибудь другом или же сам так и метался между обеими спальнями. Средняя комната была уютнейшей и спокойнейшей из жилых комнат. Несколько полок были уставлены книгами возбуждающего содержания в роскошных переплетах, был там и буфет, заставленный горшками и кувшинами с редкими яствами и винами. В одной из спален оказалась даже медная ванна - и Мышелов без колебаний выбрал ее, - в каждой было по укромной уборной, которая легко опорожнялась снизу приходящим на неполное время мальчишкой-слугой, которого в ту же ночь они наняли в “Угре”.