Игорь Росоховатский - Ураган (сборник)

— Она ничего не говорила, — ответил Евгений Максимович вовсе не то, что следовало говорить и что он намеревался сказать в утешение.

— Извините. — Седой человек уже отодвигался в сторону, давая дорогу, но Евгений Максимович не отпустил его холодной руки.

— Это вы меня извините, — сказал он. — Знаю, что сейчас не время, и все же задам вопрос. Вам придется сосредоточиться, чтобы ответить на него… После чего Надя впервые почувствовала недомогание? Где она могла заразиться?

Он взглянул в синие глаза, под которыми набрякли мешки, и повторил:

— Простите. Если трудно припомнить, можете сейчас не отвечать.

— Ничего, ничего, я понимаю — это важно, — вымолвил Надин отец, морща лоб. — Мы говорили с ней на эту тему. Она с подружкой ходила на Борщаговский пруд. Знаете, где база охотников и рыболовов? Ее подруги получили квартиры на Южной Борщаговке, близко от пруда. Они частенько ходили туда загорать. Ведь до Днепра далековато. А в этот раз Надя пробыла на пруду очень долго. Говорит — книгу интересную читала. Подруги ушли, а она задержалась. Никак оторваться от книги не могла. Мы уже начали волноваться, стемнело ведь. Надю потом слегка знобило. Вначале думали — перегрелась…

Евгений Максимович почувствовал, как и его начинает прохватывать озноб. Он вспомнил: больной, умерший перед Надей, тоже что-то говорил о Борщаговском пруде. Конечно, это могло быть случайным совпадением. И все же…

Он попрощался с Надиным отцом, обменялся номерами телефонов, проговорил какие-то жалкие и ненужные теперь слова, и все время, пока шел по коридору, его не покидала мысль о совпадении. Случайно ли оно? Как это проверить? Есть больные и в других больницах. Опросить всех трудно. И ответы могут быть неоднозначными, противоречивыми… И все же придется опрашивать. Пока другого пути он не видит…

В этот день Евгению Максимовичу удалось побеседовать еще с двумя больными. Один из них, студент, сразу же сказал, что к последнему экзамену готовился на Борщаговском пруду и, наверное, там простудился. Второй, шофер, считал, что заразился от человека, которого, на свою беду, взял в кабину. «Он был весь красный, температурил, я и пожалел…»

— А на Борщаговском пруду вы не бываете? — спросил Евгений Максимович.

— Это где рыболовы? — слабо встрепенулся шофер и отрицательно покачал головой. Евгений Максимович успел заметить некоторую настороженность в его взгляде.

— Вспомните, пожалуйста, это очень важно для лечения вашей болезни.

— Редко бываю, — неохотно признался шофер, — после работы иногда прохожу мимо. — «После работы» он выделил. И добавил: — В последнее время наш брат, водитель, там, говорят, целую закусочную открыл. Часами просиживают «на лоне природы». Уже в парке стали наказывать за такую самодеятельность…

— В тот день, когда заразились, были там? — не отставал Евгений Максимович. И шепнул: — Не бойтесь, не выдам…

— Кум попутал, уговорил. Свернули. Но уже после поездки, вот чтоб мне с места не сойти!

Подозрения крепли, превращались в уверенность. Но Евгений Максимович понимал, что все эти совпадения не являются доказательными для других. В конце концов естественно, что жители Борщаговки посещают в жаркое время Борщаговский пруд. А то, что некоторые из них заболели новой разновидностью гриппа, может быть простой случайностью. Ему ответят: среди больных есть жители других районов города, никогда не посещавшие злополучный пруд. Вот если бы выяснилось, что и они перед заболеванием побывали там…

Он выпросил два свободных дня и объехал другие больницы. Некоторые пациенты были в таком состоянии, что о беседах с ними не могло идти речи, другие ничего полезного не вспомнили. Но в Первой инфекционной больнице пожилой инженер, отвечая на его вопрос, сказал:

— Да, вы правы. Дня за два до болезни я с внуком ездил на Борщаговский пруд… Нет, не купался. Купался внук. А я на берегу лежал, книжку читал. Что? Внук не болен. Пока, во всяком случае. Только вчера брат заходил…

Евгений Максимович решил, что пришла пора поделиться своими подозрениями с коллегами. Но едва он пришел на работу, как встретился в коридоре с профессором Стенем. Владимир Игнатьевич остановился и, улыбаясь, сказал:

— Поздравляю, коллега, новый талант открылся у вас? Евгений Максимович опешил: — Какой талант? — Детектива. Деятельность развернули бурную. Диагноз устанавливаете следственным методом. Это что-то новое в медицинской практике…

Евгений Максимович опустил голову, молча обошел профессора и направился к ординаторской. Ему больше не хотелось делиться своими догадками ни с кем. Даже со старинным приятелем и бывшим соучеником, работающим врачом санэпидстанции. Действительно, кто ему поверит? Разве мало случаев, когда всякие несерьезные «чудаки» открывают причины болезней или чудодейственные средства против них? Они тоже представляют непрямые доказательства: рассказы клиентов, показания пострадавших, благодарности выздоровевших. Даже сторонники «летающих тарелок» приводят сотни свидетельств «очевидцев»…

И все же нанести визит на санэпидстанцию необходимо. Иначе поиски не продвинутся, забуксуют…

С тяжелым сердцем взошел он на несколько ступенек, открыл скрипучую дверь, быстро просеменил по длинному коридору к двери с табличкой «Лаборатория». Но там Пети не оказалось. А разыскал его Евгений Максимович в пустующем кабинете главврача: Петя сидел, склонившись над бумагами и вырезками из газет, разложенными на столе-приставке. Виден был его худой, впалый затылок и большие — торчком — уши. Он обернулся, и его длинное вялое лицо расплылось в улыбке.

Они подружились еще в восьмом классе, Евгений Ткачинский взял под свое покровительство Петю Мазинчука, некрасивого, нескладного мальчишку, робкого и медлительного, посредственного ученика. По всем качествам Петя как нельзя лучше подходил для классного «козла отпущения». Его так долго убеждали в собственной ограниченности и бездарности, что в конце концов он сам поверил в нее, и на первых порах даже общепризнанному «первому ученику» Евгению Ткачинскому, не говоря уже об учителях, не удавалось разубедить его в этом.

Евгений Максимович и сам бы теперь не мог объяснить себе, с чего началась их дружба. «Пожалел однажды», — не вмещало всех чувств, которые вызывал у него Петя. Наверное, он тогда поступал и назло некоторым забиякам, и необходим был ему после ссоры с другим мальчиком верный «оруженосец». А верность Пети; как и его трудолюбие, были надежными и непоколебимыми. До сегодняшнего дня он сохранял преклонение перед другом, хотя «первый ученик», как это часто случается, закис и не оправдал надежд «взлететь высоко» по общественной лестнице.