Андрей Платонов - Фантастика-1988,1989

Да что же это такое: никогда прежде не было во сне такого острого и продолжительного ощущения боли! Внезапно слышу совсем новый звук. Что-то мелькает в нескольких шагах — впереди узкая невзрачная веревочка.

— Назад! — врывается в мои уши крик навязчивого попутчика. — Это змея. Быстро к верблюду!

И вновь в ответ я беспечно смеюсь и без промедления делаю шаг навстречу совсем не опасной мне опасности. Я отчетливо вижу, как в воздухе что-то мелькает, неожиданно пугаюсь и так же неожиданно просыпаюсь.

Качался, качался вагон да и укачал, как видно, меня. А все потому, что еле тянется, — в быстро идущей электричке заснуть трудно. А сон такой впервые вижу. И, главное, все как наяву помню, до самой мелочи.

Но где же мой попутчик? Нет, не сошел еще. Сидит где сидел и почему-то тяжело дышит. Вскидываю на него глаза: «Что с вами?»

— Что со мной? — в громко произнесенных словах звучат гневные нотки. — Со мной-то ничего. А вот вы неслух. И чуть-чуть не поплатились за это. Почему вы не слушали, когда я кричал вам про змею?

Вот тебе раз! Неужели сон продолжается? Мне известно по собственному опыту, что бывает сон во сне. Будто просыпаешься, а на самом деле видишь новый сон.

— Ну что же вы молчите? — еще больше раздражается попутчик. Он нервно дернул ногой и нечаянно задел меня носком ботинка.

Я поморщился, и тут окончательно до меня дошло, что это уже не сон. Но тогда откуда он знает про то, что я только что видел? Не могло ему присниться то же самое, если он также спал.

— Откуда вы знаете про то, что вы мне кричали?

— Здравствуйте! Это я вас предупреждал и не знал, о чем! А вы тоже хороши, должен вам прямо высказать! В незнакомой местности без всякой опаски с верблюда прямо в песок…

Верблюда я уже вынести не мог.

— Так вы, оказывается, гипнотизер! — теперь уже я возмущался. Навязали мне без моего согласия нелепое путешествие. Слишком много на себя берете.

— Ну вот, — усмехнулся попутчик. — Вы же сами, не поверив в мои возможности, хотели испытать меня. По вашему собственному желанию побывали мы на Востоке.

— Вы все-таки надеетесь заставить меня поверить… — Я не закончил фразы, так как ощутил ноющую боль в руке, которую, видно, во сне сунул в карман и все еще продолжал сидеть в неудобной позе. Я освободил руку и поднес к глазам. В ладони было зажато какое-то растение. Сквозь пальцы струйкой сыпался песок.

— Ага, — торжествующе воскликнул попутчик, — значит, вы прихватили с собой сувенир. Вот вам самое убедительное доказательство того, что мы с вами только что переправлялись на верблюдах через пустыню. И если бы не ваше безрассудное поведение, то и теперь находились бы там же.

— Вы хотите сказать, что все было взаправду? — невольно вырвалось у меня. — Да как же так?

— По щучьему велению, по моему хотению, — совершенно спокойно ответил попутчик, — и еще потому, что вы раззадорили меня, не поверив моему рассказу.

Я и теперь, вытаскивая колючки из пораненной ладони, не мог верить. Ведь я сознавал, что такого просто не может быть. Вполне возможен обман слуха, обман зрения. То есть органы чувств могли обмануться, но мозг провести невозможно. Его не стронешь с незыблемого фундамента знаний. Да, знаний, на которые он прежде всего опирается.

Освобожденная от колючек ладонь сильно саднила, и я стал махать ею в воздухе, как это делают при ожоге. Мой попутчик некоторое время наблюдал за этими довольно нелепыми взмахами и, будто вспоминая что-то, сказал:

— Да, а ведь мне ничего не стоит вам помочь. Давайте-ка обработаем йодом.

В то же мгновение моя ладонь окрасилась в коричневый цвет, и я замахал ею еще энергичней — так сильно защипало.

— Опять я все усложнил, — сокрушенно покачал головой попутчик. Ну, потерпите секунду. — И в самом деле, тут же ладонь моя приобрела прежний цвет, и царапины на ней будто не бывало.

— Теперь-то, надеюсь, убедились? — ответил вопросом на мое удивление попутчик.

Я энергично замотал головой. Пусть он любые фокусы демонстрирует, но заставить меня поверить в реальность сказочного…

— А знаете… — как бы в нерешительности проговорил попутчик, давайте вот что еще… Вы, кстати, уверены, что сейчас не спите и не находитесь под гипнозом? Если не уверены, то для того, чтобы удостовериться, можете ущипнуть себя. Считается самым действенным средством контроля.

Если он и шутил, то мне было не до шуток. Хотелось как можно скорее выпутаться из этой странной истории. Хриплый голос испорченного репродуктора вернул к реальности, объявив остановку.

— Попросим его повторить членораздельно, — с торжеством в голосе сказал попутчик. И, словно подчиняясь его воле, репродуктор звонко и четко объявил остановку.

Я заглянул в окно и увидел пустую платформу знакомой станции, освещенную электрическим светом. Конечно же, я не спал. Все вокруг было обыденным, знакомым, естественным до самых мелочей. И, чтобы осознать это, незачем было прибегать к никакому самому действенному средству контроля.

— Так вот, — с непонятной усмешкой продолжал попутчик, — сейчас мы с вами сможем отправиться в космос, если, конечно, вы не возражаете. Надеюсь, не приходилось там бывать?

— Прямо в вагоне электрички по рельсам отправимся туда? — нашелся я. — Ведь иного варианта не предвидится.

— Нет, зачем по рельсам, по рельсам не выйдет. Есть иные пути. Хотите, как обычно, в ракете.

— А вы гарантируете, что мы выдержим перегрузки? Ведь и подготовленные космонавты всякий раз рискуют своим здоровьем.

— Ох, опять чуть не натворил беды, — с непритворным отчаяньем схватился он за голову. — Вы совершенно правы. Сто раз надо подумать о последствиях, прежде чем принимать решение. А если сразу, без ракеты, окажемся на космической станции, как, не испугаетесь?

— Давайте, — с азартом спорщика воскликнул я, — если, как утверждаете, вы такой всемогущий, давайте попробуем.

…Ощущение было такое, будто внезапно остановился скоростной лифт. Все поплыло и закружилось вокруг. Что-то серое, большое поплыло перед глазами. Да это же мой попутчик парит прямо в воздухе. Какое счастье, что я его увидел, а то так и разума нетрудно лишиться. Он шевелит губами, а я ничего не слышу: полная глухота.

— Как себя чувствуете, как самочувствие? — прорывается наконец-то голос.

— Чувствую себя отвратительно. Голова прямо разваливается. Неужели и для космонавтов такое состояние норма и как раз о нем они говорят с улыбкой телезрителям: «Самочувствие хорошее»?

Я протягиваю руку к стенке, полу и потолку — меня совершенно не интересует, к чему, лишь бы сориентироваться в пространстве. Пытаюсь ухватиться за какую-то рукоять. В то же мгновение попутчик крепко сжимает мне запястье.