Константин Волков - Звезда утренняя

— Начинаю…

В эфир полетели сигналы.

— Алло! Алло! Говорит советская ракета «КР-201». Говорит, советская ракета «К. Р-201». Жду ответа Земли!..

Ответа не было.

Ближайшее расстояние от Венеры до Земли, когда она как бы проходит по диску Солнца, находясь на прямой, соединяющей Землю с дневным светилом, составляет 42 миллиона километров. А в тот момент, когда обе планеты расположены друг против друга, но разделены Солнцем, расстояние между ними становится максимальным и достигает 268 миллионов километров. Разведчики знали от Шаповалова, что при том взаиморасположении планет, которое было во время посадки, расстояние составляло около 215 миллионов километров. Лучу света требуется почти двенадцать минут, чтобы преодолеть такое расстояние. Поэтому Земля не могла отозваться на позывные с Венеры раньше, чем спустя двадцать пять — тридцать минут. В ожидании стратоплан описывал круги, избегая теперь набирать высоту, чтобы не расходовать горючее.

Однако прошло уже полчаса, а ответа не было. Минуты текли. Молчание продолжалось.

— Быть может, слишком низко? — соображал Владимир. — Сейчас я постараюсь выжать из машины все, что она может дать.

Он пустил двигатель на полную мощность. Стратоплан серебряной стрелой помчался вверх. Темно-синий цвет неба сменился густо-фиолетовым.

— Мы приближаемся к пределу, — сказал Владимир. — Долго держаться на такой высоте невозможно. Попробуй связь еще раз!

Наташа продолжала непрерывно посылать позывные, еще и еще раз бросала в эфир призыв Земле.

Прошло пятнадцать минут… семнадцать… девятнадцать. На двадцатой минуте приемник уловил едва слышные далекие сигналы. Земля отвечала.

Уже не оставалось времени для двустороннего разговора. Наташа торопливо посылала в эфир текст радиограммы, составленный академиком:

— «Ракета благополучно совершила посадку на поверхности океана Венеры. Все здоровы. Начали работы. Горючего для возвращения нет. Регулярная радиосвязь невозможна. Препятствует ионная оболочка. Передачу ведем со стратоплана за пределами атмосферы. Дальнейшие передачи невозможны.

Прием невозможен. Вынуждены идти посадку, —

добавила от себя Наташа.

Она продолжала слушать и в те мгновения, когда стратоплан круто пошел на снижение, не будучи в состоянии удержаться на такой высоте. Но ответа с Земли не донеслось.

— Все! — сказала Наташа, и слезы покатились по ее лицу, ставшему теперь серьезным и строгим.

Владимир выключил двигатель и круто повернул штурвал. Стратоплан перешел в стремительное пикирование. Спустя несколько минут он нырнул в туман облаков.

Снова желто-красная муть закрыла окна кабины.

— Володя! Что такое? Стратоплан горит! — вдруг раздался голос Наташи.

Владимир оглянулся и замер в изумлении. Голубоватые языки пламени танцевали над крыльями, на кожухе моторов — словом, на всей поверхности стратоплана. Они то вспыхивали, то затухали, не отклоняясь от ветра, вызванного стремительным движением машины.

Первое изумление сменилось у него вздохом облегчения.

— Не волнуйся, — сказал он, — это самые обыкновенные электрические разряды. Их называют огнями святого Эльма.

— А, вот что… — протянула Наташа.

— Да. Они бывают в горных странах. В Андах, например. На Венере это вполне понятное явление. Здесь атмосфера насыщена электричеством.

— А почему их не было при подъеме?

— Не знаю. Вероятно, мы попали в более наэлектризованную зону. Лучше уйти отсюда. Неизвестно, какие сюрпризы нас тут ждут.

Спустя некоторое время причина странного явления стала понятной. Когда стратоплан, пробив желтые облака, снова вошел в полосу видимости и далеко внизу показались моря, стало ясно, что летчики попали в район гроз.

Между верхней сплошной облачностью и поверхностью планеты плыли тучи. Они грозно клубились и низвергали струи воды, которые образовывали мощные потоки, изливавшиеся на скалы и море. То и дело сверкали молнии. Это были даже не молнии в земном смысле этого слова, а целые снопы пламени, широкими полосами перебрасывающиеся от одного облака к другому или падающие вниз, как стены огня.

Было безумием лететь среди этого ада, и Одинцов предпринял маневр, обычный при таких обстоятельствах, — он попытался обойти грозу и ушел далеко в сторону.

Но грозы на Венере по силе и протяженности значительно превосходят земные. Едва обогнув опасную зону, пилот понял, что перед ним возникла другая гроза, не менее страшная, чем первая. Сделав резкий поворот направо, он уклонился и от нее, но здесь поджидала третья. Еще поворот! Стратоплан метался из стороны в сторону. Теперь уже не приходилось думать о направлении: со всех сторон грозила опасность.

Тогда пилот решился на новый маневр и заставил машину круто взмыть вверх, чтобы подняться над зоной гроз и уйти в облака. Иного выхода не оставалось, но попытка оказалась роковой. На высоте около 10 тысяч метров стратоплан снова попал в сплошную завесу тумана. При скорости почти 900 километров в час машина перешла в слепой полет.

Если бы дело происходило на Земле, где поверхность детально изучена и каждый летчик имеет проверенные топографические карты, в этом приключении не было бы ничего страшного. Но события происходили на Венере. В распоряжении летчика не было ничего хотя бы отдаленно напоминающего карту, а радар, оказавшись в электрическом поле высокого напряжения, стал давать такие нелепые сигналы, что пилот перестал обращать на него внимание, доверясь только собственным глазам.

На пути стратоплана оказалась вершина скалистого пика, значительно превосходившего по высоте остальные горы. Гигантский каменный конус, выдвинутый горообразующими силами из недр планеты подобно фантастическому обелиску, поднимался на высоту около 12 километров и прятал свое острие в облаках. Владимир, привыкший к земным горам, где самая высокая вершина, Эверест, не превышает 9 километров, был уверен, что никаких препятствий перед ним нет…

Удар был неожиданным. Воздушный корабль задел за скалистый зубец, внезапно возникший из тумана, самым концом правого крыла. Край плоскости был срезан как бритвой. Однако конструкция фюзеляжа оказалась настолько прочной, что корпус самолета выдержал удар и остался цел.

О дальнейшем управлении стратопланом не могло быть и речи. Но он мог планировать, так как закрылки на плоскостях, киль и рули высоты еще действовали. В течение почти двух минут Владимиру удавалось удерживать машину от скольжения на крыло и заставлять ее снижаться, описывая в воздухе сравнительно пологую спираль. За это время стратоплан успел пройти около 40 километров и значительно потерять высоту. Были мгновения, когда пилоту казалось, что он успеет протянуть машину еще немного и совершить посадку.