Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Думал, это очевидно. Мозг, вмещающий такую силу, поневоле начинает развиваться. Это как защитная реакция, он борется. Вот и…

— Закрой. Рот, — отчеканил я. — Из-за тебя он кинулся искать Машу. Мне чудом удалось ее спасти. Теперь она скрывается. Рыбу арестовали.

— Но это-то тебя почему беспокоит? Он расплачивается за…

— Он УЖЕ расплатился! — Я повысил голос. — Ты сломал его! Неужели обязательно было добивать?

— Добиваю его не я. Это работа Разрушителей. Ну, и вашей судебно-исполнительной системы.

— Вот так, да? То есть, это и есть отличие Исследователей от Разрушителей? Вы просто руки не пачкаете?

Из кухни доносился шум воды и голос Кати:

— «Отпустите домой покаянные души, научите безумцев любить. Разрешите смотреть сквозь решетки на небо тем, кого вы не в силах простить».

Голос был неестественно громким. Видимо, Катя просто пыталась показать, что не слушает нашу перебранку.

Боря встал с дивана и подошел к столу, избегая смотреть мне в глаза.

— Мне жаль, — сказал он.

— И что мне делать с твоими сожалениями? Преподнести их Маше на блюдечке?

— Тебя больше всего злит не то, что ей приходится скрываться. Это тебя скорее интригует. Ведь у вас появилось совместное приключение. Ты злишься по другой причине.

— Даже если и так…

— Ты ведь сделал свой выбор. В тот вечер ты попросил меня увести ее. Так я и поступил. Все могло быть иначе. Мы могли просто погулять, проводить девушек домой, и все. Я успел бы тебя предупредить, да и на Машу не пало бы подозрение. Но выбор сделал ты. Конечно, не зная о том, что за этим последует. Согласись, что и я не мог предугадать всего.

— Кое-что ты мог предугадать. Знал о моих чувствах, и все равно…

— Она шептала твое имя во сне, — перебил меня Брик.

— Что?

— Ты меня слышал. Хочешь знать, как тебе лучше поступить сейчас? Беги вместе с ней из этого города. Начните новую жизнь. Она пойдет с тобой куда угодно. Уйди и забудь все. Скоро все закончится.

Я не слушал, что он говорил дальше. Вокруг разверзлась пустота, заполняющаяся только едва слышным стуком вагонных колес. Маша шептала мое имя! Как же мне хотелось побежать к ней прямо сейчас.

— Мальчики! — Катя высунулась из кухни. — Я все состряпала, давайте завтракать! Или обедать уже, черт его знает.

Как бы я ни старался сохранить возмущенный вид, с набитым ртом это мне не удалось. Подкрепившись, я посмотрел на Катю, потом на Брика. Они болтали о всякой чепухе, как ни в чем не бывало. Судя по взглядам, которые бросала Катя, их отношения переросли дружбу. Ну да, в этой маленькой комнатке помещался лишь один тесный диван…

— И что вы думаете делать дальше? — спросил я.

— Мы с парнями в воскресенье уезжаем в Красноярск писать альбом, — сообщила мне Катя.

— Я тоже поеду, — кивнул Боря. — Попробую отвести Разрушителей от поселка.

Я быстро взглянул на Катю.

— Ты ей все рассказал?

— На неделю, наверное, — улыбнулась мне Катя. — Будем дневать и ночевать в студии. Хочется записать хорошо, а главное — свести. По-хорошему, надо бы месяц — материала много. Но денег в обрез…

— Что ты с ней сделал? — Я перевел взгляд на Брика.

— Немного заблокировал входной канал сознания. То, что ей знать не следует, она не узнает. Будет слышать светскую беседу, которую сама, по сути, и выдумает.

— Надеюсь, у нас все получится. Звукорежиссер бы толковый попался!

Я швырнул вилку на стол.

— Пошел ты!

Я вышел из кухни и стал обуваться.

— Чего это он? — услышал я голос Кати.

— Не обращай внимания. Посиди здесь.

Звук поцелуя. Меня чуть не стошнило от отвращения к этому тирану-недомерку. Накинув куртку, я уже взялся за замок, когда в прихожую вышел Брик.

— Дима, что случилось?

— И ты еще спрашиваешь? — Я повернулся к нему. — Кто дал тебе право играть с людьми? Для тебя все это как игра! Кругом — куча марионеток, которыми можно вертеть, как хочешь! Только мы не марионетки, мы — люди! Ты этого понять не в состоянии.

— Я не принес Кате вреда.

— Ты ей вообще ничего не принес. Просто влез в ее жизнь, так же, как в мою. Использовал, как сортирную бумагу, чтобы потом выбросить и пойти дальше.

— Это не так, — тихо сказал Брик.

— Я не хочу тебя слушать. И видеть тебя тоже не хочу. Делай, что хочешь, только ко мне больше не лезь.

Я открыл дверь и вышел в подъезд. Брик стоял на прежнем месте. Смотрел на меня взглядом, в котором можно было бы при желании уловить грусть.

— Я не хотел этого, — сказал он.

— Знаешь, несмотря ни на что, Разрушители мне больше нравятся, — вдруг сказал я. — Они честно и прямо идут к своей цели. Никого не подставляют под удар. Если хотят убить — убивают сами. А ты… Ты просто червяк. Все эти твои слова о том, как надо жить… Да ты понятия об этом не имеешь! Дошло до дела — и где твои сраные принципы? Спрятался, как мышь, за чужую юбку и ждешь, пока все решится само собой! Я даже к себе никогда такого отвращения не испытывал, как сейчас к тебе.

Я пошел вниз. Брик не побежал догонять меня, не крикнул ничего вслед. Дойдя до первого этажа, я услышал лязг закрываемой двери.

— Пропади ты пропадом, — шепнул я, выходя из подъезда.

— Где ты был? — Мама смотрела на меня таким взглядом, которым можно было взорвать танк. — В школе тебя сегодня не было, не ври!

— Я же ничего еще не сказал.

— Где ты был?! — взвизгнула она.

Из комнаты вышел отец с бутылкой пива и грустно посмотрел на меня.

— Дима, ты вообще соображаешь, что творишь? — спросил он.

— Да. Прекрасно соображаю. Простите, что пришлось волноваться…

— Волноваться? — Мать всплеснула руками. — Да я чуть с ума не сошла! Ты мог о нас подумать? Улетел черте куда! А нам-то что делать? В милицию и то не пойдешь — вон у нас какая милиция!

— Мне нужно было уладить кое-какие дела, — сказал я. — Это очень важно. Обещаю, больше такого не повторится.

Мама долго смотрела на меня, потом отвернулась.

— Я никогда бы не подумала, что ты вырастешь таким эгоистом, — сказала она. — Мы вокруг тебя пять дней плясали. Отец отгулы брал. А ты… Только очнулся… Ай, да бог с тобой. Свою голову не приставишь.

Она ушла в кухню и, судя по звукам, принялась мыть посуду. Отец призывно махнул бутылкой.

— Пойдем-ка, побеседуем.

Мы сели на диван в комнате. Отец убавил звук телевизора и повернулся ко мне.

— Дима, расскажи мне, что у тебя происходит?

— Да ничего такого, — буркнул я, уставившись на сцепленные в замок пальцы.

— Ты это свое «ничего такого» засунь куда подальше. Я признаю твое право на личную жизнь, пока она нашей семейной жизни никак не касается. Но когда к тебе приходит психованный мент, а ты после этого убегаешь куда-то — это уже все грани переходит. Так что давай-ка, расскажи мне все. У тебя проблемы?