Алексей Корепанов - Ворота из слоновой кости

– Ну что, ребята, принимайте гостей. Пообщаемся.

То ли от этих слов, то ли почему-то еще обращенный к Кононову бок шара подернулся какой-то дымкой, и Кононову показалось, что там, в глубине, словно бы мигнул огромный глаз. И тут же, в такт, «мигнуло» сознание Кононова.

И не было уже ни новогодней луны, ни звезд, ни леса, ни дороги, а было непонятно чем освещенное пространство, ограниченное со всех сторон вогнутой поверхностью. Кононов понял, что каким-то образом очутился внутри шара, в самом его центре. Он не висел в воздухе, а стоял на чем-то, на какой-то опоре, но эта опора, вполне, кажется, надежная, была невидимой.

Страха он не испытывал, и неторопливо поворачивал голову вправо и влево, стараясь обнаружить хоть какую-нибудь достопримечательность – но тщетно. Ни внизу, ни вверху тоже не оказалось ничего заслуживающего внимание. Абсолютно пустое пространство – и никаких жукоглазых или восьмипалых. Словно он попал внутрь обыкновенной елочной игрушки... хотя нет, не тянул этот шар на елочную игрушку. Просто целлулоидный попрыгунчик для настольного тенниса, от которого трудно ожидать каких-либо чудес...

– Это и все? – разочарованно вопросил пустоту Кононов, откидывая на спину капюшон куртки. – Иллюзия без иллюзий? Как-то уж очень простенько, господа.

Он немного помолчал, словно надеясь услышать что-то в ответ, и констатировал:

– Все понятно. У творцов не хватает воображения.

Почти сразу же вновь возник в его сознании образ огромного мигнувшего глаза, напомнившего чем-то око Саурона из знаменитой экранизации непревзойденного Профессора Толкина-Толкиена, – и он вдруг перестал ощущать собственное тело.

Не было больше окруженной белой сферой пустоты, а было что-то очень знакомое... Выбитые окна... Мечется свет мощных фонарей, выхватывая из темноты разноцветные картинки, фотографии и надписи на стенах... Реклама, опостылевшая реклама... «Лучшее пиво России»... «Увлекательное турне по сталинским лагерям»... «Надежная защита от кариеса»... «Похудеть – это очень просто»... «Только с нами – в Таиланде, Сингапуре, Непале и Вьетнаме!»... Заляпанные кровью сиденья... Изувеченные тела... Кровь... Кровь... Цветные кружки и линии на разбитом стекле... «Киевск...»... «Кузнецки...»... «Измайл...»... Схема метрополитена! Это же метро! Это же изуродованный взрывом вагон! Он несколько раз видел этот вагон в теленовостях, два года назад, в день Хиросимы... Очередной теракт в столичном метро... У дверей лежит мужчина с залитым кровью лицом. Открытые глаза мужчины глядят в никуда и ничего уже не видят – ни здесь, ни там...

Ему было знакомо лицо мужчины. Это был он сам, Андрей Кононов. Мертвый. Погибший два года назад, в поезде метрополитена, в две тысячи шестом...

Кононов, по-прежнему не чувствуя ни рук, ни ног, судорожно вздохнул – и опять «мигнуло» его сознание – словно кто-то включил и тут же выключил свет.

И вновь – лужи крови и изувеченные мертвые тела... Ступени, ведущие на поверхность, усеяны каменной крошкой, у закопченной стены валяется разодранный баян... Вновь реклама на стенах, знакомая реклама... Это подземный переход на Пушкинской, это опять теракт, только не в две тысячи шестом, а раньше... Окровавленный мужчина лежит у самых ступеней, рядом с чьей-то оторванной рукой (на руке поблескивает обручальное кольцо), – и его остекленевшие глаза смотрят в никуда...

Андрей Николаевич Кононов... вернее – безнадежно мертвое тело Андрея Николаевича Кононова...

Он опять чуть ли не с всхлипом втянул в себя безвкусный воздух инородной сферы. Сколько раз доводилось бывать ему в этом переходе, где неустанно наяривал на видавшем виды баяне одноногий седой неудачник...

Что это? Ему, Кононову, показывают варианты его возможной, как бы уже состоявшейся, безвременной кончины? Или намекают на то, что он, Кононов, иллюзорен... нет его, Кононова, в действительности, а есть персонаж виртуальной игры?

Кто намекает? Кто показывает? Кто напускает на него лживые, напрочь лживые сны?!

Вновь мигнуло...

На этот раз не было ни разрушений, ни крови, ни трупов. А было серое-серое небо, мокрая ядовито-зеленая листва, кладбищенские памятники, обрамленные оградками, и без оградок. На белой табличке, косо вкопанной в оплывший, еще не поросший травой холмик – от руки, черной краской с потеками намалевано: «Кононов А. Н. 23. III. 1968 – 13. VI. 2008».

Он чувствовал, что задыхается.

Он прекрасно помнил, что это за день – тринадцатое июня две тысячи восьмого. Пятница, тринадцатое.

«По собственному желанию» – вывела в его трудовой книжке горбоносая Инга, кадровичка агентства «Вега». И поставила дату: «13.06. 2008». Расписалась, приложила печать – и вручила трудовую книжку ему, Кононову, экс-охраннику агентства «Вега». Чуть позже, получив расчетные, он отправился на свою окраину и тормознул в летней пивнушке на углу 6-й Студенческой и Воскресенской, поскольку спешить ему было совершенно некуда, и гадко и тоскливо было на душе... А потом к его столику подошел Сулимов.

Он отчетливо представил себе эту пивнушку, и сугробы тополиного пуха вдоль тротуаров, и лишь спустя какое-то время сообразил, что кладбище куда-то исчезло, сменившись той самой столичной окраиной, которую он только что видел мысленным взором. Да, это была почти безлюдная пивнушка на углу 6-й Студенческой и Воскресенской, и под порывами жаркого ветра мотались по пыльным газонам пестрые разорванные упаковки от мороженого, и мчались по Воскресенской автомобили, мчались – и замедляли ход напротив пивнушки, где, забравшись задними колесами на тротуар, стоял фургон «скорой помощи», а рядом – милицейское авто, и бродили по мостовой стражи правопорядка, а дальше, у самого перекрестка, влепившись радиатором в бетонную троллейбусную опору, парилась на солнце длинная «иномарка» цвета морской волны. А на мостовой лежал человек, и голова его, облепленная тополиным пухом, покоилась в кровавой луже...

«Выходит, схоронили меня за казенный счет, – отрешенно подумал Кононов. – Как безработного и не имеющего ни родственников, ни сберкнижки... В очень подходящий день меня угораздило – в пятницу, тринадцатого... Значит, меня нет уже на свете, и не был я ни в каких замоскворецких подземельях, и никакого седьмого отдела тоже нет... Иллюзия... Или предсмертные видения. Вышел из физического тела, вижу себя со стороны... Сейчас попаду в туннель и помчусь к свету, и буду общаться с Лучезарным Существом – спасибо доктору Моуди-Муди – обнародовал информацию...»

Вокруг вновь было пусто, и теперь он ощущал свое тело, и лоб у него был мокрый от пота – словно жара той июньской, роковой для него пятницы, проникла и сюда, в прибывший неведомо откуда неведомо чей новогодний елочный шарик – источник райского наслаждения...