Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается - Марк Михайлович Вевиоровский
– Та – не та. Могла бы и рассказать мне, и я бы принял меры раньше. А теперь она – легенда. У нее даже записная книжка есть с записями о всех своих партнерах, да с оценками.
– О записной книжке я не знала …
– Знала – не знала. Выдрать бы тебя, Врезать по заднице.
– На, врежь. – Грачева встала и повернулась к Свиридову спиной.
– Так бить я буду по голой заднице. Следы останутся …
Грачева резко повернулась и растерянно проговорила.
– Слушай, Толя … Сегодня по голой … по голой не надо … я не готова …
И Свиридов прочел в ее сознании – «Такое белье показывать ему нельзя!»
– Ладно. Когда наденешь то, что можно показывать, приходи – выдеру. Ей-ей, выдеру!
– Спасибо, Толя … Ты же знаешь, что я тебя …
Она наклонила голову, показывая этим, что все помнит и ценит его деликатность.
А ей было чего смущаться, и она хорошо помнила, что Свиридов никогда не напомнил ей о том, чему он однажды был невольным свидетелем …
Когда Грачева ушла, Свиридов вернулся к себе за стол.
«Этой Анжелой придется заняться» – подумал он.
МАМА ВЕРА
Когда Вера Грачева с сумкой, полной соков и фруктов, вошла в квартиру молодых, то …
Около коляски, в которой сидел Иван, на полу сидел Владик и маленький сын Ивана и Алевтины Слава. Вокруг их на полу были разложены инструменты и они что-то делали с коляской Ивана. И весело хохотали.
– Как у вас тут весело! Здравствуйте, мальчики!
Смех оборвался и все уставились на Веру.
– Здравствуйте, Вера Кирилловна … – растерянно поздоровался Владик.
– Я вам помешала?
– Нет, что вы. Мы тут ремонтируем кое-что. Проходите …
– Я только отнесу сумку, – и Вера пошла на кухню, стискивая зубы.
Она убрала продукты в холодильник, заодно хозяйским глазом осмотрев его содержимое, вытерла отсыревшие глаза и вернулась в комнату.
– Ну, и как вы тут живете? А где Ника?
– Ника сейчас придет. А живем мы нормально, хорошо живем.
Маленький Слава собирал инструменты в небольшую коробку с ручкой – оказалось, что на полу разложены и его, детские инструменты. И помогал Владику собирать другие, взрослые инструменты, и при этом не путал их.
Вера прошла и села на диванчик, стараясь расцепить что-то внутри, что мешало ей.
Владик перевалился на колени и подтягиваясь руками поднялся на ноги – это были обычные ходунки, только большие, взрослые.
– Ого, ты делаешь большие успехи!
У Веры это вырвалось совершенно искренне.
Маленький Слава поволок большую коробку с инструментами к столу и с трудом поставил ее на стол. А затем он ушел вслед за коляской Ивана, унося свой инструмент.
– Я вам, все-таки, помешала? А, Владик?
– Нет, Вера Кирилловна. Просто они вас побаиваются, вы очень строгая … дама.
– Ты тоже меня побаиваешься?
– Нельзя сказать, что я вас побаиваюсь, но … Вы слишком строги с Никой, к нам заходите очень редко …
Вера помолчала, сглатывая комок в горле.
– Ты знаешь, для меня все было так неожиданно … Ты, Ника … Возможно, я несправедлива к ней … и к тебе. Но если я постараюсь … если мы постараемся?
– Вот только плакать не надо. А то Ника придет и подумает, что это я вас обидел. Не плачьте!
– Я не буду … Расскажи мне, как вы живете? Она тебя не обижает?
– Что!? Ника – меня? Ну, вы скажете! Да она … Она резкая до грубости бывает, но на самом деле она такая добрая, нежная … Прекрасная!
– Значит, вы любите друг друга? По настоящему?
– А как это – по настоящему? А как – не по настоящему?
– Это… Я тебе потом расскажу, ладно? Лучше расскажи, как вы живете?
– Ну, как … Утром она готовит завтрак и убегает на работу. Потом я занимаюсь упражнениями, работаю, а потом мы втроем идем гулять.
– Втроем?
– Ну, да. Я, Ваня и Милослав Иванович.
– А кто это – Милослав Иванович?
– Так Слава, их сын! На самом деле он Милослав Иванович. Алевтина до сих пор ругается, что Иван сыну такое имя придумал. Потом обед, отдых, выезжаю почитать на балкон. Потом приходит медсестра и начинает меня … истязать. Всякие электропроцедуры. Разогреваю ужин и жду Нику. Часто мы с ней после ужина идем гулять, или смотрим телевизор. На ночь она делает мне массаж, а часто приходит дядя Толя – тогда я ору во всю глотку.
– Почему?
– Дядя Толя делает массаж так, что это никто выдержать не сможет! Но зато здорово помогает, хотя после его массажа я до утра отдыхаю.
– А как Ника?
– Нормально. Уже видно.
– Что – видно? Стой! То есть сиди! Что, правда?
– Правда. Не за горами – и вы станете бабушкой.
– Владик! – Вера не удержалась и схватила его, обняла, затормошила. – Кого ждем?
– Боря говорит, что девочка будет. Но пока это …
Вера закрыла лицо руками.
– Прости, я сделала тебе больно … Просто я так обрадовалась … Я же не знала …
– Вы правда рады?
– Смеешься? Внучка – это же прелесть что такое!
Вера вытирала глаза.
– Я же не ведьма … Еще как рада … Ты оберегай ее, не давай поднимать тяжести … Что я говорю! Ну, ты меня понимаешь?!
Они еще долго разговаривали и Вера не сдерживала себя.
Прощаясь, она попросила у Владика прощения.
– За что, Вера Кирилловна?
– Так. За все … Не длинно тебе выговаривать – Кирилловна?
– Я попробую … мама Вера.
Пришла Ника и Владик проехал за ней на кухню.
– Знаешь, а тут мама Вера заходила …
– Кто!? – Ника не сразу поняла, о ком говорит Владик и, поняв, чуть не села мимо табуретки.
– Мама заходила? И что?
ВЕРУ ОТПАИВАЛИ ВАЛЕРЬЯНКОЙ
А у Грачевых Костя отпаивал валерьянкой Веру – у той была истерика.
– Ника, я не пойму, что с мамой! Иди скорей! – позвонил Грачев.
Прибежавшую Нику встретил настоящий водопад слез.
– Пошли … Пошли к ним … – сквозь слезы говорила Вера.
Так, в слезах, поддерживаемая мужем и дочерью, она снова появилась в квартире молодых.
– Владик, не обращай внимания … Это от радости …
– Слушай, Влад, у тебя выпить найдется?
– Сейчас, папа!
Ника быстро собрала на стол.
Вера умылась, и сидела, изредка всхлипывая.
– Беременным не наливать! – остановил свою собственную руку Костя. – Ей теперь только сок.
– Доченька … Я так рада
