Константин Малахов - Молния среди леса

– Зачем вы ему помогаете? – бросил я ему вслед, пытаясь хоть что-то понять.

Мужчина остановился, пару секунд постоял спиной ко мне, и снова двинулся к двери. Только лишь взявшись за ручку, он обернулся и коротко сказал:

– Он вылечил мою дочь.

Глава 23. Капитан Немо.

Эта фраза сковала меня, словно Зверев произнёс магическое заклятье, превращающее человека в камень. Мир в очередной раз рухнул, преобразился, и это не просто красивая фраза. Все, произошедшее со мной за эти дни, рассыпалось, рассеивалось, перемешивалось.

Как он мог? Гениальный актёр? Непревзойдённый манипулятор? Но при этом такой интересный человек. Вернувшийся разум едко сказал на ухо, что не все так уж и нелогично. Кто в детективных романах обычно злодей? Человек обиженный на кого-то или на что-то, будь то накричавший на него в детстве отчим или государство лишившее чего-то важного. Он интересный человек? Разве человек сумевший организовать такое необычное дело и так легко тебя обмануть может быть простаком? Это по определению личность умная, интересная, сильная.

А Костомаров как раз такой. Идеальный кандидат. Всегда рядом, а значит вне подозрений. И информацию ты ему, американский Митя, приносил сам. Но к чему тогда все эти совместные походы по лесу, убегания от зверей с картинным падением в болото? Зачем все усложнять, можно было просто сказать: нет тут ничего, дружище, езжай домой. Может хотел убедиться, что я уеду спокойным и ни о чем не напишу. Не самая плохая версия. Тут пришла в голову еще более простая мысль – он ведь мог меня убить, в любой момент. Не хладнокровно, спящего ножом, а просто оставив где-то в лесу среди своего красноглазого зоопарка. Этот вопрос не давал покоя.

Можно ли застыть еще больше если и так стоишь на месте, уставившись в одну точку? Можно, если услышать такой крик, какой услышал я. Тот самый, который держал в страхе местных жителей, теперь гулко звучал откуда-то из-за двери. В этот раз парализатором не был страх, скорее очередное открытие, что и это тоже часть плана.

Хватит. Я уверенно подошёл к стулу с моей одеждой, намереваясь узнать развязку этой истории. А заодно и выбраться из неё живым.

За дверью находился освещённый земляной коридор, метра три шириной и высотой около двух. Вариантов не было, и я шёл вперед, поглядывая на ползущие по стенам блестящие чёрные кабеля. Откуда-то сбоку вышел человек и уверенно прошагал мимо меня, легко при этом улыбнувшись. Я проводил его взглядом: обычный мужчина лет тридцати пяти-сорока, с густой бородой, мощными плечами. Одет, кстати, в джинсы, наподобие моих. Мой крестный ход коридором продолжился до его самого конца, где этот проход заканчивался шторой из грубой и толстой ткани. С чувством актерского дебюта, я отодвинул занавес и попал на освещенную сцену.

Уютная комната, в которой стены были уже не земляными, а деревянными. Большие прямоугольники на потолке истончали мягкий белый свет. Помещение вмещало в себя пять столов, за каждым из которых вмещалось человек шесть.

Помимо проема, впустившего меня, я насчитал еще три. Что было за ними – непонятно, но я уже сообразил, что нахожусь в столовой. За двумя столами сидели пять человек, все мужчины. Они приветливо мне кивнули, а один, с сединой в волосах, сказал:

– Если проголодался, то на кухне есть еще что-то. Загляни, не стесняйся.

Я машинально кивнул. Почему все так приветливы, словно меня знают? Или все-таки знают? Наверное, с момента моей встречи с их лидером. Улыбаются теперь, словно взрослые ребенку, который кричал «Я великий воин» и махал пластмассовым мечом, рассекая воздух. Не воспринимают серьезно и это задевало.

Все так же, на автомате, я дошел до очередного «дверного» проема, оказавшимся входом на кухню. Плита, судя по вытяжке, но не газовая. Просто большая и блестящая металлическая поверхность с парой разнокалиберных кастрюль на ней. Также у одной из стен стоял огромный холодильник, американский, очень хорошо мне знакомая модель. Большой разделочный стол. О том, что здесь где-то лежат и ножи, не возникло даже мысли. Несколько металлических ящиков непонятного назначения, кухонная утварь на стенах.

Я развернулся и зашагал к другому выходу из комнаты. Со стороны, наверное, выглядело так, словно я искал что-то и сам не знал, что. Так, собственно, и было.

Теперь я заглядывал в покрытую мраком кладовую, которую выдавали стеллажи во всю стену, ряд темных мешков и несколько бочек. Оставался еще один выход, последний. Сердце застучало в предчувствии, ладони нагрелись, накапливая в них всю энергию. И оно не обмануло.

На этот раз передо мной открылся целый зал, причём машинный. Его высота была уже куда выше предыдущих и создавалось ощущение, что вылезаешь из какой-то норы на открытое пространство. Пол был еще в нескольких метрах внизу. Мне пришлось прошагать железной лестницей, сопровождая каждый шаг гулким отзвоном.

Признаюсь, что любопытство временно приглушило все мои переживания, слишком уж интересно все выглядело. По центру зала были три отгороженных поручнями круглых зоны, похожих на большие канализационные люки. Это и были какие-то люки, к которым тянулись толстые кабеля. Вырастали эти проводники тока из металлических шкафов, стоящих вдоль стен.

Я подошел поближе. На каждый этот люк приходилось по три украшенных измерительными приборами шкафа. Какие-то шкалы со стрелками, рубильники, крупные промышленные кнопки – все это напоминало лабораторное оборудование. Помещение было наполнено негромким гулом, идущим как раз от этих аппаратов. Ноги сами несли меня к люкам. На одном из них половина круглой крышки была откинута, но что они скрывали в своих недрах увидеть не получалось – зайти за поручни я не решился. Что-то зашуршало за крайним из отверстий. Я тут же отвёл взгляд, словно посетитель в музее решившийся потрогать экспонат, который трогать нельзя. Шорох тоже затих. Я пытался разглядеть источник шума, но его скрывала бухта кабеля, стоявшая около люка. Не спеша, стараясь быть бесшумным, я двинулся туда, одновременно отходя вбок, чтобы открыть себе обзор. Вот из-за огромной деревянной катушки выплыла часть плеча, затем рука, а дальше можно было и не выходить. Уже кусок куртки показался жутко знакомым, но, когда в обзор попала вся рука, сжимавшая костыль, образ завершился, как и моя осторожность. Там стоял Костомаров. Я молча шагал к нему. Он тоже, скорее всего, старался быть незаметным, о чем говорило его каменное лицо. Однако увидев меня его глаза расширились грудь раздулась, словно вдохнул и задержал в себе воздух.

– Митт? – тихо спросил он, словно не веря своим глазам. – Вы все-таки живы.