Александр Громовский - Феникс

2

- Эй, ты где? - окликнула его Инга.

- Здесь я, дорогая, здесь, - ответил Георг и постарался придать своему лицу веселое выражение, но, по-видимому, это ему никогда не удавалось в достаточной мере - и раньше, и особенно в последние годы.

- Отчего у тебя такой грустный вид?

Этот вопрос, кажется, написан был у него на лбу. Все женщины, которых он знал близко, задавали его. И он уже автоматически отвечал:

- Не обращай внимания. Таково, очевидно, анатомическое строение моего лица. И тут уж ничего не поделаешь. Знаешь, есть люди, у которых рот до ушей и уголки губ загнуты кверху. Сама природа повелела им быть комиками. А у меня - все наоборот.

- Я поняла тебя. Ты трагик в жизни, но комик в душе.

- А ведь верно. Это ты здорово подметила! Страсть как люблю анекдоты, всякие хохмы и приколы. Вот дежурный анекдот моего отца. Посетитель спрашивает официанта: "Что у вас на десерт?" Официант отвечает: "Ромовая баба". Посетитель тогда говорит: "Мне, пожалуйста, ром отдельно, бабу отдельно".

Появился официант с бутылкой шампанского, профессионально ее открыл с умеренным хлопком, наполнил бокалы, поставил бутылку в центр стола, зажег свечи и удалился. Инга подняла свой бокал и сказала:

- Хочу нарушить традицию и выпить первый тост за тебя, за рыцаря печального образа!

- О, это такая честь. Я не стою того. Из всех его характерных черт, разве что худоба мне соответствует. Безрассудной храбростью не обладаю, увы! Потому что слишком эгоистичен и тщеславен. Это, наверное, мои главные грехи. Очевидно, каждый бы хотел быть праведником, но не каждому это дано.

- Не было бы грешников, не было бы и спасения. Терпеть не могу праведников! - воскликнула Инга, подставляя пустой бокал для новой порции шампанского. - И словечка этого не выношу. Я тебя люблю именно за то, что ты грешен. Я сама грешница, вот и выбираю, что ближе моей душе...

- Ты вправду меня любишь? Мне ведь скоро полтинник отвалится...

- Это ничего, лишь бы что-нибудь другое не отвалилось... Шучу. А вообще-то, я из тех женщин, которым нравятся зрелые мужчины. Такие вот, как ты: мужественного вида, умные... талантливые!

- Слушай, я сейчас провалюсь сквозь землю... - Георг в смущении закрыл лицо бокалом и опрокинул в себя шипяще-ледяной хмельной напиток.

- Не проваливайся, не надо. Не то ты многое потеряешь... Я когда тебя увидела в первый раз, тогда, на выставке, сразу сказала себе: Почему бы этому симпатичному мужчине не стать моим...

- Значит, ты из тех женщин, которые сами выбирают? А мне казалось, что инициатором знакомства был я.

- Господи, выбирают все женщины! Только делают это боле тонко, чем вы. Было бы глупо, пускать такое ответственное дело на самотек, надеясь только на мужчину.

- Мне здорово повезло, что ты выбрала именно меня, ведь там были художники и помоложе. Я благодарен судьбе... и тебе лично. Именно твоя любовь мне нужна сейчас, как никогда. Я тоже тебя люблю. И еще я благодарю тебя за то, что ты поможешь мне вылечиться от одной ужасной болезни...

- От какой еще болезни? - вскинула длинные ресницы Инга.

- От ностальгии... Хотя, если разобраться: моя тоска по родине лишь своеобразная гипертрофия тоски по утраченному детству. Хочется домой, в 1955-й год, к деду на печку... Бывало, заберемся туда с сестрой, там тепло, пахло пылью, нагретыми кирпичами, сушеными травами; сидим и смотрим в окошко, сквозь морозные узоры. За окошком виднелось широкое поле, занесенное снегом, ослепительно белое. И, если это было воскресение, по этому полю, как по скатерти, скользили далекие фигурки лыжников, направлявшиеся к близкому лесу...

Георг словно очнулся.

- Я понимаю, - сказал он смущенно, - это первые признаки наступающей старости. Порой эти приступы бывают сладостны и желанны, но чаще приносят лишь ненужные страдания и запоздалые сожаления.

- Пойми и прими как факт тройственную формулу человеческого бытия: невозвратимость, несбыточность, неизбежность. Прошлое прошло, будущее туманно, если оно вообще наступит. У нас есть только настоящее. Hic et nuns - "здесь и сейчас". И этим будем жить.

- Женщинам легче постигнуть эту мудрость. Потому что женщина живет настоящим, "hic et nuns", как ты говоришь, а мужчина - прошлым... стареющий мужчина.

- Вообще-то, жить прошлым не так плохо, - пожалев художника, пошла на попятную Инга. - Иногда приятные воспоминания, особенно детства, лечат душу лучше всякого бальзама... Хуже всего жить будущим. Все откладывать на потом. Для примера, сравни лозунг еврейства - "все очень хорошо" и лозунг русского - "все будет хорошо". Чувствуешь разницу?

- У тебя ума палата.

- Как-никак я окончила три курса историко-философского факультета в Каузинасском университете.

- А почему бросила?

- Ланард заставил. Говорит: "Слишком для меня умная будешь".

- Крепко же он тебя держал.

Георг замолчал, наблюдая, как его женщина мелкими глотками пьет шампанское из широкого хрустального бокала.

- Почему ты так странно на меня смотришь?

- Это прозвучит банально, - смущенно ответил Георг, - но я все пытаюсь решить одну загадку моей памяти, будто силюсь подковырнуть тяжелый гладкий предмет. Еще немного, и мне откроется... Я абсолютно уверен, что где-то тебя видел раньше. И вроде бы недавно, и одновременно словно бы очень давно. То ли наяву, то ли во сне...

- Вероятно, мы встречались в предыдущей жизни.

- Нет, здесь что-то другое, без тумана метемпсихоза. Впрочем, все это пустяки. Главное, что мы встретились. Для меня, быть может, это последний подарок судьбы. Последний поезд в нормальную жизнь.

Тут явился официант, и стол, как по волшебству, украсился цветами, напитками, закусками и горячими блюдами. Инга и Георг принялись за еду. Но перед этим он тяпнул рюмочку "Старого Каузинаса", шоколадного цвета, разбавив его тоником до приемлемых градусов. Водку Георг не любил ( в отличие от брата) и это был единственный крепкий напиток, ароматный, вкусный, который он полюбил в Прибалтике.

- Ну, как ликерчик, нравится? - спросила Инга, разрезая мясо на тарелке заученными движениями выпускницы института благородных девиц.

- Божественная амброзия, - ответил Георг на выдохе севшим голосом и затолкал в рот половину бутерброда с икрой.

- Может, выпьешь со мной, - сказал он, прожевавшись. - Я закажу еще.

- Нет, спасибо, я крепких напитков не употребляю.

Они молча ели свой ужин, потом Георг обратился к подруге с вопросом:

- Скажи мне, пожалуйста, Инга, что думает современный философ о такой категории, как вера?

- Ты меня спрашиваешь?

- Ну, ты же у нас историк, философ - я университетов не кончал.

- Неверующих людей нет, как сказал один вороватый пастор из известной советской комедии, - ответила Инга, отломив кусочек шоколада и бросая его в бокал с шампанским. Шоколад, несмотря на обилие пузырьков, поддерживавших его, опустился на дно. - Просто одни верят, что пить вредно, а другие верят, что алкоголь благотворно расширяет сосуды.