Роберт Шекли - Корпорация «Бессмертие»

«Мы следуем наставлению Ницше, — говорил Халл, — умереть в нужный момент! Разумные люди не цепляются за жизнь, словно утопающий за обломок шлюпки. Они знают, что жизнь тела — лишь малая часть человеческого существования. Почему бы этим способным ученикам не перепрыгнуть сразу на класс или два вперед?»

Блейн вспомнил, какой атавистической, страшной, странной и одновременно благородной показалась ему выбранная Халлом смерть. Позерство, конечно, но ведь и жизнь сама, в океане мертвой материи — она тоже претенциозна. Халл казался ему древним японским самураем, исполняющим обряд харакири, подчеркивая тем важность жизни в самом выборе смерти.

И еще Халл сказал:

«Свершение смерти не является привилегией класса или воспитания. Это понятие каждого человека о благородстве, его рыцарское приключение. И каким образом он проявит себя в этом опасном предприятии и будет свидетельствовать о его ценности как человека».

Мэри прервала его воспоминания.

— Что ты еще хотел сказать? — спросила она.

— Ох! — Блейн подумал одно мгновение. — Я хотел сказать, что некоторые обычаи XXII века произвели на меня впечатление, в частности, некоторые аристократические. — Он усмехнулся и поцеловал ее. — Но у меня, конечно, всегда был хороший вкус.

36

Блейн открыл дверь.

— Робинсон, — позвал он. — Пойдем к кабине для самоубийц. Я уступаю тебе тело.

— Другого от тебя я и не ожидал, Том, — сказал зомби.

— Тогда пойдем.

Они не спеша отправились вниз по склону. Мэри несколько секунд смотрела им вслед из окна, потом сама покинула дом и пошла за ними.

Они остановились у двери в кабину.

— Ты думаешь, что соединишься нормально? — спросил Блейн.

— В этом я уверен, — сказал Робинсон. — Том, я очень тебе благодарен. Я буду хорошо заботиться о твоем теле.

— Оно не совсем мое, — объяснил Блейн. — Раньше оно принадлежало парню по имени Кранч. Но я к нему тоже привязался. Тебе придется к нему привыкнуть. Главное, напоминай время от времени, кто хозяин. Иногда его тянет поохотиться.

— Думаю, что мне понравится это, — сказал Робинсон.

— Да, наверное. Ну что же, желаю удачи.

— И тебе удачи, Том.

Их догнала Мэри и на прощание поцеловала Блейна ледяными губами.

— Что будешь делать? — спросил Блейн.

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я сейчас ничего не соображаю… Том, нужно ли это?

— Нужно, — сказал Блейн.

Он еще раз взглянул на пальмы, в ветвях которых шелестел ветерок, на голубое пространство океана, на темный склон горы над ним, с серебристыми нитями водопадов. Потом он повернулся и вошел в кабину, и дверь за ним закрылась.

Внутри не было ни окон, ни мебели, кроме одного стула. Укрепленная на стене инструкция была очень простой. Вы просто садились на стул, поворачивали выключатель справа и быстро, безболезненно умирали, а тело ваше становилось свободным для следующего обитателя.

Блейн опустился на стул, убедился, что выключатель у него под рукой, потом облокотился о спинку и закрыл глаза.

Он снова подумал о своей первой смерти и пожалел, что она была такая неинтересная. Следовало бы на этот раз исправить ошибку и умереть вроде Халла, погибшего в сумерках на вершине холма от руки охотника. Почему бы ему не поступить так же? Почему не мог бы он встретить смерть, сражаясь с тайфуном, или в схватке с тигром, или взбираясь на Эверест? Нет, почему смерть его опять будет такой обычной, невыдающейся?

И, наконец, почему он так никогда и не занялся конструированием яхт?

Смерть в действии, как снова осознал Блейн, была не в его характере. Несомненно, что ему было предназначено умереть вот таким быстрым, обычным, безболезненным способом. Вся его жизнь в этом веке указывала на это — слабый намек, когда умер Рейли, определенная уверенность во время посещения Дворца Смерти, неизбежная судьба, когда он поселился на Таиохэ.

Но жаловаться было не на что. Хотя он прожил в будущем меньше года, он получил самое ценное его изобретение — послежизнь! Он снова почувствовал то, что ощущал, покинув здание корпорации «МИР ИНОЙ» — освобождение от тягостного бремени страха смерти.

Больше бояться нечего!

Теперь старинный враг побежден! И люди больше не умирают: они переходят в иной мир!

Но он выиграл даже больше, чем послежизнь. Он ухитрился втиснуть в этот год целую человеческую жизнь.

Он родился в белой комнате, с ослепительным светом, и над ним склонился бородатый доктор, и добродушная медсестра кормила его, пока он, встревоженный, прислушивался к непонятным разговорам. Он рано вышел в самостоятельную жизнь, без знаний и опыта, глазел на чудеса Нью-Йорка, и позволил говорливому незнакомцу обмануть себя, и едва не расстался с телом и жизнью, пока более мудрые люди не спасли его и не успокоили боль. Облаченный в сильное, незнакомое тело, он снова окунулся в жизнь, и теперь уже как равный действовал вместе с вооруженными блестящим и звенящим оружием людьми в погоне за опасностью и честью. Он преодолел это заблуждение тоже и нашел более достойное занятие. Но некие мрачные предзнаменования, омрачавшие его жизнь с самого детства, наконец дали ядовитые плоды, и ему пришлось бежать из родной страны в самый дальний край планеты. Но по пути ему удалось обзавестись семьей. Как и у каждой семьи, у нее имелись свои семейные тайны, скелеты в шкафу, как говорится, и все же это была его семья. В расцвете зрелости он приехал в страну, которую полюбил, женился и совершил свадебное путешествие, увидел горы Муреа, пылающие в лучах заката. Свои последние месяцы склона жизни он провел в тихом, полезном труде и воспоминаниях об увиденных чудесах. И он прожил их, уважаемый и почитаемый всеми.

И этого было достаточно. Блейн повернул выключатель.

37

— Где я? Кто я? Что я такое?

Ответа не было.

— Я вспомнил. Я — Томас Блейн, и я только что умер. Сейчас я на Пороге, совершенно реальном и не поддающемся описанию месте. Я ощущаю Землю. И впереди я чувствую послежизнь.

— Том…

— Мэри!

— Да, это я.

— Но как ты… Я не думал…

— Что ж, возможно, в каком-то отношении я не была хорошей женой. Но я всегда была верной, и я сделала для тебя все, что могла, Том. Конечно же, я последовала за тобой.

— Мэри, ты не представляешь, как я счастлив.

— И я тоже.

— Пойдем дальше?

— Куда, Том?

— В послежизнь.

— Том, я боюсь. Не могли бы мы побыть немного здесь?

— Все будет хорошо. Пойдем.

— Ох, Том! Вдруг нас разлучат? Что это за место? Мне кажется, там нам будет плохо. Я боюсь, что там будет ужасно необычно, и призрачно, и страшно.