Александр Громов - Вычислитель (сборник)
Нет, скорее всего Прай тут ни при чем.
Свободной от трубок рукой Эрвин провел по подбородку и черепу, круглому, как бильярдный шар. Он был не только тщательно отмыт, но выбрит наголо. Борода тоже исчезла. Надо думать, сегодняшний Эрвин Канн разительно отличался как от вчерашнего дикаря, так и от бывшего советника президента Сукхадарьяна. Не нужно и маскировки.
Но если не Прай, то кто?
Слишком часто служба безопасности играет в свои собственные игры. Поэтому их всегда минимум две. Но жгучий интерес обеих к обретению живого и действующего Эрвина Канна не просматривался у обеих. Эрвин оставил эту версию в тылу и перешел к следующей.
Все-таки Большой Лю?
Маловероятно. То есть спасательная операция могла осуществляться с его благосклонного молчания, однако никак не по прямому приказу. Значит… Уолтер Стаббинс на свой страх и риск?
Похоже.
Даже очень похоже. Эрвин мысленно усмехнулся: пусть вычислитель в нем уснул, и, возможно, навеки, зато применение метода исключения дает подчас неплохие результаты. Нужно быть хотя бы по минимуму подготовленным к первому разговору…
Зная приблизительно водоизмещение и габариты Сковородки, Эрвин попытался для примера решить в уме элементарную задачу: определить мощность, необходимую для удержания плавучего терминала на месте вопреки океанической циркуляции течений, – и спустя минуту сдался. Формулы гидродинамики уплывали за горизонт, цифры не желали подвергаться алгебраическим действиям, промежуточные результаты рассыпались в прах, даже не возникнув. Память просто отказывалась удерживать такой – нарочито малый! – массив данных, а мозг не мог обработать даже то, что удержано. Конец тебе, вычислитель… Спекся. Сгорел.
И кому ты такой теперь нужен?
Никому, если не считать самого себя… и еще одного человека.
Со скрипом откатилась в сторону дверь, вошел некто. Сел на стул возле койки. Над Эрвином склонилась лисья физиономия – маленькие темные глазки, длинный тонкий нос без горбинки и скошенный подбородок.
– Ну-с, как мы себя чувствуем?
Голос был приятный, обволакивающий.
– У медиков спросите, – огрызнулся Эрвин. – Вы ведь не медик.
– Как вы поняли? – улыбнулся лисьелицый. – Вычислили?
– Зачем? Сразу видно.
– Точно, не медик. Меня зовут Андонис Ламбракис, это я вытащил вас из болота. – Визитер помолчал. – Вы не испытываете благодарности?
– Испытываю, испытываю, – сказал Эрвин. – Тронут до глубины души. Молоток, наверное, тоже благодарен, когда его берут в руку, чтобы бить по гвоздю. Давайте-ка без церемоний: над Саргассовым болотом пилоты боятся летать, а вы полетели. Не надо врать, будто из сострадания. Я вам понадобился и не собираюсь изображать, будто я этого не знаю. Чего хочет от меня Уолтер Стаббинс – работы и лояльности? Будет ему и то и другое. Если придем к соглашению.
– О! – Лисья физиономия Ламбракиса изобразила удовольствие. – Прекрасно, что вы все так хорошо понимаете. Успели вычислить, да? Ну конечно, о чем я спрашиваю! Наслышан, наслышан о ваших способностях…
– Да какие там способности! Я не в форме.
– Охотно верю и тем сильнее восхищаюсь. И вы по-прежнему знаете себе цену, несмотря на все, что вам пришлось пережить. Что ж, это неплохо…
– Ближе к делу, – буркнул Эрвин. – Жить я буду, это я уже понял. А как долго проваляюсь? Что это? – показал он на трубочку, идущую к вене на локтевом сгибе.
– Частичное переливание ради восполнения кровопотери, гемодиализ на случай заражения крови, иммуноактиваторы, ну и питательный коктейль, конечно. Жить вы будете. Фельдшер сказал, что регенерация идет успешно, от ваших ран даже шрамов не останется. Завтра вы сможете встать с постели.
– Рад слышать. На орбите у вас, как я понимаю, корабль. Как вы собираетесь доставить меня на него?
Ответ был ожидаемым:
– Выдадим вас за Петрова. Комплекция, правда, не та, ну да ничего, он тут мало светился…
– Петров? – переспросил Эрвин.
– Ну да. Человек, которого мы посылали за вами.
– Он представился мне как Иванов.
Ламбракис захихикал.
– Да, та еще фантазия: Иванов, Петров… Только не рассказывайте мне, что вы с самого начала не поняли, что он назвался вымышленной фамилией.
– Какая разница? Это не сыграло никакой роли. Значит, этот Иванов-Петров…
– Мертв, – жестко сказал Ламбракис. – Мне неприятно об этом говорить, но вы защищали труп. Не стыдитесь, я же понимаю, в каком вы были состоянии… Тут нечего стыдиться. Мы оставили тело на месте – пришлось торопиться. Кроме того, он оказался ренегатом.
– В отличие от меня, – ухмыльнулся Эрвин, – я ведь никому не служил и еще не служу.
– Вот именно, с вас и взятки гладки. Ну, отдыхайте пока…
Ламбракис ушел, и Эрвин перевел дух. Обошлось – его не раскусили. Он угадал, и он нужен, на него делает ставку Уолтер Стаббинс, правая рука Большого Лю. Скорее всего, для публики разыгран демонстративный разрыв между Лю и Стаббинсом, и Лю таким образом вывел – или попытался вывести – из-под удара свои предприятия на Хляби…
Когда нельзя считать, остается только думать, и Эрвин думал. Полтора года назад Стаббинс имел некоторый вес лишь постольку, поскольку был влиятелен Лю Цаоши, – ну а сейчас?
Информации не было – лишь штришки и детальки. Иванов, который на самом деле Петров, работал на Стаббинса, как и Ламбракис. Иванов был отправлен к изгнаннику действительно ради проверки на месте: не свихнулся ли вычислитель от борьбы с болотом и одиночества на острове. Уж если мешать исполнению приговора суда, попадая под серьезную статью, то уж точно не ради полоумного. «Расколовшись» под нажимом Эрвина, Иванов ничего не рассказал о разрыве между Стаббинсом и Лю, а значит, разрыв произошел позднее. Насколько фиктивен этот разрыв – вот вопрос. Кто прочит себя в хозяева вычислителя, не зная, что тот спекся, – Стаббинс или сам Лю?
Можно подождать, пока Ламбракис сам не проговорится, но как поддержать имидж вычислителя, если не делать вид, что вычислил сам и то, и это, и еще вон то?
Штришки, детальки, догадки… И вот важнейший штрих: почему помощь подоспела в последний момент? Слишком много времени заняла подготовка спасательной операции, слишком поздно Стаббинс дал отмашку? Возможно, хотя и маловероятно. Вероятнее другое: решение начать спасательную операцию поступило лишь тогда, когда сумма плюсов перевесила сумму минусов, – а каковы здесь возможные минусы?
Предприятия Лю Цаоши, что же еще. Значит, началось с того, что Большому Лю дали понять: не покушайся на чужое, худо будет, – и тот покорно поднял лапки. Для вида. Тем временем Праем, или руководством его личной секретной службы, или Министерством безопасности (сейчас это не суть важно, хотя второе или третье гораздо вероятнее) была предпринята серьезная попытка уничтожить Эрвина Канна, чтобы ни у кого больше не текли слюнки на этакое сокровище. Но передатчик Иванова работал, и Лю знал, что Эрвин жив.
Знал – и осторожничал.
И лишь когда Эрвин стал защищать Иванова, незадолго перед тем попытавшегося убить его, бесполезного умирающего Иванова, и не отдал его зверью – тогда и только тогда последовала команда: спасать! Почему?
Эрвин тихонько засмеялся. Знания и логика за полчаса привели к ответу, который он не мог, как прежде, в одну минуту получить расчетами. Свою команду Большой Лю подбирал из людей самых разных племен, но принцип подбора всегда основывался на конфуцианских добродетелях и безусловном подчинении нижестоящих вышестоящим. Заподозренному – только заподозренному! – в нелояльности – у Лю всегда были обеспечены большие неприятности. Эрвин не был связан никакими обязательствами, зато Иванов открыто выразил готовность изменить команде ради личного спасения – и был брошен на болоте то ли и впрямь уже мертвым, то ли еще живым. Собаке, мол, и смерть собачья. Зато Эрвин, этот ходячий арифмометр, вопреки сложившемуся мнению о нем показал себя, черт побери, верным товарищем и командным игроком. Спасать такого! Привлечь такого! Вербануть в команду! Несмотря на риск! Распоряжение поступило от Стаббинса, но он, вне всякого сомнения, выполнял все указания Лю…
Спастись не благодаря способности вычислять, а благодаря ее утрате – такого еще не бывало… Эрвин беззвучно смеялся, глядя в серый потолок.
Через час или около того явился старый толстый фельдшер и освободил выздоравливающего от трубок и регенераторных нашлепок. Эрвин не стал задавать ему вопросов, и фельдшер тоже не проронил ни слова. Надо полагать, ему хорошо заплатили, а правило «меньше знаешь – крепче спишь» чрезвычайно полезно для тех, кому не по силам Большая Игра и кто понимает это.
Ламбракис сам принес обед, и не судки с камбуза, а тюбики и колбы для питания в невесомости. Надо полагать, избегая лишнего внимания персонала Сковородки, взял их со своего шаттла. Суп-пюре из моллюсков с каперсами и твердианскими пряностями улетел в рот мгновенно. Блаженство было таким острым, что Эрвин на время позабыл, какими словами сам он крыл космическую пищу, работая гарпунером среди астероидов.
