Филип Фармер - Иисус на Марсе

Стоявший неподалеку Хфатон сказал, понизив голос:

— Не приставай к Мессии с очевидными вещами!

Но Иисус ответил:

— Я не сказал, что умрут немногие. И вначале будет места достаточно. Потом, когда Земля заполнится снова, мы позаботимся и о детях.

Орма затошнило. Будет война, хуже всех тех, что перенесло человечество. Или в словах Иисуса был другой смысл, который прояснится лишь потом?

— Да это и неважно, — говорил Иисус. — В вечности пять сотен лет тянутся так же долго или так же быстро, как и миллион. Наш план требует времени. Сколько — безразлично. И мы можем быть терпеливы, как любящая мать с трудным ребенком. В свое время воскреснут все, кто этого заслужил. Наши ученые убеждены, что мы когда-нибудь сможем воскресить мертвых. Следы всего прошедшего сохраняются в основе Вселенной. Иначе говоря, в теле Создателя. Наши ученые называют его эфиром — понятие, которое, насколько я знаю, отрицается вашими учеными. Но они в этом отношении так же невежественны, как люди древней Земли были во многих других.

В свое время мертвые восстанут. Пять сотен лет или тысяча — что они для того, кто спит?

— Господин, — спросил Орм, — будет ли и это открыто людям Земли?

— Увидим. Поразмысли об этом. Все на свете совершается Всеблагим, но часто люди служат руками Его. Это касается и воскрешения мертвых, и прихода Царства Мессии.

Иисус отвернулся и заговорил с группой офицеров. Орм отошел чуть в сторону, в голове у него гудело. Бронски что-то ему сказал, но вряд ли срочное, потому что он говорил тихо и повторять не стал. Орм уже успел попрощаться с Гультхило, но прошел через широкое поле к металлической изгороди. Там стояли семьи экипажа, а у самых ворот была его жена. Накануне врачи сказали ей, что она беременна. Эта новость принесла и радость, и печаль, поскольку назавтра Орм должен был улетать, и никто не знал, когда он вернется. И даже не будь она с ребенком, ей не позволили бы лететь с ним. Поскольку могла начаться война, женщин на кораблях не было. Потом, если все пойдет гладко, женщины прилетят и будут выполнять работу учительниц и администраторов, но Гультхило не сможет быть среди них, потому что должна будет воспитывать ребенка.

Увидев Орма, Гультхило улыбнулась, хотя и не так храбро, как в момент прощания четверть часа назад.

— Что случилось, Ричард?

— Ничего, только я никак не могу прийти в себя. Я только что услышал, что ученые объявили о грядущем воскрешении мертвых.

Она просунула ладонь через редкую сетку и взяла Орма за руку:

— Здесь нечему удивляться. Иисус сказал, что когда-нибудь так будет, и мы этого ждали. Я только не знала, что ученые, работающие над этим около тысячи лет, нашли что-то существенное. Раз они объявили, значит, верят, что у них получится. А иначе Мессия этого тебе не сказал бы. Теперь, наверное, объявят и по телевизору. Вот будет случай порадоваться! Может быть, и ежегодный праздник сделают.

— Поцелуй меня еще раз, — сказал Орм и прижался губами к ее губам, не обращая внимания на врезающуюся в лицо проволоку. Прикосновение к ее телу вернуло ему уверенность в себе, чувство, что мир не растает вдруг в тумане, не развеется как дым. Он снова был твердым и теплым, как тело Гультхило, как существо в ее чреве.

— Да пребудет с тобой Создатель, — тихо сказала она. — И я все время буду с тобой. И ты вернешься раньше, чем родится наш ребенок. И если это возможно, ты будешь тогда со мной. Так говорит Закон, а Мессия милосерд.

— До встречи, любовь моя, — ответил Орм и пошел прочь. Но в нем не было ее уверенности. Лишь Единый мог знать, как примут Сынов Света Сыны Тьмы.

ГЛАВА 22

Среди многого другого Орм не мог понять, как можно организовать космофлот без долгого обучения личного состава. Ему ответили, что последние пятьдесят лет в предвидении этого дня шло обучение на тренажерах. И когда построили корабли, экипажи их уже обладали необходимой квалификацией.

Личный состав постился и молился. Те, кто по той или иной причине осквернились, прошли ритуальное очищение. Все были готовы.

Верхний куб очистили от людей, и входы закрыли массивные металлические двери. В конце пещеры стала опускаться великанская пробка — гранитный монолит. Пробка была высотой в четверть мили и диаметром в полмили и ничто ее не поддерживало, но опустилась она легко, как детский воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Пробка точно легла в подготовленную для нее полость.

Первым поднялся в проем флагман «Мараната» (по-арамейски это значило «Приди, Господи наш!»). За ним пошли остальные, и последним взлетел полусферический гигантский корабль «Зара», или по-арамейски «Посев». Поднявшись на четверть мили над поверхностью, он остановился. Через десять минут показалась вершина гигантской пробки, вставшей на место. Один из цилиндров с шаром, торчащих из поверхности «Зары», выстрелил оранжевым лучом, и пробка сплавилась с окружающей скалой.

Земные наблюдательные спутники этого события не видели. Два работающих были заглушены марсианами. А так как все это происходило на ночной стороне Марса, то, когда пятно войдет в поле зрения точных земных приборов, оно уже остынет. Когда «Зара» вернется, она разобьет тонкую корку лавы, и пробка снова сможет сдвинуться вниз.

Флагман с ускорением в три пятых g поднялся в атмосферу красной планеты. Остальные выстроились за ним, «Зара» замыкала колонну.

Хфатон заговорил, обращаясь к тем троим, кто были уже не землянами, а натурализованными марсианами:

— «Зару» ребята прозвали «Погодница». Она может черпать энергию прямо с поверхности Солнца и в модулированной форме передавать на Землю. Может создавать засуху или потоп. Может растопить вечные льды или заморозить тропики. На огромной площади может за пять месяцев надолго повысить или понизить температуру на пять-шесть градусов. А если сосредоточить ее энергию на меньшей площади, эффект виден сразу. Есть у нее и другие возможности. Да сохранит нас Царь Небесный от необходимости их применять!

— Да сохранит, — отозвался Орм. Представляя себе, что может случиться на Земле, он стал печален. Но ведь говорил же Мессия, что не мир пришел принести, но меч? А еще он говорил, что пришел спасти людские жизни, а не разрушить их.

Что ж, что будет — будет, и не важно, что будет в процессе, если намерения добры и все кончится хорошо. Да, но эту теорию использовали — выворачивали — злоупотребляли ею столько раз и при таких страшных средствах, что она полностью дискредитирована. Но эта война — священная, по повелению Господа начатая Его приемным сыном. И победа в этой войне значит великое добро, величайшее, для всего человечества и во веки веков.