Тим Хэй - Николае

— Прошу прощения, я не расслышал, — переспросил он

— Извините, Камерон. Я молился.

Позже Бак услышал, как он поет. Правда, спустя еще какое-то время Цион заплакал. После полуночи Бак сверился с картой и обнаружил, что они едут через Хайхеул, маленький городок, находящийся совсем рядом с Хевроном.

— В такое время в Хевроне могут быть на улицах туристы? — спросил Бак. Цион наклонился к нему:

— Пожалуй, нет. Но вообще-то это густонаселенная местность. Не беспокойся, Камерон, я буду осторожен. Мне бы хотелось обсудить с вами одну тему.

— Все, что угодно.

— Я глубоко признателен вам за то, что вы жертвуете своим временем и рискуете своей жизнью ради меня.

— Цион, так поступают друзья. С того самого раза, как ты впервые взял меня к Стене Плача, я чувствую, что нас связывают крепкие узы. А потом, после твоего выступления по телевидению мы вместе должны были бежать.

— Мы прошли через невероятные испытания, это верно, — согласился Цион. — Я понимал, что если доктору Розенцвейгу удастся навести вас на след свидетелей, вы меня разыщете. Я не решался сказать ему, где скрываюсь. Даже моему водителю был известен путь только до Майкла и его братьев в Иерихоне. Его так потрясло то, что произошло с моей семьей, что он разрыдался. Мы много лет провели вместе. Майкл обещал держать его в курсе дел, но я бы хотел сам ему позвонить. Может, я как-нибудь смогу воспользоваться вашим секретным телефоном, когда мы пересечем границу.

Бак не знал, что ему ответить. Он был уверен, так же как и Майкл, что у Циона хватит сил выслушать много дурных вестей, но почему именно Бак должен был приносить их? Проницательный раввин, казалось, немедленно заметил, что Бак что-то утаивает.

— Что? — спросил он. — Вы думаете, что сейчас уже поздно ему звонить?

— Действительно, уже поздно, — сказал Бак.

— Но если бы он был на моем месте, я был бы рад услышать его в любое время дня и ночи.

— Я уверен, что он чувствовал… чувствует то же самое, — неуверенно сказал Бак.

Бак бросил взгляд в зеркало заднего вида. Цион не отводил от него взгляда, в котором появилось понимание произошедшего.

— Может быть, мне позвонить ему сейчас, — предположил он. — Можно, я возьму твой телефон?

— Цион, в вашем распоряжении все, что есть у меня. Вы знаете это. Но я бы не стал ему звонить сейчас.

Бак услышал бесцветный, полный горя голос Циона, и ему стало ясно, что тот обо всем догадался.

— Камерон, его звали Джейм. Я знаком с ним с момента начала моей преподавательской карьеры в университете. В нем сочеталась необразованность и мудрость во всех смыслах этого слова. Мы много беседовали о моих открытиях. Кроме студентов, только он и моя жена знали, что я собираюсь говорить в телевизионном эфире. Камерон, он был моим очень близким другом. Но больше его нет с нами, да?

Бак хотел просто покачать головой, но не смог этого сделать. Он пытался переключить свое внимание на дорожные знаки, указывавшие на Хеврон, но раввин, естественно, разговор не закончил.

— Камерон, мы слишком близки и слишком много прошли вместе, чтобы вы скрывали что-то от меня. Конечно, вам известно, что произошло с Джеймом. Вы должны понимать, что плохие новости, обрушившиеся на меня, уже не будут ни тяжелее, если я услышу еще что-нибудь дурное, ни легче, если я этого не услышу. Мы, верующие в Христа, менее всех остальных людей должны бояться правды, какой бы тяжелой она ни была.

— Джейм мертв, — тихо сказал Бак. Цион опустил голову.

— Он столько раз слушал мои проповеди и знал Евангелие. Иногда я даже отталкивал его, но он не обижался, потому что знал, что я о нем забочусь. Надеюсь, что после того, как он отвез меня к Майклу, у него было время навестить семью. Скажи мне, как это случилось.

— В машину подложили бомбу.

— Тогда он умер мгновенно, — сказал Цион. — Наверное, даже не понял, что произошло. Может быть, не страдал.

— Мне очень жаль, Цион. Майкл считал, что вам не нужно знать об этом.

— Он недооценивает меня, но спасибо ему за заботу. Я беспокоюсь о судьбе всех людей, связанных со мной. Любой из них может пострадать, если от него потребуют сообщить о моем местопребывании. Таких людей очень много. Я никогда не прощу себе, если им придется заплатить такую высокую цену за знакомство со мной. Сказать по правде, я боюсь за Хаима Розенцвейга.

— Я пока не беспокоился бы за него, — сказал Бак. — Он все еще тесно связан с Карпатиу. По иронии судьбы, сейчас в этом его защита.

Остерегаясь, Бак проехал Хеврон, и всю дорогу до Беер-Шева они промолчали. Когда уже начало светать, а они находились километрах в десяти к югу от Беер-Шева, Бак заметил, как стрелка, указывающая температуру, поползла вверх. Масло было на нужном уровне, но Баку не хотелось, чтобы машина перегрелась.

— Я добавлю немного воды в радиатор, Цион, — сказал он. Раввин, казалось, дремал.

Бак съехал с дороги подальше на обочину, покрытую гравием. Он нашел тряпку и вылез из машины. Открыв капот, он осторожно снял крышку с радиатора. Оттуда шел пар, но он успел долить пару литров воды, прежде чем она закипела. Занимаясь делами, он заметил приближающийся автомобиль миротворческих сил Мирового Сообщества. Затаив дыхание, Бак попытался изобразить из себя случайного туриста.

Заметив, что машина съехала на обочину в сотне футов от автобуса и медленно начала сдавать назад, он быстро вытер руки, бросив тряпку прямо в канистру с водой. Стараясь не выглядеть подозрительным, Бак небрежно бросил канистру в автобус и вернулся на свое место, чтобы закрыть капот. Однако прежде чем он успел сделать это, патрульный автомобиль выехал обратно на дорогу и поравнялся с автобусом. Ослепленный светом прожектора, Бак услышал, как один из представителей сил Мирового Сообщества что-то говорит ему в рупор на иврите.

Бак развел руки в стороны и закричал.

— Английский!

До него донеслись слова, произнесенные с сильным акцентом:

— Пожалуйста, оставайтесь на своем месте. Бак хотел опустить крышку капота, но голос раздался снова:

— Пожалуйста, оставайтесь там, где стоите.

Пожав плечами, Бак застыл в неловком положении, руки по швам. Офицер говорил по рации. Наконец подошел говоривший в рупор молодой человек.

— Добрый вечер, сэр, — сказал он.

— Спасибо, — отозвался Бак. — У меня всего лишь небольшие проблемы с перегревом.

Офицер оказался смуглым и худощавым Он был одет в яркую форму Мирового Сообщества. Баку страшно захотелось сейчас иметь собственные паспорт и документы. Ничто так хорошо не действовало на эту службу, как уровень секретности 2-А.