Гарри Гаррисон - Да здравствует трансатлантический тунель! Ура!

По мере того как «Наутилус II», стремительно пронизывая толщу вод, поднимался вверх, на экранах верхнего обзора вырисовывалась ужасающая картина. Огни на мосту уже не вытягивались в прямую линию, они изогнулись чудовищной буквой «С» — незакрепленный конец течением сносило к югу. Гас бросил один лишь взгляд, затем щелкнул переключателем селектора.

— Всем субмаринам, сбросившим тросы. Присоединяйтесь к тем, наверху, они пытаются удержать западный конец моста. Закрепитесь на них своими магнитными захватами, потом — машинам полный задний ход. Мы должны остановить прогибание моста. Мы должны выпрямить мост.

«Наутилус II» показывал путь, пристроившись носом к одной из тянущих мост субмарин; сперва он ее коснулся, затем закрепился прочнее, когда мощный электромагнит корпуса сцепил оба судна намертво. Как только произошло соединение, машины взвыли, вой делался громче, громче, по мере того как, отрабатывая задний ход, они набирали обороты. Если что-то и происходило, это не могло проявиться сразу; мост прогибался, искривлялся все больше, пока его незакрепленный конец не развернулся почти точно на юг. Конструкторы предусмотрели определенную гибкость, да, но не до такой же степени; мост мог переломиться в любой момент.

Но не переломился. Одна за другой новые субмарины присасывались к своим напарницам и присоединяли мощь своих машин к общим усилиям. Они не могли ликвидировать прогиб, но они явно приостановили его увеличение. Это была еще не победа, — но и поражение было отодвинуто. Им нужна была еще мощность.

— Внимание всем во втором звене. Продолжайте закрепление тросов на вашем конце. Мы здесь едва держимся. По мере закрепления на полной скорости двигайтесь на наш конец и цепляйтесь за наши субмарины. Нам нужна ваша помощь.

И помощь пришла. Одна за другой субмарины выныривали из тьмы и пристраивались корпусами к тем, что уже были в работе — две, три, четыре в каждой связке, так что скоро они стали походить на виноградные гроздья. Поначалу казалось, что все усилия тщетны. Затем… Неужели получилось? Неужели изгиб действительно стал уменьшаться? Невозможно было сказать наверняка. Гас протер глаза, и в этот момент О'Тул сказал:

— Честное слово, я не из тех, кто бросает слова на ветер, но мне кажется, мы помаленьку отрабатываем назад.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как зажужжал зуммер связи.

— Здесь «Анемон». Я занимаю позицию близ скальной стены, мне ее хорошо видно. Движение к югу прекратилось. Такое впечатление, что теперь мы движемся к северу, очень медленно, но устойчиво.

— Спасибо, «Анемон», — сказал Гас. — Хорошо, «Перивинкл», слышите меня?

— «Перивинкл» на связи.

— У вас на борту тяжелое крепежное оборудование. Следуйте к свободной секции моста и найдите второй трос на южной стороне. Повторяю, второй трос, с отметкой «три». Первый трос был заякорен, но его вырвало. Идите вниз вдоль троса до оранжевой полосы, зацепите его и постарайтесь закрепить на третьем якоре. Поняли меня?

— Уже идем.

Машины выбивались из сил; но под их могучим воздействием неподатливая громада моста, преодолевая напор течения, мало-помалу вернулась к исходному положению, где «Перивинкл» зацепил нужный трос и затем закрепил его на дне. Только когда все тросы с южной стороны моста были заякорены, Гас разрешил устанавливать те, за которые они до сих пор тянули мост. И лишь после того, как первый из них был отбуксирован вниз и поставлен на место, Гас позволил себе расслабиться и глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь.

«Один экипаж, одна субмарина погибла», — сказал он себе, когда память вернулась к нему после завершения борьбы, которой, казалось, не будет конца. Он не знал, что О'Тул и другие смотрят на него с благоговением и все согласно кивают в ответ на слова О'Тула.

— Вы сделали это, капитан Вашингтон, вы сделали это, несмотря на землетрясение. Никто другой не сделал бы, — а вы сделали. Славные ребята погибли, да, но ни один человек не в силах был предотвратить их гибель. И теперь мост на месте, и больше не будет жертв. Вы сделали это!

Глава 4

КОНЕЦ ЭКСПЕРИМЕНТА

— Саннингдэйл на линии, — проговорил швейцар клуба. — Если вам угодно, сэр, возьмите трубку в переговорной кабине.

Вашингтон кивнул и поспешил в кабину со стеклянной дверью и кожаным креслом у одной из обитых парчой стен. Динамик был вмонтирован в одно из крыльев спинки, прямо напротив уха, переключатель без труда отыскался под пальцами, на конце подлокотника; микрофон располагался возле губ. Вашингтон, усевшись, включил аппарат.

— Вы меня слушаете? Говорит Вашингтон.

— Гас, это вы? Как славно, что вы позвонили. Где вы?

— В моем лондонском клубе. Джойс, могу ли я попросить вас об одолжении?

Гас встречался с Джойс Бодмэн много раз; он часто приглашал ее на ленч, когда бывал в Лондоне. Дело в том, что она до сих пор поддерживала добрые отношения с Айрис. Джойс была счастлива замужем, но понимала, как жестоко страдает Гас, и, не дожидаясь расспросов, сама рассказывала ему об Айрис все, что знала, все, что успевало дойти до нее с момента предыдущей встречи. Это было слабым утешением, но все же лучше, чем ничего не знать; ленчи вдвоем доставляли им обоим радость, хотя об истинной причине встреч не говорилось никогда.

На секунду в трубке возникла тишина, потому что Джойс ответила не сразу до сих пор Гас никогда ни о чем ее не просил.

— Ну разумеется. В пределах разумного, конечно; вы же знаете.

Теперь настал черед Гаса помолчать, ибо он ощущал определенную неловкость, высказывая желание подобного рода; он крепко сжал кулаки. Он должен сказать.

— Дело, разумеется, личное, вы наверняка догадались. Вы читаете газеты, так что знаете, что туннель вот-вот будет закончен; в сущности, я и в Лондоне-то лишь из-за этого, нужно уладить кое-что напоследок. Утром я отбываю в Нью-Йорк, это подхлестнет события, пробег первого поезда и все такое, но сначала надо все завершить здесь. То, что я хочу, я не могу сделать прямо, поэтому — не могли бы вы устроить мне встречу с Айрис?

Гас выпалил это скороговоркой и откинулся на спинку кресла; он сказал, что хотел. Джойс засмеялась, и его лицо вспыхнуло; но она тут же поспешила объяснить.

— Извините меня, пожалуйста. Знаете, меня рассмешило совпадение, это просто удивительно. Вы помните вечер, когда мы в первый раз повстречались в Альберт-Холле?

— Думаю, я никогда его не забуду.

— Да, я понимаю, но там был докладчик, философ и ученый, доктор Джуда Мендоза, со всеми этими своими теориями времени, такими милыми… Я ходила на все его лекции, иногда вместе с Айрис, и сегодня днем он будет у меня небольшое суаре; мадам Клотильда, медиум, тоже приглашена. Она плохо работает перед большой аудиторией, а здесь все будет как надо. Буквально несколько человек. В два часа, Айрис тоже придет.