Владимир Михановский - Тайна одной лаборатории

— Гм… Говоришь, захватывающее зрелище?

— Ну да.

— Бой роботов, значит? Выходит, нечто вроде сражения гладиаторов?

— Нет, Диксит, ты ничего не понял. Гладиаторы здесь ни при чём. Гладиаторы дерутся насмерть, а я имею в виду обычный спортивный матч. По всем правилам боксёрской науки.

— Ты забываешь одну деталь, Герман. Все они, от Первого до Сорокового включительно, начисто лишены предохранителей.

— Неужели ты думаешь…

— Конечно, — перебил Диксит. — Устраивать матч между ними без всяких предосторожностей — чистое безумие. Но мы можем договориться с кибернетиками насчёт тормозящих блоков… Да, насчёт тормозящих блоков. И тогда будет всё в порядке.

— Значит, займёмся…

…И снова монотонный голос умолк. Я выглянул из машины. Солнце вконец распоясалось. Пришлось натянуть над головой виниловый отражающий тент. Пустынное шоссе убегало вдаль белой лоснящейся лентой…

— Давно уже мы так не веселились. Под большим куполом целый вечер звучали песни и смех. Мы отмечали именины Марты — ей исполнилось восемнадцать. Правда, нашим женщинам пришлось потрудиться: дежурные роботы что-то захандрили, а стряпать надо было немало. Но зато именинный пирог с вензелем получился на славу, ему под стать были и прочие деликатесы.

Где мы кочуем, дети Земли,Старое Солнце ждёт нас давно, —

затянул кто-то, и все дружно подхватили песню, самую популярную в дни нашего отлёта. Теперь, наверно, на Земле давно уже поют иные песни…

Возвратившись в свой отсек, я уселся за письменный стол и придвинул к себе чистый лист бумаги и калькулятор. Нужно было сделать на завтра кое-какие расчёты, а Третьему я с некоторых пор перестал доверять. Это была скорее интуиция, но довольно стойкая.

Мне понадобились какие-то данные, я встал и подошёл к информарию. Указатель по каталогу барахлил (давно надо было сменить транзистор, всё руки не доходили), я открыл узкую дверцу и протиснулся внутрь, в кромешную тьму. Когда глаза немного привыкли, я стал различать в темноте слабо фосфоресцирующие литеры бесчисленных информационных блоков и принялся искать среди них нужный. На душе было тяжко. Далёкие воспоминания о Голубой (так мы зовём иногда Землю)? А может быть, то, что от «Темиры» всё нет сигнала, хотя давно бы уж пора ей подать весточку? Задумавшись, я в первое мгновение не расслышал тихий стук в дверь. Стук повторился. Затем дверь скрипнула, и кто-то вошёл. Я узнал стремительные шаги Диксита. Он имел обыкновение заходить ко мне перед сном.

— Ты дома, Герман? — негромко позвал он.

Я уже собрался ответить, как вдруг услышал женский смех. Диксит пришёл не один.

— Я угадала, — произнёс голос Марты. — Говорю тебе, Гер опять поехал на свою вышку. Геолог одержим нефтью, всё в порядке, — и она снова рассмеялась.

Меня приятно кольнуло краткое «Гер». В последнее время я часто видел Марту вместе с Дикситом. Вот и теперь они оба пришли ко мне в гости. Но я к ним не вышел. Наоборот, застыл, стараясь не производить шума. Дело в том, что мне не хотелось предстать перед Мартой в домашней пижаме с лиловыми разводьями термоткани. Я надеялся, что они, убедившись, что меня нет, скоро уйдут. И невольно стал свидетелем чужой тайны…

— Подождём? — сказал голос Диксита.

— Немножко, — ответила Марта.

Я слышал, как они уселись вдвоём на низкую тахту, которую я успел уже застелить. Снаружи, там, за гофрированными стенками отсека, было тихо. Ветер, завывающий день и ночь, внезапно смолк, и наступил один из довольно редких периодов затишья.

— Гости пришли, а хозяина нет! — воскликнула девушка.

— Ты мне не ответила, Марта, — прошептал Диксит.

Наступило короткое молчание.

— Я люблю тебя… — слова Диксита казались льдинками, падающими в беззвучную тьму. Боясь пошевелиться, я затаил дыхание. Бездонная космическая ночь поглотила Вселенную, и в этой ночи затерялся Орбанг — крохотная планетка, на которую опустилась пылинка Разумной Жизни.

— Любимый, солнечный… — голос Марты был прерывист.

— Я знал, я знал… — горячий шёпот Диксита напоминал теперь внезапно забивший гейзер. — Милая… Скоро причалит «Темира», и мы…

Умолкший голос вывел меня из оцепенения. Я полез в карман и вытащил новый полупрозрачный клочок. Их там оставалось уже немного…

— Сегодня мой Третий принёс чёрную весть. «Темира» попала в катастрофу, столкнувшись с осколком чёрной звезды. Прочтя, очевидно, недоверие на моём лице, он молча протянул мне радиограмму. На его огромной ладони узкая перфолента выглядела совсем маленькой… Я просмотрел её: сомнений не оставалось — «Темира» погибла. Наша надежда закатилась. Теперь уж мы не увидим Голубую… Никогда, никогда…

Печальная весть придавила людей. Зато роботов как будто не очень испугала перспектива прожить ещё лет семьдесят на Орбанге (пока ещё узнают на Земле о катастрофе и вышлют новую смену!). Работа у нас валилась из рук, и почти всё приходилось делать роботам. Впрочем, они не жаловались. Отсутствие ограничительных блоков делало прямо-таки чудеса роботы «умнели» прямо на глазах. Я уже не говорю об их памяти и багаже знаний каждого. Помимо этого, они как-то постепенно приобрели сноровку и умение выполнять самые сложные и тонкие вещи, которые я раньше ни за что не решился бы доверить роботу.

Во втором часу пришёл Диксит с новыми образцами сланца. И сразу же, не отдохнув после трудного полёта, принялся налаживать массспектрограф. Бедняга работает, как одержимый, видно, надеясь спастись от невесёлых мыслей. Вдвоём мы быстро запустили аппарат и уселись перед экраном осциллографа. Диксит сел перед самым экраном, казалось, он собирается влезть внутрь. Мне бросились в глаза его худой, совсем мальчишеский затылок и бледная, ввалившаяся щека (я сидел к нему вполоборота).

— Как она сегодня? — спросил я осторожно.

— Всё то же, — ответил Диксит и раздражённо махнул рукой.

— Но до каких же пор? И почему ты не поговоришь с ней, наконец, по душам?

— Говорил, и не раз, — безнадёжным тоном ответил Диксит.

— Ну?

— А Марта словно сонная. Будто говорим мы с ней на разных языках.

Когда Диксит на миг оторвался от осциллографа, я заметил на его виске серебряную нить первой седины…

Мне не раз приходила в голову мысль о «счастливом сопернике» Диксита. Кто бы это мог быть? Черноусый радист Чер Дальяно? Или стройный радиолог Нури Бей? Или… Но Марта, кажется, не отдавала предпочтения никому из них. Что же случилось? Почему она вдруг охладела к Дикситу? Это была первая загадка в цепи многих, которые обрушились на меня в скором будущем. И одна таинственней другой…