Наталья Чернышева - Золотой Рассвет

– Может быть, приготовить кофе?

– Не откажусь…

Джейни пошла на кухню и приготовила кофе, потом принесла в спальню на красиво расписанном подносике две ароматно дымящиеся чашечки. К кофе полагались засахаренные фрукты на тонких палочках и сливки. Напиток богов, как выразилась однажды сама Джейни.

– Мой отец, Тэйнхари Ми-Грайон,- начал рассказывать Орнари,- был очень необычным человеком. Всему, что я ныне умею и знаю, научил меня именно он. Прежде чем стать представителем клана в Совете Семидесяти, он побывал а'дмори абаношем на нескольких десятках планет у множества малых цивилизаций, таких как ваша. У него всегда был наготове занимательный рассказ о разного рода приключениях, пережитых им на той или иной планете. И в каждом рассказе содержалась мораль, наставление, как не надо поступать с Чужими, чтобы потом не собирать неприятностей. Он умел быть безжалостным к собственным ошибкам. Он был моим другом и учителем, а это встречается не так уж и часто.

Он замолчал. Джейни чувствовала его боль, неизбывную горечь утраты, и непроизвольно сжалась, ожидая услышать об отце любимого самое страшное.

– Нет, он жив,- рассеял ее страх Орнари.- Вот только… В один прекрасный момент он сложил с себя полномочия Одного из Семидесяти и удалился на периферию, чтобы воспринять свет одной из религий местной малой цивилизации…

– Очень странный поступок,- сказала Джейни.

– Да уж,- согласился Орнари.- Страннее не сыщешь. И ведь до последнего никто не догадывался о том, что он так поступит!

– И его отпустили?

– Да. Такое бывает. Когда добросовестно изучаешь обычаи какого-нибудь народа, поневоле пропускаешь их сквозь собственное сердце. Отец, очевидно, иначе не мог. Он разорвал родство, ушел из шадума и клана. Теперь никто не властен над его судьбой. Кроме той службы, во имя которой он пожертвовал всей своей жизнью.

– А ты пытался найти его?

– Да, пытался. Но место его пребывания остается тайной. Не только из уважения к его выбору, но и потому еще, что существует большой риск для меня лично. Я, как прямой потомок, могу ведь тоже последовать его примеру. Во всяком случае, именно так думают об этом в клане.

– А сам-то ты как считаешь?

– Я, как и все, склонен полагать наличие первопричины, творца всего сущего во Вселенной, не загадочным Богом, требующим поклонения, а всего лишь одной из физических сил Мироздания, о котором до сих пор знаем мы ничтожно мало.

– Я целитель,- возразила на это Джейни,- и без Божественной благодати мне не прожить. Я – только орудие Его воли; когда я вхожу в транс и приступаю к операции, я чувствую благую силу, перетекающую с моих рук на тело больного помимо моей собственной воли. В такие минуты я чувствую себя лишь частью бесконечного Высшего, являющего Себя миру через чудеса исцеления…

– Мы не будем спорить о религии,- мягко произнес Орнари.- Чужая вера – слишком опасная вещь; одним неосторожным словом можно смертельно оскорбить собеседника и навсегда лишиться возможности найти общий язык в дальнейшем. К тому же непонимание и недооценка влияния религии на умы представителей той или иной расы способна привести – и в прошлом приводила не раз – к беспощадным кровопролитным войнам на истребление!

– Я не собираюсь начинать войну на истребление!- воскликнула Джейни.

– Точно так же и я не собираюсь спорить с тобой о твоем Боге…

– Орнари… как ты думаешь… Если б в нашем доме появился ребенок…

– Ты беременна или воспользовалась искутом?- спросил он.

– Нет,- у Джейни духу не хватило рассказать об опытах Яна.- Это маленький мальчик, сирота, ему нет и года. Он из новоприбывших, его родители погибли. А у ребенка какая-то совершенно дикая, запущенная разновидность СПИДа.

– СПИД?

– Синдром приобретенного имуннодефицита. Требуется глобальная ретрогенная обработка, а сделать могу это только я. В домашней обстановке. К тому же, он принадлежит к моей генетической линии, только более ранней модификации.

Вот так и появился в их доме маленький Бертан. Это был тот самый ребенок, которого спас осенью Манфред. Орнари с удовольствием возился с малышом, и Джейни, глядя на них, тихо радовалась тому, каким прекрасным отцом может стать ее Орнари,когда у них родится наконец общий ребенок…

И вновь смыкались над нею стерильные стены персональной лаборатории Яна… Она потихоньку начинала уже ненавидеть это место. Неудача за неудачей… когда же закончится несусветная эта пытка?

– Джейни,- говорил Ян,- необходимо пойти другим путем. Очевидно, прежняя система ретровирусов не подходит. Я разработал новый, уникальный комплекс ретровирусов; внедряясь во внутренний эпителий матки, они встроятся в геном и изменят внутреннюю среду, сделают ее более благоприятной для развития эмбриона. Если и в этот раз произойдет отторжение, думаю, мы сможем начать подготовку по новой схеме. Но, Джейни… Взамен мне нужен мальчик. Мне нужен Фредди.

– Что?- Джейни встала с кресла.

Невысокая, она не доставала Ольмезовскому даже до плеча.

– Не смей шантажировать меня, Ян!- гнев, возмущение, ярость.- Забудь об этом мальчике! Я никогда не предам его!

– Но ты ведь хочешь родить ребенка своему Ми-Грайону, не так ли? Хочешь или уже передумала?

– Да. Передумала.- отчаяние, нечеловеческая усталость.- Очевидно, Всевышнему не угодно, чтобы я испытала радость материнства… Тридцать второй выкидыш… Не могу я больше, Ян. Я устала.

– Отдохни. Давай прервем эксперимент на несколько недель. Может быть, даже на месяц или два. А насчет мальчишки ты все-таки подумай. Зачем он тебе?

– А тебе? Ты погубишь его!

– Как и ты.

– Мы уже говорили об этом, Ян,- холод, сталь и лед.- Мальчика ты не получишь.

– Ну, что ж,- задумчивая оценка, напускное нежелание лишний раз огорчать, торжество сытого удава.- Ты сама напросилась, Джейни. Контракт, подписанный тобою,- предъявление контракта,- бессрочный. Ты не можешь выйти из эксперимента по собственному желанию. Я, правда, согласен предоставить тебе отдых… небольшой, месяца на два. После чего мы продолжим работу.

– Что?! Я же подписывала обычный контракт! Ты же сам так говорил, ты…

– Читать надо юридические документы прежде чем подписывать их!- ничем не прикрытое злорадство.- Вот контракт, а вот подпись. Чья это подпись, дорогая моя? Твоя. Твоя и ничья больше.

– Ах, ты, грязный, подлый, нечестный, пробиркой деланный ублюдок!

– Уж какой есть. И не тебе порочить мое происхождение, ты сама точно из такой же пробирки на свет появилась!