Наталья Литвинова - Поле вероятности

— Ты меня удивляешь.

— Хотябы в этом пусть совесть моя будет чиста. Ведь, в сущности, она девушка не плохая. Я даже заметил, она к детям стала относиться совсем по-другому. С интересом, что ли.

— Всё это уловки.

— Может быть, но мне почему-то наплевать. Что ж мне до конца жизни ждать чистой, светлой любви? Не будет этого.

— Ты не любишь Айну, а это не честно по отношению к ней, тебе не кажется?

— Нет, не кажется. Ты ведь не знаешь, что она меня пыталась шантажировать.

— Интересно, чем?

— Растление малолетних. Бред, конечно, но я не в обиде. Беззащитная она какая-то. Вся на поверхности.

— Сирота, — задумчиво произнёс Игул.

— В том-то и дело, — вздохнул Аристокл, — По-моему, мы в тупике.

— Ты это о чём?

Игул проследил за его взглядом. На экране, так же хаотично двигались горошины разных цветов.

— Да, — покачал он головой, — я тоже думаю, что мы на ложном пути.

— Да, я тоже так думаю, — прозвучал голос за их спинами. На что они дружно оглянулись.

— Не хотите кофе? — поспешила она опередить их резонный вопрос.

На её подносе дымил ароматный напиток. Белозубая улыбка казалась счастливой и беззаботной.

Они молчали, оттого, что их мучил вопрос: а слышала ли она их последние слова? Айна поставила перед ними поднос и внимательно вгляделась в экран.

— Может вам стоит подумать об уменьшении скорости одиночастиц, нежели об их нейтрализации.

— А что, можно попробовать, — с интересом отозвался Аристокл и тут же занялся заменой программы.

— Слушай, у меня есть идейка по снижению скорости, — в азарте проговорил Игул.

Она усмехнулась снисходительно, почти по матерински оглядывая их спины, и облегчённо вздохнув, отправилась в лаборантскую.

Только рано утром, полусонная и слегка помятая она вошла в зал лаборатории. Аристокл уже уехал по делам государственным, а Игул тихо дремал в своём кресле. Айна зевнув, слегка зажмурилась от неяркого, марсианского солнца, пробивающегося сквозь верхний сектор окна. Наткнувшись взглядом на экран, где действия происходили сами собой, она невольно присела в кресло Аристокла и что-то соображая, потихоньку стала перебирать клавиши. Опустив руку в последний раз, она задумалась и проговорила:

— Ничего не выйдет, всё это ерунда. Где же ты, Марк?

— Что? — пробормотал сонно Игул.

— Я говорю, — никуда это не годится. Тут нужен новый подход

— Что ты сказала? Марк?

Игул, поднявшись с кресла, сладко потянулся.

— Шёл бы ты спать. От тебя сейчас никакого толка.

— А ты?

— А я пошла, составлять меню на завтра.

— Господи, нам бы твои проблемы.

— Ладно, ладно, иди, проспись. Хотелось бы ещё сегодня увидеться с твоим братом. Скорей бы завтра!

— Я не понимаю, куда ты спешишь?

Игул машинально выключал кое-какие приборы.

— Не вмешивайся, Игул.

— Слушай, это, по крайней мере, странно. Раньше я для тебя был господином профессором. С каких это пор ты повзрослела? Тебе не кажется, что ты торопишь события?

В ответ, Айна продекламировала:

— Это наше с Аристоклом дело, — Она подошла к нему вплотную и для пущей убедительности, ткнула в его грудь пальцем

— Ты не любишь его, — прочитал он в её глазах.

— Я ненавижу его, — выдавила она и резко развернувшись, вышла из лаборатории.

— Это шутка? — бросил Игул в пустоту.

В делах Апек наметилась, наконец, некоторая экономическая стабильность. В городах потихоньку улеглись народные волнения. Но Аристокл не доверял этому затишью. Каждый день он совершал поездки в какой-нибудь из Полисов и не переставал разбираться в местных, даже самых незначительных проблемах. Целый день он посвящал Апек, после, немного отдохнув, бежал к Клейто, которая, всё ещё без сознания находилась в одном из залов дворца "Прогресс". За ней был установлен неусыпный контроль, не только Мысского и медиков, но и Итеи с Олегом. Убедившись в том, что изменений никаких нет, Аристокл тихо удалялся в лабораторию, где спешно шла работа над стабилизирующей установкой, которая имела функцию защиты от неконтролируемого потока одинов. В лаборатории его уже ожидали Игул и конечно Айна. Собственно в лаборатории и заканчивался его день, там же начинался следующий. Иногда ему выпадало вздремнуть, но чаще, он забывал об этом.

"Прогресс" на фоне закатного солнца выглядел потрясающе. Его истинный, жёлтый цвет отсвечивал оранжевыми бликами. Тянущиеся к небесам неправильной формы башни просвечивали насквозь, где можно спокойно наблюдать за тем, что происходит внутри, только с выключенным звуком. А там…

Аристокл, полный сил и энергии размашистым шагом двигался вдоль прозрачной стены. На повороте к лифту, ведущему в лабораторию, он неожиданно столкнулся с Игулом. Его поведение казалось странным. Зачем-то он с силой дёрнул его за руку и, что-то сказав, пристально стал вглядываться в его лицо. Отмахнувшись от Игула, Аристокл оттолкнув его, открыл лифт и вошёл в него. Игул нервно жестикулировал руками, продолжая с жаром что-то говорить. Лифт закрылся, но Игул всё ещё выкрикивал ему вслед неслышимые слова, как в немом кино. Но после, спохватившись, побежал к параллельному телепортическому переходу.

Словно сумасшедший, Игул влетел в лабораторию, где Аристокл уже приступал к работе, и с порога заорал:

— Ты думаешь, я дурак?

— Нет, не думаю, — буркнул Аристокл, не глядя на него.

— Я же вижу, я вижу, что происходит, дорогой мой братец, и румянец-то у тебя какой-то не здоровый!

— А ты за собой последи, что-то ты бледный в последнее время.

— И не удивительно. Я много работаю.

— А я, по-твоему, прохлаждаюсь?

— Ты… — задохнулся Игул.

Ему не дал договорить ви-фон Аристокла.

— Господин Архиват, — взволнованно проговорил один из медиков, — произошли некоторые изменения в показаниях наблюдателя медикома.

— Что? Мысского вызвали?

— Да, вызвали.

— Я иду!

Аристокл скинув халат, бросился к выходу.

Мраморное лицо Клейто ничего не выражало, казалось, она не дышала, но шар-наблюдатель показывал обратное. Изменения произошли со стороны головного мозга, слегка увеличились импульсы, и только, остальное оставалось по-прежнему. Но даже это казалось большим праздником. Олег, увидев отца, бросился ему на шею. А Итея пустила слезу, совсем, по-взрослому.

— Надо позвать Южди, проговорила она и счастливая убежала. Олег же, обнимая отца, вдруг сказал:

— Я так жду того момента, когда вы помиритесь.