Колин Уилсон - Паразиты разума

Следуя инструкциям Месси, я произвёл необходимые изменения в управляющей электронике, затем присоединился к остальным на ужин, который, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, прошёл необычайно весело. Мы неслись уже за лунной орбитой в регионы космоса, куда до нас не отваживался проникнуть ещё ни один человек — кроме команды злополучного "Проклиса". Тревога о судьбе Земли как-то сама собой пропала, словно в первый день отпуска исчезли все деловые заботы.

Той ночью я спал более спокойно и глубоко, чем за все предыдущие недели.

Я проснулся и взглянул на часы: половина восьмого. Я попытался вспомнить, почему чувствовал себя таким счастливым. Может, видел приятный сон? Но я не мог вспомнить никаких снов. Я встал и подошёл к заднему иллюминатору. Луна сияла огромным полумесяцем, горы на ней были ясно различимы. Примерно в четверти миллиона миль за ней виднелся сине-зелёный полумесяц Земли. Солнце было ослепительно белым, словно готовое взорваться, а звёзды выглядели во много раз больше, чем с Земли. Чувство восторга поднялось во мне с такой силой, что мне пришлось намеренно подавить его.

Я закрыл глаза и погрузился в свой разум. Было спокойнее, чем вчера, хотя волнения ещё были. Теперь мне стало очевидно, что их вызывала именно Луна. Но её сила слабела, и как результат возникло это опьяняющее чувство внутреннего спокойствия и свободы — как будто выздоравливаешь после болезни. Я разбудил Райха и Холкрофта. Было заметно, что они выглядели здоровее и счастливее, чем за все предыдущие недели. Они чувствовали такую же свободу. Много мы не разговаривали, но у всех нас наконец-то появилась надежда.

В тот день ничего не случилось. Мы только сидели, смотрели на убывающую Луну и отмечали в себе уверенный рост чувства свободы. По существу, это был самый значительный день в моей жизни, хотя сказать мне о нём почти нечего.

И вот здесь-то и встаёт языковая проблема. Повседневных слов уже недостаточно, поскольку нашему обыденному языку ещё никогда не доводилось описывать такие переживания. Могу только попытаться провести параллель. Представьте себе страну, населённую крошечными карликами, у которых для выражения размера есть различные слова и выражения — большой, огромный, гигантский, обширный, необъёмный и так далее, — и которые, описывая идею безграничности, говорят: "Такое же огромное, как человек". И что же произойдёт, когда такого карлика схватит орёл и пронесёт его над Эверестом? Какое слово должен он употребить, чтобы сказать, что эта гора такая большая, что даже человек по сравнению с ней кажется крошечным?

Вот и я стою перед такой же проблемой. Я не буду прятаться за лицемерной фразой, что это невозможно описать словами. Словами можно выразить всё что угодно, если вы только затратите время и приложите усилия: если вас сдерживают рамки вашего языка, то просто увеличьте их.

Однако, на данный момент для меня это неосуществимо, так как описание случившегося за последующие десять дней потребовало бы объёмного тома, полного всяческих аналогий, и мне пришлось бы приложить невероятные усилия, чтобы выполнить задачу с помощью доступных мне лингвистических ресурсов — естественно, абсолютно не предназначенных для этого.

Происходило же то, что мы вырывались из сферы влияния Паразитов разума. Мы поняли это в первый же день.

Пока они ещё были в моём разуме — я мог почувствовать это, стоило мне лишь закрыть глаза и погрузиться в себя. Теперь я знал, что они обитают в областях, лежащих ниже детских воспоминаний. Они всё ещё были вне пределов досягаемости, но я чувствовал, что они паникуют. Им явно не нравилось находиться в полумиллионе миль от Земли, и с увеличением расстояния росла и их паника. Я понял, что они обладают довольно низким интеллектом: если бы они были способны мыслить логически, они бы знали, что через две недели мы снова будем на Земле. Им было бы нетрудно пережить это время, но они впали в совершенно бессмысленную панику, сродни той, что испытывает ребёнок, покидающий родной дом. Они были на Земле слишком долго, плавая в глубинах морей человеческой жизненной энергии, свободно переходя от одного человека к другому, и всегда с широким выбором жертв. И вот теперь они чувствовали, что их физическая связь с Землёй натягивается и ослабевает, и это их пугало.

Но некоторых из нас это радовало меньше. Мы принимали страх Паразитов за свой собственный — и это было вполне естественно, поскольку этот страх поднимался из инстинктивных глубин разума. Более опытные из нас были вынуждены постоянно бодрствовать для уверенности, что никто из наших новичков не поддастся панике. Теперь-то мы понимали природу той "космической лихорадки", которая срывала все попытки человека проникнуть в дальний космос.

Но дни шли, и мы знали, что Паразиты практически побеждены, это был лишь вопрос времени, когда они окончательно сломаются своей паникой. Каждый день добавлял к расстоянию между нами и Землёй по сто двадцать тысяч миль, и дело заключалось лишь в том, как далеко нам надо будет улететь, чтобы они сдались.

Теперь я мог опуститься в свой разум с невероятной лёгкостью. Мне не надо было прикладывать ни малейших усилий, и даже не надо было закрывать глаза. Наконец-то я стал понимать, что подразумевал Телхард де Шарден, сказав, что истинной дом человека — его разум. Я мог путешествовать по своему разуму также легко и свободно, как и автомобилист по стране. Я даже мог пройти сквозь детский уровень и погрузиться в "ничто" — только теперь я понял, что это далеко не "ничто". Определённо, там были некоторые признаки пустынного космоса: покой, отсутствие всякого напряжения. Но этот покой был сродни покою на дне Тихого океана, где давление столь велико, что там не может жить ни одно живое создание. "Ничто" было чистой жизненной энергией — хотя здесь слова со своим обычным смыслом совершенно бессмысленны.

Порой я проводил долгие часы в этом океане тьмы, ничего не делая, лишь паря. Это довольно трудно понять, так как мы очень привыкли к движению, а Паразиты запутали наши привычные мыслительные процессы. Но и покой вполне естественен человеку: покой и полная неподвижность. Это известно каждому поэту, ведь именно в состоянии полного покоя он начинает осознавать величие собственных внутренних сил — или "души", как сказал бы Вордсворт. Если вы бросите камень в бушующее море, никого результата не будет, но если вы бросите его в тихий пруд, вы увидите каждый круг ряби и услышите их плеск о берег. Паразиты всегда поддерживали разум человека возмущённом в состоянии, используя негативную энергию Луны, и поэтому человек никогда не мог воспользоваться своей невероятной силой. Даже поэты и так называемые "гении" — и те лишь подозревали о существовании этих сил.