Владимир Васильев - Два заповедника

– Ну… – протянула она и неопределенно повела руками, словно хотела обнять что-то огромное и округлое. – Мы не позволяем Селентине себя взять, вот и все.

Очень мило. Локальная отмена законов физики. «Сим велю гравитации быть надо мною не властной…»

– А как? – допытывался Ник.

Криста некоторое время честно думала. Потом досадливо отмахнулась:

– Ник, если уж задаешь вопросы, задавай настоящие, пожалуйста!

Вот так вот. Под настоящими вопросами Криста, вероятно, подразумевала нечто вроде: «Зачем люди живут в домах?»

А ведь в сущности требования контактеров не так уж глупы, подумалось Нику. У нас, и это уже очевидно, мышление совершенно различное. В принципе. Или, как выразилась бы, наверное, Криста – в корне. Тут психологи нужны. Ксенопсихологи. А Никита Тарханов – всего-навсего эмбриомеханик. Правда, хороший эмбриомеханик. Но разве от того, что он хороший эмбриомеханик, Ник хоть на йоту больше понимает психологию селентинцев?

Есть вопросы. Нет ответов. Вернее, ответы есть, но непонятные.

Глава вторая

Воздухоплавание оказалось вещью одновременно и необычной, и рутинной. Необычной – потому что прошел целый месяц, больше семисот часов, а Артем до сих пор сталкивался с чем-нибудь новым и незнакомым. Друзья охотно растолковывали ему все, чего он не знал. Рутинной – потому что часами и десятками часов, бывало, не происходило ничего. Вообще ничего – корзина и наусы парили над миром в неспешном воздушном потоке, который почти не чувствовался. Артему все время казалось, будто они застыли, вмерзли в прозрачную ткань высоты, как лягуха в ноябрьский лед, но проходило время и рисунок пятен на поверхности мира слегка изменялся, а это значило, что они все-таки движутся. Чтобы путешествовать таким образом, совершенно необходимо было обладать безграничным терпением, но во флоте без этого никуда, там во время перелетов тоже сутками ничего не происходит и не меняется. Если бы не вахты – недолго и спятить.

За этот практически лишенный ночей месяц трижды останавливались на Листах – два раза на необитаемых, где Тан и Дасти небезуспешно охотились, и однажды на Листе, где обитал многолюдный клан логвита Деметра. Деметр прекрасно знал логвита Андира и даже приходился ему дальним родственником – каким-то многоступенчатым племянником. Приняли воздухоплавателей радушно, накормили, напоили, дали припасов в дорогу и даже заменили одного из наусов, который, по словам охотников, слегка прихворал. Ва Дасти, конечно же, сутки напролет пел песни и рассказывал сказки, в том числе и уже слышанные Артемом. На самого Артема с интересом зыркали, но и только, хотя были опасения, что простодушный народ Поднебесья заинтересуется более плотно. Но нет, обошлось. Провожали троицу чуть ли не всем кланом, только что платочками вослед взлетевшей корзине не махали. Сказочник потом долго отсыпался.

Солнце давно уже перестало прятаться за горизонт. Оно кружило по небу и каждый новый круг диаметром был меньше предыдущего, поскольку на самом деле это были не круги, а сужающаяся спираль: солнце подбиралось к точке на небе, куда целилась воображаемая ось вращения планеты. И с точки зрения медленно дрейфующих к полюсу воздухоплавателей, точка эта по мере их продвижения на север медленно ползла к зениту.

Будущих поваров обучали небесной механике и астродинамике не очень рьяно, но, напрягшись, Артем пришел к выводу, что подобные фортели солнце будет выписывать на небе лишь в случае, если ось планеты лежит точно в плоскости эклиптики, но относительно родного светила и других звезд ориентирована стабильно. Поэтому солнце поочередно освещает то северный полюс планеты, то южный.

«Интересно, – подумал Артем, когда решал в уме эту астродинамическую задачку, – могла ли такая система звезда-планета возникнуть естественным путем? Или это штучки-дрючки каких-нибудь неведомых, но могучих звездных инженеров?»

Земляне точно знали, что космос населен, и довольно плотно, хотя до сих пор контакты с инопланетянами оставались редкими, спонтанными и, увы, нельзя сказать, что радушными. Чужие просто брали свое, даже если это происходило непосредственно на Земле – вспомнить хотя бы историю с английским бериллием.

В подобных размышлениях Артем проводил долгие пустые часы между добровольными кулинарными изысками. Друзей-спутников он избавил от кухонных забот полностью, справедливо решив приносить максимум пользы там, где он хоть чего-то стоит. Тану и Дасти и без того есть чем заниматься невзирая на то, что прямо в текущую минуту сказочник просто сидел, привалившись спиной к стене хижины, и который уже час подряд наигрывал на гитаре обрывки каких-то незнакомых мелодий.

Зато ва Тан отсутствовал.

В пределах прямой видимости из корзины дрейфовал очередной спешащий к полюсу Лист. Тан сказал, что молодой и еще маловатый для заселения кланами, но уже с полностью сформировавшимися лиственной и хвойной зонами. Скорее всего он летел к полюсу впервые. Намедни ва Тан и сказочник долго и с ленцой обсуждали – стоит туда наведаться или же нет. Особой нужды в том не имелось, поскольку еды и питья после визита к Деметру и его клану оставалось еще предостаточно. Неизвестно, к чему привел бы их спор, не заметь воздухоплаватели жиденький столбик дыма, поднимающийся с молодого листа.

Кто-то жег там костер, совсем маленький. И Тан решил слетать – узнать кто.

Быстро и слаженно освободили крылья, помогли Тану приладить упряжь, и он нырнул в сторону от корзины. Артем затворил дверцу в борту, надежно закрепил ее в закрытом положении ремешками и уже привычно освободился от страховки. Потом глянул через борт.

Ва Тан по пологой нисходящей дуге скользил к Листу.

«Красиво, – подумал Артем с невольной завистью. – Здорово это, наверное, вот так планировать над миром, от Листа к Листу… Свобода в чистом виде».

Видимо, в его взгляде отразилось слишком многое, потому что сказочник неожиданно решил подбодрить землянина:

– Не переживай, а Тиом! Научишься и ты. Надо только как следует натаскать тебя.

За все время полета сам ва Дасти крыльями не воспользовался ни разу; они беспрерывно исполняли роль пассивного стабилизатора корзины, и только. Скорее всего это было просто не нужно: охотились спутники, лишь совершив посадку на Лист и надежно закрепив и корзину, и поводки наусов. Подкармливать наусов в небе всегда вылетал Тан, поскольку летал лучше сказочника. Так, спрашивается, какой смысл ва Дасти напрягаться? Лучше лежать, бренчать на гитаре, чем он чаще всего и занимался.

Артем то и дело поглядывал в сторону Листа. Ва Дасти отстраненно музицировал. Артем на него то и дело косился – и поражался: неужели неинтересно, возвращается уже ва Тан или нужно еще подождать? Умом-то землянин понимал, что для сказочника в еще одном Листе нет ничего ни нового, ни особенно привлекательного, но собственный интерес, жгучий и страстный, унять все равно не мог. Да не слишком и пытался, честно говоря.