Александр Токунов - Чистилище. Дар учителей

Платили, конечно, хорошо, не то что в спецназе ГРУ. Да и казармы! Кто-то говорит, что Пакистан бедная страна, а пускай зайдут в казармы Группы спецназначения армии Пакистана и казармы спецназа ГРУ и сравнят! Особенно Мине запомнился забетонированный унитаз, напоминавший трон, в одной из российских казарм.

Патруль двигался по хозяйственным помещениям сектора УЛЬТРА, периодически включая свет и проверяя показания температуры, влажности и прочего. Но мыслями Мина была рядом со своим мужем, лейтенантом-полковником Абдаллой Ханом, Куртом Вайссом, или Кондором. Он заразился, и теперь они не могли быть вместе. Наиболее мучительным во всём этом было то, что он вроде как был ещё жив и вполне здоров, но в любой момент мог превратиться в кровожадное чудовище или умереть.

Аиша Эттингер, или Матушка, как её обычно называли, говорила, что можно вынести любую боль, если жить ради Аллаха, и что в Судный день те, кто любил друг друга во имя Всевышнего, окажутся под сенью его Престола. Но одно дело – произносить слова, а совсем другое – прочувствовать их на своём опыте и жить согласно им. Мелочные страстишки часто отвлекают от важных, нужных, поистине желанных вещей. Вот, например, Мине хотелось иметь детей, и Матушка, несмотря на всю свою суровость в отношении воинской дисциплины в подразделении, постоянно напоминала ей об этом. Но, как часто бывает, сначала Мина с Абдаллой хотели купить дом, потом – заработать денег на то и на это, дальше имам распорядился отправить их в Германию для работы под прикрытием – в общем, детьми они так и не обзавелись.

«Такой ерундой занимались, как оказалось в итоге», – сокрушалась про себя Мина.

Тут она обратила внимание, что патруль приблизился к жилому отсеку русских. По инструкции нужно было проверить всё досконально, включая солдат отдыхающей смены. Включать основное освещение ночью каждые пятнадцать минут было неразумно. В УЛЬТРА спали мало, по четыре-пять часов в лучшем случае, и каждого регулярно осматривали, освещая фонариком, проверяли температуру и пульс. Всем было велено во время сна приковывать себя наручниками к койке, а сами койки были надёжно прикручены к полу.

Старший патруля Джексон подошёл к двери между отсеками и произнёс в рацию с англосаксонским акцентом: «Скворец! Скворец!»

По рации ответили: «Молодец!»

«Что за чушь, – подумала Мина. – Очередная шутка Смирнова?..»

Массивная дверь открылась. Часовой попытался посветить фонариком в лицо лейтенанту Джексону, но тот резко отстранил его руку.

– Ну, что, Скворец, как проходит операция «Дупло»? – пошутил часовой.

Джексон не ответил и прошёл вперёд, но шедший за ним солдат сбросил автомат с плеча и взвёл затвор. Часовой струхнул, попытался снять свой автомат, но оказался прижат к стене узкого коридора двумя другими патрульными.

Такие инциденты не были редкостью. Правда, обычно всё заканчивалось словесной перепалкой, иногда дракой – стрельба тут никому не была нужна. Проверка жилых отсеков являлась самой напряжённой частью патрулирования. Патруль должен постоянно быть готов к уничтожению заражённых: и иранцы, и русские постоянно боялись, что одни перестреляют других, а потом доложат начальству, что те, дескать, заразились вирусом.

От имама недавно получили секретное распоряжение: женщинам в операциях на поверхности не участвовать. Для замужних выделить отдельные комнаты. Но легче было сказать, чем сделать, ведь Смирнов никогда этого не разрешит из принципа, а чуть что – нажалуется Соболеву, а может быть, и этому жирному борову из русской контрразведки.

Имам определил Мину в дневное время в наряд на кухню ВИП-уровня в качестве подсобного работника, а два дня назад дал ей неожиданное поручение: отравить пищу, которую собирались подать к столу на поминки по жертвам стрельбы в казино. Вид отравляющего вещества Мина была вольна определить сама, ведь у неё был большой опыт в подобных вещах. Главным условием было то, что факт отравления не должен быть выявлен обычными средствами, которые имеются у медслужбы Цессарского.

По возможности следовало ликвидировать Элькина и Бурова, но такой возможности не представилось. Контрразведчик не был глуп, его люди постоянно дежурили на кухне, и кроме того, среди персонала у него наверняка имелись осведомители. Поэтому пришлось действовать грубо – травить всех, но не слишком сильно. Официальной причиной отравления должно было стать употребление пищевых продуктов, накопивших ботулинический токсин по причине нарушения режима хранения в результате нештатного отключения холодильной установки. Конечно, отключение холодильника, возможно, и имело место в действительности, но вряд ли кто-то сможет рассчитать, сколько токсина ботулизма уже было в пище на момент её употребления, а сколько туда было искусственно добавлено. Тем более что каждый съест разное количество еды. Мина допускала возможность летальных исходов, но надеялась, что ненужных смертей всё-таки удастся избежать.

«Действие яда должно было начаться часа четыре назад. Странно, что всё так тихо», – начала волноваться Мина.

Патрульные вошли в отсек с автоматами наперевес, готовые к любой провокации. Отдыхающие русские солдаты ругались на патрульных самыми последними словами, особенно когда те освещали фонарями лица и проверяли пульс, а у некоторых и температуру. Мина обратила внимание на то, что офицеры и солдаты, которые были часто задействованы в мероприятиях на поверхности, спали как убитые, а те, кто сидел в бункере, дергались от света фонаря, просыпались, начинали пихаться и ругаться матом.

– Да что ты лупишь в глаза, твою мать! – Вояка ударил Мину по руке. Не обратив на это внимания, она расстегнула карман и извлекла из него три маленькие консервные банки.

– Ух ты! – изумился спецназовец. – Красная икра! Ну, Скворец, ну ты и молодец, ох какой же ты, мать, молодец! – знакомый капитан Зарецкий убрал банки под подушку.

«Покушай, – подумала Мина, – пригодишься. Вы, русские, со своим Смирновым жрёте одни консервы да сухпайки. Наши-то давно едят нормальную пищу из запасов обитателей ВИП-уровня».

Имам всегда заботился о своих учениках. Очевидно, что больные и слабые солдаты неэффективны, но логику русских командиров понять, хоть убей, невозможно. Один раз Смирнов нашёл у своего зама, подполковника Ивлева, еду с виповской кухни и разорался так, что было слышно чуть ли не на всем уровне. Побежал докладывать Соболеву, а, не найдя его, сдуру ляпнул об инциденте жирному контрразведчику. После это неделю ничего стащить с элитной кухни не удавалось никому. Да и тот же Ивлев ходил к ним в отсек попрошайничать. В общем, с организацией снабжения у русских дерьмово. А всё из-за одного идиота Смирнова, которого никто менять, видимо, не собирался.