Александр Токунов - Чистилище. Дар учителей

– Ваша светлость, вы как всегда необыкновенно проницательны.

– Такой же проницательности я ожидаю и от вас. Установка указанного оборудования позволит нам начать первый этап исследований вируса, на основании которого мы сделаем дальнейшие шаги и предпримем необходимые меры по адаптации к новым условиям существования. И ещё: жду от вас и Клебанова предложений по организации обучения детей. Срок – завтра, в это же время. И ещё: съездите завтра в торговый центр с людьми Соболева и ещё раз проверьте и пересчитайте наши продуктовые запасы. На основании этого подготовьте справку о запасах продуктов питания – завтра к часу дня для совещания у Цессарского. Пожалуй, на сегодня всё, пока свободны.

– Благодарю вас за то, что не обделили своим вниманием вашего покорнейшего слугу, – рассыпался в привычных любезностях Кубик.

– Да, и ещё. – Клён откинулся на спинку стула. – За нарушение режима секретности нашей работы получите пятнадцать ударов плетью. Храни вас Бог!

– Храни вас Бог, ваша светлость.

Кубик вышел и осторожно закрыл за собой дверь.

Несколько минут Клён пребывал в задумчивости, сидя на стуле, но тут раздался сигнал по телефону местной связи – с ним пытался связаться кто-то из ВИП-сектора. Клён выждал некоторое время, пропустив первый звонок, но, когда позвонили второй раз, решил поднять трубку.

– Здорово, Костик! – услышал он в трубке бодрый голос Соболева.

– Да… эм, да, доброй ночи… – специально протянул Клён, чтобы сымитировать сонливость.

– Не спится тебе, я смотрю. Ночные гости замучили.

Клён помолчал.

– Зайдёшь?

Соболев сделал длинную паузу, по-видимому, он был раздражён.

– Ладно, жди.

Примерно через пять минут, услышав звук шагов в коридоре, Клён нажал на кнопку открывания дверного замка. В комнату влетел Соболев, одетый в простой камуфляж. Клён обратил внимание, что оружия у него нет. В первые секунды Соболев не заметил Клёна, находившегося в тени; тот приподнялся и, перегнувшись через стол, протянул обе руки для рукопожатия.

– Привет, Константин Фёдорович! Какая у вас рубашечка интересная.

– Спасибо, у вас тоже.

– Присаживайтесь, Дмитрий Оттович.

Клён указал на кровать. Соболев сел, согнув прикроватную лампу таким образом, чтобы её свет не бил ему в глаза.

– А может, стакан воды? – с загадочной улыбкой спросил Квасин.

– Ты, я смотрю, уже обжился.

– А что, не должен был?

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – с нажимом произнёс Соболев.

– Если честно, пока нет… – На лице Квасина сохранялась всё та же загадочная улыбка.

Соболев влез за пазуху и извлёк оттуда «зиг-зауэр 226» с глушителем.

– Вот те раз! – с неподдельным удивлением воскликнул Клён. Его правая рука уже лежала на рукояти его собственного именного пистолета Макарова, спрятанного под столом.

– Не морочь мне голову!!! – заорал Соболев – Ты что-то задумал, но я пока не могу понять, что. Собираешься исламскую революцию устроить в пределах отдельно взятого бункера?!

– Какая революция, дорогой? – Квасин умело сымитировал кавказский акцент, театрально раскинув руки.

– Как ты понимаешь, дорогой, мы это нашли не в оружейной комнате, а прямо на кухне ВИП-сектора, под декоративной обшивкой. И кто же это у нас такой любитель немецкого оружия, мать его?!

– А… – удивлённо протянул Клён. – Ну, это может быть кто угодно.

– Не может быть, Константин Фёдорович, не может быть! Вот возьмём мы сейчас, проверим этот пистолетик на отпечаточки пальцев, и я зуб тебе даю – найдём там Мать, ну или Крошку, на худой конец.

– Ну, можете проверить, – спокойно предложил Квасин.

– Ты понимаешь, на какой риск я пошёл, приглашая тебя сюда… Костик? – прошипел генерал. – Да ещё и со всей этой твоей шоблой? Хотя ты один стоишь всей «Аль-Каиды» вместе взятой. Пойми: та поддержка, которую я тебе оказываю, не означает того, что кто-то хочет здесь применить твои идеи на практике. Скажу больше, – прищурился Соболев, – меня от них воротит! Всё, что я делал для тебя раньше, я делал ради Родины, ну и ради нашей с тобой старой дружбы. Именно ради этого я общаюсь со всеми этими крошками, кубиками, кондорами. В обычной жизни я послал бы их на хер. Здесь не БДСМ-клуб для радикальных исламистов. Ни я, ни все остальные, по большей части, не хотят ни для себя, ни для своих детей того будущего, которое ты собираешься им навязать!

– Ну, навязывать я пока ничего и никому не собираюсь, – спокойно произнёс Квасин, – однако если тебя интересуют мои планы на будущее, мы можем поговорить об этом. У тебя-то какой план, Дмитрий Оттович?

Соболев сжался и промолчал.

– Ты хоть понимаешь, что если мы будем жить так, как сейчас, то вряд ли протянем даже полгода. Вот подумай: какого будущего ты хочешь для своих детей? Да, кстати, у тебя же их нет!

– Но это не значит, что… – задумчиво произнёс Соболев.

– Это значит, что мы должны избавиться от балласта, который тянет нас ко дну, – с нажимом произнёс Квасин. – Это значит, что мы должны справедливо перераспределить ресурсы внутри нашего сообщества. И это значит, что мы должны создать научную и производственную базу для нашего выживания и выживания будущих поколений. Не всё ещё потеряно. Как, кстати, продвигаются дела с подготовкой поездки в Раменки? – перевёл разговор на другую тему Клён.

Соболев ещё не успел остыть и некоторое время не отвечал: видимо, сказывалась усталость.

– Всё, в общем, готово, – мрачно произнёс он наконец.

Квасин откинулся на спинку стула:

– Я готов помочь всем, чем смогу.

– Да ничего мне от тебя не нужно, – устало сказал Соболев, – занимайся своим делом.

– Своим – это каким? – поинтересовался Клён. – Могу у вас в комнате убраться, не желаете?

Соболев резко поднялся с кровати и бросил пистолет на стол:

– Да пошёл ты…

И пошёл в выходу, Клён едва успел нажать кнопку электромагнитного замка, прежде чем Соболев ухватился за ручку. Тот остановился в дверном проходе и язвительно бросил:

– Передавай привет своим крошкам, скажи, чтобы поменьше долбились там наркотой, а то, говорят, их там плющит вовсю.

– Что, простите? – недоумённо поинтересовался Клён.

Но Соболев уже ушёл. Дверь автоматически захлопнулась за ним, Квасин с тяжёлым сердцем убрал «зиг-зауэр» в ящик стола и отошел ко сну. До утреннего намаза оставалось полчаса.

Слабое сияние светодиодных ламп тонуло в кромешной тьме жилого блока сектора УЛЬТРА, старая мебель была полностью собрана и расставлена по своим местам. До блеска вычищенный бетонный пол отражал свет ламп. Мина Хан лежала на койке с ручным фонариком и перебирала содержимое своего кошелька. Там было много интересного: паспорт гражданки Евросоюза на имя Лизхен Вайс, российский паспорт на то же имя, удостоверение сотрудницы посольства Пакистана в России, удостоверение военнослужащей пакистанской армии, ключ-карта с эмблемой группы компаний «Славянский», банковские карты и ещё какие-то бумажки с телефонами.