Обратный отсчет: Равнина - Токацин
— Они вспомнили, что делали такую воду из какого-то камня, — пояснил сармат. — Когда были нападения на дорогах, и караваны не приходили. Был камень, который процеживали и промывали. Он давал много мути, но и раствор давал тоже. Так… Этот Скогн говорит, что такой камень нельзя растворять быстро. И вода нужна самая-самая холодная. И его всегда выливают в широкие каменные чаны. Только на самое дно, никогда не до краёв.
Гедимин, вспомнив недавний взрыв, медленно наклонил голову. «Техника безопасности. Вполне разумная. Спросил бы сразу — посуда была бы цела.»
— А тающий песок ведёт себя не так? — спросил он. — Его можно наливать до краёв, греть… а может, у них есть с собой?
Аборигены, выслушав перевод, быстро переглянулись.
— Нет, но есть в посёлках, — сказал Айзек. — Везде, где выделывают шкуры и варят жир. Они скажут сородичам, чтобы нам его привезли. И да, он не… отзывается огню. Так они выразились. Они говорят… так, это тебе уже лишнее.
— Чего? — Гедимин сузил глаза. Айзек недовольно поморщился.
— Думаешь, я от тебя скрываю важные химические формулы или кусок технологий? Это местные… представления. От них у тебя только голова заболит.
— Разберусь, — угрюмо буркнул Гедимин. «Этого ещё не хватало! Мало мне было Гварзы с Маккензи. Ещё и Айзек начал решать, что мне знать, а что лишнее…»
— Ну?
Айзек шумно вздохнул.
— Они говорят — твой песок отзывается огню, потому что он из Сфена Земли. Земля ладит с Огнём, а Кислота стоит напротив. То, что из Сфена Кислоты, не отзовётся огню… Так, ещё что-то?
Бронн что-то быстро объяснял, показывая то на броню Гедимина, то на лампы, встроенные в потолок. Сармат озадаченно мигнул.
— Он говорит — песок из Сфена Кислоты отзывается мраку и льду. Работая с ним, всегда держи на свету. Они кладут рядом кусок кейека или… хм… что-то под названием «tzerea». Нужно, чтобы жидкость была освещена и не слишком остужена. Он говорит, это важно. И ещё… — Айзек запнулся. — Он говорит — ты не очень осторожен в работе и можешь получить раны.
Гедимин услышал из-за соседнего стола фырканье и недовольно сощурился.
— Скажи ему, чтоб приделал колёса к своей волоку… а, ладно, не надо, — сармат решил, что поссориться с аборигенами всегда успеет. — Скажи ему «спасибо». И всем им. Они рассказали много полезного. Больше они ничего не вспомнили?
Айзек проводил аборигенов до шлюза. Когда оживлённые голоса стихли за прикрытым люком, Гедимин собрал реагенты и вернул их в контейнеры. Вепуат, помолчав немного, снова фыркнул в респиратор.
— Какая наблюдательная белка… Хотя нет — у белок резцы, а тут явные клыки. Ласка? Хорёк? Опоссум?.. А что там был за бред про огонь, кислоту и темноту?
Гедимин пожал плечами. Эту информацию он ещё даже не начал обдумывать.
— Айзек сказал — местные представления.
— Нет, ты постой, — Вепуат рывком перебрался со стула на свободный край стола — видимо, так лучше думалось. — Твой ксенофтор взорвался на свету? И они сами замечали, что взрыв возможен при нагреве. До этого места всё нормально. Пусть их песок из Сфена Кислоты — аналогичная щёлочь и вытесняет из воды тот же ксенофтор. Зачем его греть и подсвечивать? Чтоб громче взорвался⁈
«А вот говорил Айзек — пользы не будет, только головная боль,» — Гедимин досадливо поморщился, чувствуя, как череп неприятно тяжелеет. «Звучит как полный дикарский бред. Но если они правда светят и греют и ещё не повзрывались…»
— Будет образец — проверим, — буркнул он, заглядывая в вакуумный контейнер. Там ждали своей очереди пласты «красного ксенолития». «Пока — работаем с ксеномедью. Собрать хотя бы на пластину и стержень…»
… — Темнеет, — заметил Вепуат, глядя на горизонт. Бело-синий кругляш уже убрали с неба; оно ещё вспыхивало, но реже, и из сине-зелёного стало тёмно-синим, с серебристыми, холодно мерцающими разломами во всех направлениях. Гедимин прикидывал, что из знакомых ему реакций может там происходить; «чутьё» молчало, только при взгляде на разломы становилось не по себе.
— Надо бы размяться, — сказал Вепуат, рассматривая увядшие огнелюбки под ногами. — Пострелять, побегать… Нам, сарматам, надо шевелиться, иначе мозги киснут.
— Пострелять? — Гедимин покосился на полевую кухню. Там, как всегда, кто-то бормотал, что-то брякало, плескалось и шипело.
— Эй-эй! — Вепуат потянул его за руку, разворачивая боком к стоянке аборигенов. — Ты что-то не то услышал. Тут много камешков — будем бросать и сбивать на лету. Или составить из них пирамидку — будет мишень.
— Я думаю, как бы местные под обстрел не влезли, — отозвался Гедимин. — Скогны… или Калиг, если заявится. Где тут встать, чтобы с гарантией ни в кого не попасть?
Вепуат задумчиво похмыкал, разглядывая плато.
— Если вон там — какие-то селения, то в ту сторону лучше не стрелять. Попадёшь ещё в разлом, а там — кто знает, куда долетит.
Гедимин мрачно кивнул.
— Давай пока без оружия. Будем кидать камешки и уворачиваться. Вон там хорошее место — далеко и от шатров, и от обрыва.
Вепуат радостно ухмыльнулся.
— Я начну!
…Камешки сыпались, как пули. Гедимину было уже не до усмешек и расслабленных стояний — он метался в разные стороны, едва успевая уворачиваться. Вепуат, скрутивший из защитного поля подобие патронной ленты, медленно загонял его к обрыву. Что-то поехало из-под ног, Гедимин на мгновение отвлёкся на ненадёжную опору — и камешек звонко щёлкнул по нагрудной пластине.
— Готов!
— А ты быстрый, — признал Гедимин, выпрямляясь и выдыхая. «Размяк,» — он прислушался к биению сердца и досадливо сощурился. «Всегда был увальнем, а теперь ещё и размяк. Ладно, тренировки дело поправят.»
— Теперь я, — он, на ходу сворачивая защитное поле в патронташ, двинулся к огневой позиции.
