В Валюсинский - Большая земля

Навстречу попадались новые группы людей в масках. Они с удивлением провожали странную пару. Но им было некогда задерживаться, они торопились в город. Там местами еще кипел бой, кашляли бомбометы, люди кончали трудную работу.

Пройдя перелесок, великан вышел на дорогу. Здесь, на горе, был уже чистый воздух, здесь кончалась полоса газа. На лужайке в боевой готовности стоял резервный отряд. Великан стащил маску и некоторое время тяжело дышал.

- Товарищ Третьяков здесь?

- Нет. С Поповым в обход пошел. Это у тебя кто?

Отряд окружил пришедшего со всех сторон. Лица были серьезны.

- Это четвертый "малый", Ивана Петровича товарищ. К малым его надо доставить. Где малые?

- В палатку неси, в лазарет. Тут всего с версту по дороге. Летучка там стоит, и малая с ними...

Провожаемый угрюмым молчанием, партизан снова взял на руки маленький труп и побрел по дороге. Его подкованные "бахилы" глухо стучали на камнях.

Мостик, ручей, затем - зеленая палатка. Внутри не хватало места, поэтому вокруг, на брезентах и прямо на земле, лежали раненые. Слышались с.тоны. Обгоняя партизана, по дороге мерным шагом взад и вперед двигались санитары с носилками.

У палатки шла суетливая, быстрая работа. Одни возились с ранеными, другие носили из ручья воду. На дороге стояли запряженные подводы. Вереница лошадей тянулась далеко, скрываясь за поворотом. В воздухе висели говор, крик...

Все заняты были спешной работой и не обращали внимания на старого партизана с его ношей.

Осторожно ступая громадными "бахилами" между ранеными, он пробирался ближе к палатке.

- С живыми не справятся, а я тут с мертвым,- бормотал он.- Сестра, сестрица! Примите у меня вот этого, малого...

Пожилая сестра поднялась от носилок.

- Что? Какого "малого"? - спросила она. Но, бросив взгляд назад, поняла в чем дело.- Клади здесь, под дерево. Что с ним?

- Не живой. В газы попал, а в маске не вытерпел, видно. Велика ему.

Сестра наклонилась над карликом.

- Да, помер.

В этот момент принесли раненного в живот. Послышались стоны. Сестра кинулась навстречу. Из палатки показался хирург, жадно затянулся папиросой и скрылся снова.

- Дорогу!

Партизан отскочил в сторону и пропустил несколько носилок с перевязанными уже ранеными. Он чувствовал себя лишним здесь. Надо в город, там бой еще...

- Шесть подвод подавай! Живо!

Загремели колеса.

Надо было уходить... Великан бросил последний взгляд под дерево, где лежал маленький человечек, и выругавшись пошел прочь. В тот же момент фартук палатки откинулся и показалась маленькая фигурка. Серые глаза вопросительно уставились под дерево. Партизан обернулся. Крякнул...

- Это он... он, малая барышняРешительно повернувшись и больше не оглядываясь, великан пошел к дороге. Его лицо было спокойно и сурово. Он смотрел вперед и дальше по вершинам сосен таким же лесным взглядом, как, бывало, Петька глядел ночью в догорающие угли костра.

19. Большая Земля

Прошел год. Вопреки предположениям Дэвиса, маленькие люди не только перестали уменьшаться, но, спустя месяц после прививки, начали снова расти. К следующему лету они достигли своего прежнего нормального роста.

Вихрь военных и политических событий не прекратился, с ликвидацией внезапного нападения. Европа кипела, как в огне.

Словно пузыри сменялись министерства, фашизм истерически, жестокими мерами пытался остановить нарастающую волну революции. В Англии власть взяли в свои руки коммунисты и, к ужасу "цивилизованного мира", сейчас же отозвали отовсюду свои войска. Франция бесновалась. Она пыталась снова оккупировать Германию, но везде встречала отпор.

В Польше на полтора месяца появился король. Он издал три или четыре торжественных манифеста и вскоре куда-то исчез.

Прибалтика кланялась на запад и на восток. Македонская "чета", обвешанная патронами, спускалась с гор. В Болгарии за месяц вырубили почти все рощи на виселицы, но... спустя короткое время на них повисли те, кто их строил. С какими-то таинственными намерениями приходили из Америки транспорты с войсками и снаряжением. Они пока не вступали в драку, присматривались. Лига Наций созывала толпы юристов для истолкования неясных параграфов своего злополучного устава.

Всеобщая социальная революция носилась в воздухе, насыщала землю. Лилась кровь... Между прочим, и мистер Деферринг, так страстно желавший иметь побольше нефти, добился своего в полной мере. Его утопили в большой цистерне с русской нефтью... Оставшиеся в живых бывшие минима-люди как могли приняли участие в этой колоссальной борьбе. Целый год они переезжали с места на место, работали, часто месяцами не встречались. Несколько раз Эллен ездила в Москву.

Осенью следующего года она встретила в Архангельске Ивана Петровича. Эллен возвращалась в Англию. Ей удалось списаться с отцом. Но главное Чарли... Он стоял во главе Лондонского района. Он звал ее приехать, там много работы!

Большой пароход отходил в Мурманск поздно вечером. Иван Петрович провожал Эллен. Оба они были уже нормального роста, прошедшее казалось им смутным сном.

Второй свисток. Толпа на пристани пришла в движение.

Эллен схватила доктора за руку.

- Слушайте,- сказала она быстро, словно боясь, что не успеет высказаться.- Я еду домой, к Чарли... Но вы не думайте, что я... Я помню Дэвиса! - Она отвернулась в сторону, крепко сжимая зубами палец перчатки.

Иван Петрович молчал. Эллен резко обернулась к нему.

- Прощайте!

Она крепко, по-мужски сжала его руку, подхватила Чемодан и быстро поднялась на пароход. Иван Петрович смотрел вперед и не замечал ни грома лебедок, ни шума толпы. Эллен стояла в густом строю отъезжающих, опершись о борт. На ней были английское пальто и скромная фетровая панама... Эллен похудела. Ясные серые глаза смотрели слетка удивленно, как всегда. Но в них появилось теперь новое, твердое выражение - отблеск пережитых недавно событий.

Третий свисток. Убрали трап. Из-под кормы забила пена и метнулась вздыбленная винтом вода. Высокий борт парохода медленно отделялся от пристани...

Через неделю Иван Петрович был в своем городке.

В тот же день вечером он пошел на кладбище. Оно расположено в стороне от города, на возвышенности, в густом сосновом лесу. В шумном бору пахло смолой. Кладбищенский сторож, сутулый старик, знакомый доктора, недалеко от входа рыл могилу.

- Здравствуй, Курсинька!

- At Доктор! Давно приехал!?

- Сегодня. Кому роешь?

- Мужик один, Ваня Нехочу помер. Ему и рою. Он еще...

Иван Петрович, не слушая, прошел дальше. Могилы, сколько могил! Тропинка направо. Вот. она, маленькая могила. Кто-то на ней поставил березовую доску. Наверно Курсинька вырубил ее по своему почину вместо креста! На доске выжжена надпись: "Иван Дэвис и Дэзи". Кошечку нашли отравленной газами в корзинке под столом, в английском штабе. По желанию Эллен ее похоронили вместе с Дэвисом.