Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

— Что ж ты, лекарь, чахотку прозевал.

— Да скрывала она, дуреха! — рявкнул дед. — Стать женой Владетеля хотела, дурочка! А потом уже — вылечиться! Только болезнь ждать не стала! Когда я ее первый раз осмотрел, от легких одни лохмотья остались, в костях уже зараза сидела!

Он взмахнул сигарой, роняя тяжелый серый пепел. Поморщился.

— Так вот и не вышло у красивой, умной, ловкой девочки… не сложилось. Отвезли ее обратно, в Варшаву, там и схоронили. А принца Владетель при себе оставил. Как бы в память… он и впрямь о княгине печалился. Потом, конечно, ему стало не до мальчишки. В Лувре таких Десятка два бегает… младшие принцы на государственных харчах. Ни поместий, ни денег, ни власти им не жалуют. Хочешь — живи при своих семьях, хочешь — вечно при дворцах околачивайся до самой старости. Все равно наследовать трон не могут…

— Понятно, — сказал я. — Потому он и сбег, верно? Захотелось приключений, ушел, тем Дом опозорил, и начали его ловить…

Старик улыбался.

— Эх, как тебя там… Марсель… Это купеческий сынок с ветром в голове или бюргерский ублюдок, из жалости на кухне пристроенный, может возжаждать приключений и в странствия податься. А младшему принцу, тем более мальчишке, никакой нужды в том нет. Приключений… да подойди он к Владетелю, попросись — тот бы ему с готовностью и любовью устроил приключения. Назначил бы сопляка офицером и отправил в Америку краснокожих бить. Или капитаном на мелкий корабль. Или послом в какое государство… что улыбаешься? Я видел, как преторианцы честь отдавали командиру, которого кормилица на руках держала! Я помню как, смеха ради, Владетель младшую принцессу — девочку девяти лет от роду — назначил послом в Египет!

— Какой же тут смех? — не понял я.

— А когда ее принять должным образом отказались — вот тут и был смех, а для преторианцев — разминка! Чем не повод для войны — дикари отказались Дом уважить! Так что… не просто так Маркус убежал. Никто не стал бы шум поднимать и награду объявлять за поимку. Оповестили бы тихонько Стражу, что младший принц Дома путешествует инкогнито, и все дела.

— Почему же он убежал?

— Не знаю, морячок, не знаю. Вроде я Маркуса понимал хорошо — как-никак десять лет за его здоровьем присматривал. Все боялись за его наследственность, но хранила Сестра… Закалялся по методу темника Суворова, окреп… Больше любил в библиотеках рыться, чем с оружием упражняться. Может, потому Владетель к нему и охладел совсем — был бы нормальный, в отца, отпрыск, а то книгочей юный…

— За книги он душу готов отдать, — согласился я, вспоминая, как Маркус отверг мое предложение пустить книжку на факел.

— Да. Учителям он нравился. Больше, пожалуй, никому. Мне лично проще было десяток идиотов со сломанными конечностями и колотыми ранами врачевать, чем за ним одним присматривать. Ухитрялся даже детскими болезнями по два раза переболеть. Нервы ни к черту как у старика. Эх…

Старик отложил сигару, задумчиво произнес:

— А все-таки вру я. Скучаю по нему. Подлости в мальчике не было. Наоборот, этакая обостренная жажда справедливости. То он учением Энгельса увлекается, то начинает славянский учить — чтобы эмира Кропоткина почитать в подлиннике. Неплохо для ребенка? В храме Сестры со священниками спорил, в Церкви Искупителя такие вопросы задавал, что ответы только через пару дней находили. Думали, что младший принц Маркус пойдет по духовной линии. И было бы это лучше всего, лет через двадцать, глядишь, и стал бы внебрачный сын Владетеля приемным сыном Божьим…

Он потер щеку.

— Забавно, кем бы после этого Владетель Богу приходился?

Я усмехнулся.

— Но теперь тому уж не быть. Маркус что-то такое сотворил… — старик посерьезнел.

— Что?

— Не знаю, морячок. Не знаю. Может, дружок его, тот каторжник Ильмар, сумел бы ответить?

У меня спину приморозило от взгляда лекаря.

— Да его небось со дня на день схватят! — с жаром сказал я. — Куда вору скрыться? Да за награду его дружки выдать готовы.

— Не скажи, моряк, не скажи. С Островов каторжник ушел. Через целую страну до Амстердама добрался — слышал, наверное? Когда весь город в кольцо взяли — ускользнул! Как это?

— Сестра хранит, — мрачно ответил я.

— Сестра всех хранит, да не каждому впрок. Когда у человека головы на плечах нет, то и Бог новую не приставит. Нет, морячок, не прост этот Ильмар. Не зря его Маркус с собой в побег взял.

— Что? — возмутился я. — Да я… Я сам слышал, как офицеры говорили, что это каторжник пацана с собой прихватил!

— Ерунда, — отрезал старик. — Полагаю, дело было так… Маркус оценил, кто из каторжан более полезен ему будет, потом подставился, будто невзначай, ну, показал, что у него на Слове отмычка есть, например. Дальше уж каторжник его с собой тащил, как склад ходячий. А когда добрались они до большой земли, так Маркус Ильмара и бросил. Убивать, конечно, не стал, он добрый. Просто скрылся.

— Ты будто о тайном агенте говоришь…

— А ты подумай, где мальчик этот рос, какие интриги на его глазах закручивались. Он людьми умеет вертеть, куда до него простому вору.

Я молчал. Я был раздавлен и оплеван. Дед говорил с такой убежденностью, что трудно было не поверить.

— Выходит, принц Маркус хитрее всей Стражи?

— Да нет, морячок. Конечно, нет. Один против всех — тут конец все равно придет. Разок не сложится у него — например, ошибется в чело, веке или где-то на мелкой краже попадется, питаться-то ему надо… Возьмут мальчишку. Темное дело творится, Марсель.

— Одна радость… как возьмут мальчишку, так всей панике конец. Небось и каторжника искать перестанут?

— А это вряд ли. Каторжника ищут потому, что боятся — не сболтнул ли ему мальчик чего лишнего. Для Дома самое разумное — загнать Ильмара в могилу. Может, охоту и прекратят, но награду не снимут. Рано или поздно… сдадут его дружки.

Сдадут, это точно.

— Чего же ему делать, а?

— Кому?

— Каторжнику Ильмару, — глядя в глаза старому барону, сказал я.

— Он, конечно, может в чужие страны податься. Всегда есть шанс на краю мира укрыться. А коли родина дорога, так можно со старым порвать, уехать в маленький городок, лавчонку открыть.

— Мне кажется, что Ильмар не такой человек.

— Ну, он может по-другому поступить…

— Как это?

— Самому найти Маркуса да и сдать Дому. Возможно, что за такую услугу Владетель его и помилует.

— Тебе, вроде, парнишка не чужой, — задумчиво сказал я. — А ты на подлянку толкаешь. Как понимать?

— Я же не Ильмару советую, — ухмыльнулся старик.