Диваныч Ватников - Грэйв

Женька неуверенно погладил микросхемы.

Елки палки, Эдик, если ты не разыгрываешь нас, это же какой шаг вперед произошел за несколько лет! Я эти ЭВМ очень большими помню. Рулоны перфолент, перфокарты, а тут кассета, и сам комп размером с нее. Сколько на кассету программ помещается?

— Много, Женя, много. И кассета — это так, бытовой суррогат, последовательный доступ. С учетом того, что оперативки в этом компе всего 48 килобайт, а ведь кроме места для программы, в оперативке должно оставаться пустое место для ее работы и результатов. Сейчас дискеты начали выпускать размером пять дюймов — Макс развел пальцы, показывая размер — а толщина дискеты миллиметра три. Пока на них всего 110 килобайт помещается, зато удобно — ничего вперед-назад мотать не надо.

Расспросы продолжались еще долго, только Один ничего не спрашивал, лишь посмотрел микросхемы и покачал головой. Видно было, что он почувствовал себя очень старым, ведь наверняка еще лампы изучал, а транзистор ему тогда казался вот таким же чудом.

— Ничего, Евгений Николаевич, ничего — думал Макс, — какие Ваши годы, Вы же куда моложе меня, еще научитесь по клавишам как заяц стучать, еще разучитесь ручкой писать, считать тоже разучитесь, и не только в уме, но и на бумажке. Компьютер то он ведь не только несет много добра, но и зла немало.

Наконец все успокоились и Макс, усевшись за стол и достав книжку по еще не изобретенному пикаду, созданную грэйвом для абсолютных чайников, начал изображать процесс обучения — рисовать простенькие схемки. Грэйв был хорошим учителем и Макс даже увлекся, вспоминая молодые годы. В те времена он работал с пикадом на 286-й IBM и регулярно сохранялся на винчестер, боясь потерять результат работы дня или недели. Сейчас надо было бояться больше, все-таки пленка не такое уж надежное хранилище, да и сохраняться на нее безумно долго и неудобно. Но Макс нисколько не беспокоился — там, внутри печатной платы, жил совершенно другой компьютер, совершенно непохожий на этот слабенький Спектрум. При желании, нажав определенную комбинацию клавиш, можно было увеличить производительность в тысячи раз и получить доступ к флеш-памяти в несколько десятков террабайт. Максу, правда, это было не особо нужно, все равно, всю работу сделает Грэйв, но вот ребят было жалко. Не привыкли они регулярно сохраняться, и долго не привыкнут, а так все их действия будут записаны — и восстановить Макс поможет и грэйв ошибки подправит. Сейчас им надо поверить в себя, подружиться с нужным гаджетом. Через месяц такой будет у каждого, да еще загружаться будут с флешки, на нее и сохраняться будут — смешной ведь объем нужен, четверти мегабайта на таком допотопном компе хватит. И как только грэйв этот пикад в 32 килобайта всунул, уму непостижимо, в мое время пикад вроде пару пятидюймовок занимал, килобайт 700, не меньше, да еще и библиотеки.

Через пару дней по просьбе Макса комсорг договорился с вычцентром и Макс смог через заранее собранный интерфейс подключиться к графопостроителю, как здесь называли плоттер, и распечатать маски для простенького планового клона, а также для неплановой флешки объемом в 32 килобайта. Ребята из вычцентра, узнав характеристики Spectruma и увидев, что он делает, сразу его зауважали. Только магнитофон вызвал у них усмешку, недавно им поставили накопители на огромных жестких дисках.

Один осмотрел результаты работы плоттера, и одобрительно хмыкнул

— Честно говоря, не думал я, что от этого компьютера какой-то толк будет. Слушай, Эдик, а сколько у тебя транзисторов на этой схеме? В глазах прямо рябит.

— Что-то около полумиллиона. На бит по два транзистора, тридц…

— Сколько? — перебил Один — Ты хочешь сказать, что полмиллиона за два дня нарисовал?

— Так Евгений Николаевич, структура то регулярная, я блоками копировал — из одного за несколько секунд делается пара, потом из пары за те же секунды — четыре, ну и дальше — 8 — 16–32 — 64 и так далее. Потому и быстро, это ведь не каждый транзистор вручную тушью на ватмане рисовать.

— Даааа — протянул Один, вижу, нужная вещь твой компьютер, нужная. Ладно, со своей работой ты справляешься, давай развлекайся дальше, посмотрим, не выйдет ли пшик из этой твоей инициативы. Полмиллиона! Да любая пылинка на фоторезисте все испортит. И какой площади твой чип получится? Ладно, иди, думай, делай, посмотрим на результат.

Евгений Николаевич убежал по своим делам

— Умный все-таки этот Один — подумал Макс. Сейчас до него не дойдет, но потом, когда он комп освоит, обязательно подумает — как это Эдик на 48 килобайтах оперативки нарисовал полмиллиона транзисторов со всеми слоями. Ну это я еще как-нибудь объясню, как будто в работе были постоянные циклы записи-чтения на ленту. Лишь бы Один никогда не подумал, каким образом я, не имея еще компьютера, засунул в обвеску процессора 64 килобайта памяти. Может, надо было все-таки существующими микросхемами обвесить? Нет, и тогда была бы масса вопросов, где достал такие дорогие редкости, вон, по сведениям грэйва, через четыре года у того же Синклера расширение в 16 килобайт ОЗУ аж 50 фунтов будет стоить, да и шок нашим ребятам полезен — пусть знают, что компьютер из нескольких микросхем, а то и из одной — такая же реальность, как и микрокалькулятор, а никакая не фантастика.

25 Полковник

Начальник первого отдела вышел из трамвая, направляясь к магазинам, которым местный люд дал название «Три поросенка». Это были три небольших аккуратных одноэтажных магазинчика из красного кирпича, слепленных вместе уступом, очевидно из-за этого и возникло такое название. Магазинчики стояли возле парка, несколько на отшибе от основных транспортных артерий, поэтому очередей там или не было совсем или были они маленькими. Закупившись продуктами, Булаткин пошел обратно к трамваю, по пути сел, как обычно, на любимую лавочку и подставил лицо вечернему солнцу, обдумывая прошедший день.

Долго поразмышлять ему не удалось. Скрипнули тормоза и рядом остановилась черная Волга, из которой вышел мужчина лет пятидесяти в строгом темно-сером костюме с папкой в руке. Подошел к лавочке, протянул раскрытую книжечку удостоверения. Полковник КГБ.

— Не возражаете, Николай Иванович? — сладким голосом осведомился мужчина, и не дожидаясь ответа, присел рядом. Открыл папку, достал листок, протянул Булаткину. Тот машинально прочитал напечатанный текст. «Совершенно секретно… Направляется в… Оказывать всяческое… Председатель КГБ… Подпись…» Под подписью размашистом властным почерком приписка «Вразумить идиота!». Булаткин почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он поднял глаза на полковника.