Диваныч Ватников - Грэйв

В том, что компьютер будет работать, Макс не сомневался, грэйв свою работу плохо не сделает. Но все равно хотелось попробовать. И тут произошел затык. Нужен был монитор, в качестве которого пока что мог служить только цветной телевизор. Тащить тяжелый ящик через проходную не хотелось. Никаких проблем с весом, но это разрыв местных шаблонов. Дорогущая ведь вещь телевизор. На чем привез, не на трамвае же, и главное — зачем? Придется изображать плодотворную работу на переносном телевизоре. Но где его взять? Их просто еще не выпускают! Первые 32-сантиметровые переносные цветные появятся лишь через год — Шилялис-Ц401 и Юность-Ц401. Можно, конечно, использовать черно-белый, но при рисовании схем одним единственным цветом не обойдешься. А коллеги должны думать, что он именно рисует, ведь сами попробуют и освоят. Нет, нужен именно цветной. А он не производится. Ладно, придется и тут химичить. Будет предсерийный уродец, взятый на недельку у «приятеля из Каунаса», они там типа готовятся к выпуску, и якобы тестируют разные компоновки на кроликах.

С утра пораньше, пока поток спешащих на работу был еще мал, Макс протащил через вертушку проходной переносной телевизор. Тащить вообще-то было желательно без изменения массы, мало ли кто решит помочь, неожиданно подхватит, телевизор внимание ведь привлекает сильно. Но Макс еще с вечера мысленно проклинал того, кто через год назовет это семнадцатикилограммовое чудо переносным. Ни ручки, ни углубления для пальцев. Нет, двумя руками тащить вполне можно, но как тогда тащить кейс с телестартером и генератором защитного поля? Пришлось грэйву сооружать веревочную обвязку, чтобы Макс мог управиться с телевизором одной рукой. Встречные и попутные смотрели на Макса уважительно, сердцем ощущая немалую массу ящика. Водрузив переносной телевизор на стол и освободив его от пут, Макс подключил компьютер и огляделся. Черт, еще и магнитофона нет, Ломков свою магнитолу уже утащил. Пришлось грэйву поднапрячь свои электронные извилины и синтезировать простенький кассетник этого времени, а заодно несколько кассет с программами, адаптированными под возможности Z80. Подтянулись коллеги. То, что Макс зачем-то изобретает компьютер, знали все. Но то, что к нему понадобится еще и телевизор, представляли смутно. Макс подмигнул любопытствующим. Включил компьютер и телевизор. На экране появилось диалоговое окно с выбором тэйплодера или бейсика. Крамольной надписи «с 1982 Sinclair Research Ltd» не было, грэйв послушно убрал из програмного обеспечения все ссылки на оригинальных производителей. Макс выбрал бэйсик. Под мудрым руководством грэйва набрал простенькую программку, запустил. Все работало.

— Ну, кто бейсик учил? — строго спросил Макс и сам ответил — по глазам вижу, что никто. Вот вам брошюрка, изучайте, может и пригодится чего сложного посчитать. А вот брошюрка с кодами. — обе книжечки были на английском, якобы в комплекте с процессором шли. — Но, я так думаю, вам это особо не понадобится. А понадобится программа конструирования электронных схем. Загружается пока с магнитофона. Можно еще игрушки загружать, как в игровых автоматах, но, ребята, пулемета я вам не дам, не то всей работе конец, причем окончательно и бесповоротно. Просто продемонстрирую — и Макс вставил в магнитофон кассету с Пакманом и запустил загрузку. По экрану побежали цветные полосы, программа загрузилась и Макс позорно быстро продул злобному компьютеру пару партий. Выключил комп, снова включил. Техника давно забытого прошлого загружалась мгновенно. Макс встал. — Вот так, леди и джентельмены, это и есть персональный компьютер, то есть такой, на котором работаешь один, без всякой очереди и где хочешь — дома или на работе, везде, где телевизор есть.

Сидоров-три подошел к столу, выдернул антенный штекер из телевизора. Посмотрел в него, не насчитал больше двух контактов, воткнул назад, перебирая кабель руками, дошел до клавиатуры. Осмотрел все провода, входящие в нее, поднял, провел снизу рукой. Ощупал телевизор, приподнял. Неуверенно взглянул на Макса. Пощелкал клавишами, на экране нажатия продублировались соответствующими английскими буквами.

— Эдик, а сам компьютер то где стоит? Проводов от него не вижу.

Макс подошел, снял нижнюю крышку клавиатуры, показал на платку из двух микросхем и фильтра питания.

— Вот это ихний забугорный процессор, а вот это вся его обвеска на отечественной элементной базе, то есть на самом деле вся эта нужная элементная база засунута мной в один чип, чтобы дорожки на печатной плате не городить. Хотелось бы, конечно, вообще все это вместе с процессором в один чип засунуть, но извини, лишнего процессора у меня нет, чтобы его топологию срисовать да скопировать. Я за этот процессор кровный стольник отдал. Нет, если надо, я еще достану, привезут, хотя конечно хотелось бы, чтобы наше государство на это дело само раскошелилось бы. Мы же аналоги для копирования не за свои кровные покупаем? Вот в ближайшую среду в Спортлото-2 выиграю, а я обязательно выиграю, потому что полоса везения у меня, тогда обязательно сам куплю, сам раскурочу и сам скопирую. Цифровые микросхемы копировать — милое дело, не то что аналоговые, в которых отклонение по толщине дает отклонение в параметрах.

Женька неуверенно погладил микросхемы.

Елки палки, Эдик, если ты не разыгрываешь нас, это же какой шаг вперед произошел за несколько лет! Я эти ЭВМ очень большими помню. Рулоны перфолент, перфокарты, а тут кассета, и сам комп размером с нее. Сколько на кассету программ помещается?

— Много, Женя, много. И кассета — это так, бытовой суррогат, последовательный доступ. С учетом того, что оперативки в этом компе всего 48 килобайт, а ведь кроме места для программы, в оперативке должно оставаться пустое место для ее работы и результатов. Сейчас дискеты начали выпускать размером пять дюймов — Макс развел пальцы, показывая размер — а толщина дискеты миллиметра три. Пока на них всего 110 килобайт помещается, зато удобно — ничего вперед-назад мотать не надо.

Расспросы продолжались еще долго, только Один ничего не спрашивал, лишь посмотрел микросхемы и покачал головой. Видно было, что он почувствовал себя очень старым, ведь наверняка еще лампы изучал, а транзистор ему тогда казался вот таким же чудом.

— Ничего, Евгений Николаевич, ничего — думал Макс, — какие Ваши годы, Вы же куда моложе меня, еще научитесь по клавишам как заяц стучать, еще разучитесь ручкой писать, считать тоже разучитесь, и не только в уме, но и на бумажке. Компьютер то он ведь не только несет много добра, но и зла немало.

Наконец все успокоились и Макс, усевшись за стол и достав книжку по еще не изобретенному пикаду, созданную грэйвом для абсолютных чайников, начал изображать процесс обучения — рисовать простенькие схемки. Грэйв был хорошим учителем и Макс даже увлекся, вспоминая молодые годы. В те времена он работал с пикадом на 286-й IBM и регулярно сохранялся на винчестер, боясь потерять результат работы дня или недели. Сейчас надо было бояться больше, все-таки пленка не такое уж надежное хранилище, да и сохраняться на нее безумно долго и неудобно. Но Макс нисколько не беспокоился — там, внутри печатной платы, жил совершенно другой компьютер, совершенно непохожий на этот слабенький Спектрум. При желании, нажав определенную комбинацию клавиш, можно было увеличить производительность в тысячи раз и получить доступ к флеш-памяти в несколько десятков террабайт. Максу, правда, это было не особо нужно, все равно, всю работу сделает Грэйв, но вот ребят было жалко. Не привыкли они регулярно сохраняться, и долго не привыкнут, а так все их действия будут записаны — и восстановить Макс поможет и грэйв ошибки подправит. Сейчас им надо поверить в себя, подружиться с нужным гаджетом. Через месяц такой будет у каждого, да еще загружаться будут с флешки, на нее и сохраняться будут — смешной ведь объем нужен, четверти мегабайта на таком допотопном компе хватит. И как только грэйв этот пикад в 32 килобайта всунул, уму непостижимо, в мое время пикад вроде пару пятидюймовок занимал, килобайт 700, не меньше, да еще и библиотеки.