Яков Кальницкий - Конец Подземного города (с иллюстрациями)

От «Светолета» отделилась небольшая группа: приближались Солнцевы — отец, сын и Надя. У машин маячила лишь внушительная фигура Гарри, оставшегося их охранять.

Тысячи глаз устремились навстречу Солнцевым. Гастингс скривил синие губы и чуть толкнул локтем генерала:

— Берите, генерал, урок квалифицированной пропаганды… Сейчас начнется.

— Да, это они умеют.

Но никаких речей не было. Русские молча склонили свои головы перед прахом земляка, и в этом было много скорби и достоинства. Точно по команде, все присутствующие обнажили головы. Лишь Гастингс и генерал Гробз остались в шапках.

В торжественной тишине прошло несколько минут. Наконец, русские подняли головы. Загремели выстрелы из винтовок и автоматов. Моро, выстроив в две шеренги отряд освобожденных, громко командовал:

— Рота, пли! Пли! Пли!

Дружные залпы следовали один за другим.

Надя укрепила красный флаг СССР на вершине гурия. Народ стал расходиться. Освобожденные долго оглядывались на флаг, полыхавший ярким пламенем на фоне ледкика.

Экипаж «Светолета» занялся приготовлениями к отлету. В это время ко Льву подошел Симху-Упач. Он церемонно поклонился.

— Простите, господин, я не знал, что вы — русский. Русские всем помогают, помогите и моему племени. Мы хотели жить сами: что добудем, то наше. Пусть хуже, но без хозяев — сами себе господа. Я жил долго среди белых, не думайте. Я вернулся к своим, и они сказали: «Надо уйти подальше от этих страшных людей и их порядков: прирученных молний, огненной воды, железных собак и других гибельных вещей». Но чем дальше, тем труднее становилось. И вот от нескольких тысяч человек племени осталось только пятьдесят. Нам, добрый господин, нечем жить, нечем кормиться. Охота становится все хуже: зверя уничтожают военные. А они всюду. И мы тоже стали как звери — день и ночь ищем пищу и не находим. В этом году совсем худо. Запоздали мы, дороги нет и, на наше несчастье, мы подобрали того белого, которого на ваших глазах растерзали другие белые. Он заслужил свою смерть. Это был очень нехороший человек. Он разорил наше племя, загнал собак. Обещал здесь за все заплатить, кормить обещал. И вот рыжего господина нет, у нас собак нет, и племя мое обречено на гибель… Рыжий господин разорил наследие наших предков, взял с могильника мамонтовые и моржовые бивни. Теперь, по распутице, эскимосы тащат где-то эти бивни, а провизии у них не было еще три дня тому назад. Я прошу вас, могучий русский человек из страны Советов, спасите от смерти остатки племени. Возьмите нас в свою счастливую страну. Здесь нам нет жизни.

Лев обещал подумать, чем можно помочь племени, и присоединился к друзьям, ожидавшим его с обедом.

Все были еще под впечатлением похорон Родионова. А Лев невольно думал о шамане. Рассказ старика показался ему искренним. Шаман, слуга суеверия — лжец, хитрец, эксплуататор темных соплеменников. Но этот хоть и видно, что хитер, а все-таки обладает чем-то, внушающим доверие. Да и хлопочет он не о себе…

— Выпьем, сын, за нашу светлую Родину!

Лев, очнувшись, увидал отца с бокалом в руке.

Чокнулись, выпили. Все молчали, ожидая, что скажет Лев. И молодой ученый заговорил:

— Мы похоронили сегодня останки скромного и честного человека, одного из многих миллионов простых русских людей, имеющих прекрасное право на звание Человека с большой буквы. Уже холодея, капитан Родионов думал о родине. Его заинтересовала структура острова. Как о далеком, почти несбыточном чуде, мечтал он о том времени, когда солнце растопит эту ледяную толщу, и люди смогут проверить его гипотезу о том, что остров этот является архипелагом мелких скал, покрытым огромной ледяной шапкой. И мы, товарищи, в самом недалеком будущем сможем растопить лед острова. Мы сможем также растопить лед и на всех других полярных островах, в том числе и на самом большом — Гренландии. А знаете ли вы, к чему это приведет? Это даст океанам и морям несколько миллионов кубических километров воды. Во-вторых, это повысит среднюю температуру во всем мире. В-третьих, границы тропиков и субтропиков передвинутся далеко к северу. Товарищи, нечего греха таить: до сих пор человечество весьма скверно, бесхозяйственно распоряжается своим домом — земным шаром. Сначала люди терпели, потом научились приспособляться, теперь уже умеют влиять на стихию… Но все это не то. Наука дала в наши руки столь мощные силы, что пора уже ставить в порядок дня план великих работ по общему переустройству планеты. Мы должны ликвидировать резервуар холода; мы должны активизировать теплые течения и подавить холодные; мы должны изменять течения рек, создавать моря, озера, острова. Мы должны направлять ветры. Неисчислимы наши возможности. Однако в ряде стран капиталисты присвоили себе земли и моря, они владеют средствами производства, и им нет никакого дела до интересов человечества. Но время работает на людей труда. В зависимых и колониальных странах все сильнее разгорается борьба за освобождение от капиталистического ига. И нет такой силы, которая повернула бы человечество вспять! Поступь нового ощущается всюду. Я верю — мы доживем до такого времени, когда будут начаты работы, которые изменят облик всей Земли. В том, что такие работы человечеству под силу, легко убедиться. Мы, советские люди, успешно строим грандиозные каналы, создаем моря, возвращаем к жизни пустыни…

Лев протянул руку, чтобы чокнуться с друзьями, и закончил словами:

— Дорогие мои, я предлагаю выпить за коммунизм и гениального творца его — нашего великого Ленина.

Громкое «ура» было ему ответом.

Пришли прощаться генерал Гробз и Гастингс. Лев был удивлен наглостью старого дельца. Как ни в чем не бывало, он тряс всем руки, особенно любезно прощался со Львом, будто забыв, что только час назад получил от этого человека хорошую русскую затрещину.

— Разрешите, господин кандидат, — сказал генерал с той подчеркнутой слащавой улыбкой, к которой прибегают дипломаты в торжественных случаях, — поблагодарить вас от лица вооруженных сил Монии за содействие, которое вы оказали нашим бывшим солдатам.

«Гости» не задержались в кабине «Светолета». Со ступенек лесенки Гастингс позвал Льва:

— Простите, господин Солнцев, я имею к вам еще одно маленькое дельце.

Лев вышел к нему. Гастингс взял его под руку.

— Как у вас говорят, кто старое помянет, тому глаз вон… Вы могли бы с помощью вашей машины убрать лед с этого острова?

— А для чего вам это нужно?

— Пока чисто теоретический интерес.

— Да, — сказал Лев, — на это мне понадобилось бы несколько педель.

— И во что это влетело бы? — любопытствовал Гастингс.