Роберт Силверберг - Вертикальный мир

Каждую неделю Монро Стивису подается полный доклад по активным регулировкам. Он, конечно же, расскажет Шоуку и Фрихаусу: «Вы слышали о бедняге Сигмунде? Две недели в баке! Какое-то нервное потрясение. Жаль, жаль! Придется с ним расстаться».

НЕТ!

Что же делать? Утешитель уже заполнил направление и зарегистрировал его в одном из блоков компьютера. Искрящиеся импульсы нервной энергии текут по информационной системе, неся его имя. Психотехники на 780-м этаже запланируют для него время, и скоро экран скажет ему час его явки. И если он не пойдет туда сам, за ним придут. Роботы с мягкими каучуковыми подушечками на верхних конечностях поведут его, подталкивая вперед.

НЕТ!

Он расскажет Рее о своем затруднительном положении. Никто, кроме Реи, еще не знает об этом, даже Мэймлон. Он доверяет Рее все свои самые тайные помыслы.

— Не ходи к техникам, — советует она.

— Но приказ уже отдан.

— Отзови его.

Он смотрит на нее так, словно она порекомендовала ему снести Чиппитскую гонадскую констеляцию.

— Изыми его из компьютера, — говорит она ему. — Уговори кого-нибудь из обслуживающего персонала сделать это для тебя. Используй свое влияние. Никто этого не обнаружит.

— Я не могу.

— Тогда ты отправишься к психотехникам. А ты знаешь, что это означает.

Гонада опрокидывается. Груды развалин кружатся в его мозгу.

Кто бы мог устроить это для него? Раньше там работал брат Микаэлы Квиведо — Майкл. Но теперь его нет. Разве что в его бригаде могут оказаться и другие скрытые бунтари.

Когда Сигмунд покидает Рею, он проверяет записи в приемной. В его душе уже работает вирус неблагословенных деяний. И тут его осеняет, что ему нет нужды использовать свое влияние в поисках нужного человека. Просто надо пустить это дело по служебным каналам. Он выстукивает затребованные данные — статус Сигмунда Клавера, направленного на терапию на 780-м этаже. Немедленно приходит информация: Клавера ожидает терапия через семнадцать дней. Компьютер не скрывает данных от приемной Луиссвилля. Существует положение, согласно которому любой, кто их запрашивает, пользуясь оборудованием приемной, имеет на это право. Очень хорошо. Следует очередной роковой шаг. Сигмунд инструктирует компьютер на изъятие назначения на терапию Сигмунда Клавера. На этот раз появляется некоторое сопротивление — компьютер хочет знать, кто утверждает изъятие. Сигмунд колеблется. Затем его осеняет: он информирует машину, что терапия Сигмунда Клавера отменена по приказу Сигмунда Клавера из луиссвилльской приемной. «Сработает?»

— Нет, — отвечает машина, — вы не можете отменить ваше собственное назначение на терапию. Не думаете же вы, что я глупа?

Но могущественный компьютер глуп. Он думает со скоростью света, но не способен преодолеть пропасти интуиции.

«Имеет ли право Сигмунд Клавер из луиссвилльской приемной отменить назначение на терапию?» «Да, конечно, он должен действовать от имени Луиссвилля. Тогда оно будет отменено».

В соответствующие блоки летят инструкции. «Неважно, чье это назначение, поскольку факт отмены может быть установлен в надлежащем порядке».

Сделано: Сигмунд выстукивает затребование данных — статус Сигмунда Клавера, отосланного на терапию на 780-й этаж. Немедленно приходит информация, что назначение Клавера на терапию отменено. Значит, его карьера спасена. Но терзания-то его остались! Есть над чем поразмыслить.

Вот дно. Сигмунд Клавер с трудом бредет между генераторами. Вес здания сокрушительно давит на него. Воющая песня турбин тревожит его. Он теряет ориентацию — одинокий странник в недрах здания. Как огромен этот зал!

Он входит в квартиру 6029 в Варшаве.

— Элен! — говорит он. — Послушай. Я вернулся. Хочу извиниться за прошлый раз. Тогда произошла огромная ошибка.

Она качает головой. Она уже забыла его. Но она, естественно, согласна принять его. Всеобщий обычай. Вместо этого он целует ей руку.

— Я люблю тебя, — шепчет он и убегает.

Вот кабинет историка Джесона Квиведо в Питтсбурге, на 185-м этаже. На этом же этаже находятся архивы. Когда к нему входит Сигмунд, Джесон сидит за столом, работая с информационными кубиками.

— В них есть все, правда? — спрашивает Сигмунд. — Вся история краха цивилизации? И то, как мы восстановили ее опять? И про вертикальность, как главную философскую основу образцового человеческого бытия? Расскажи мне об этом. Пожалуйста.

— Ты не болен, Сигмунд? — как-то странно взглянув на него, спрашивает Джесон.

— Нет, вовсе нет! Я совершенно здоров. Мне Микаэла как-то объясняла твои тезисы о генетической адаптации человечества к гонадскому образу жизни. Мне бы хотелось узнать об этом поподробнее. Как нас вырастили такими, как мы есть? Мы здорово счастливы…

Сигмунд поднимает два кубика и почти страстно ласкает их, оставляя отпечатки пальцев на их чувствительных поверхностях.

— Покажите мне древние времена! — просит Сигмунд, но Джесон сбрасывает их в возвратный шлюз, и Сигмунд уходит.

Вот и величественный промышленный город Бирмингэм. Бледный и потный Сигмунд Клавер наблюдает за работой машин, собирающих другие машины. Грустные люди с поникшими руками надзирают над их работой. Вот эта штука с руками поможет в уборке следующего осеннего урожая. Вот этот темный глянцевитый баллон поплывет над полями, опрыскивая насекомых ядом. Сигмунд чувствует, что сейчас заплачет. Он никогда не увидит коммуны. Он никогда не погрузит свои пальцы в жирную коричневую почву. Как прекрасна ячеистая экология современного мира — поэтическое взаимодействие коммуны и гонады на благо тех и других. Как мило! «Почему же тогда я плачу?»

Сан-Франциско — город, где живут музыканты, художники и писатели. Культурное гетто. Диллон Кримс репетирует со своим оркестром. Далеко вокруг разносится оглушающее кружево звуков. Входит Сигмунд.

— Сигмунд? — восклицает Кримс, нарушая свою сосредоточенность. — Как ты тогда добрался? Рад тебя видеть.

Сигмунд смеется. Он жестом показывает на космотрон, кометарфу, чародин и другие инструменты.

— Продолжайте, пожалуйста, — говорит он, — я только взгляну на Бога. Вы не против, если я послушаю? Может быть, Бог здесь. Сыграйте еще.

На 761-м этаже, нижнем этаже Шанхая, он находит Микаэлу Квиведо. Она выглядит неважно. Ее черные волосы потускнели и слиплись, глаза сощурились, губы поджаты. Появление Сигмунда среди дня удивляет ее, но он поспешно произносит:

— Можно мне немного потолковать с тобой? Я хочу кое-что спросить у тебя о твоем брате Майкле. Зачем он покинул здание? Что хотел найти снаружи? Можешь ты мне ответить на это?