Пирс Энтони - Хтон

Толстый язык китомедузы почуял кровь и подобрался ближе. Чтоб избежать его. Атон отчаянно поплыл прочь; скользкий холодный язык шлепнул его по ноге, обвил бедро, но искал он не Атона. Определив источник приятного вкуса, он лизнул разрубленное тело, обвился вокруг. Старшой, наблюдавший за ним, наметил удар, чтобы отрубить язык.

— Не надо! — закричал Атон. — Остановись!

Сбитый с толку, Старшой замешкался. Сначала он собирался разрубить тело Первоцвета на части, которые могли бы проскочить через дыру и таким образом открыть проход. Но если была альтернатива…

Огромный язык напрягся. Чудовище приподнялось. С хлюпающим звуком жирная красная куча покинула дыру и поплыла ко рту китомедузы. Голова Первоцвета безвольно болталась, как бы кивая Атону.

Вода рванулась вниз неистовым водоворотом. Путь был свободен. Китомедуза их спасла.

Атон прыгал одним из последних. Когда подошла его очередь, он вдруг почувствовал иррациональный страх. Куда вел путь побега? Как уверить себя, что этот шаг менее опасен, чем жуткие альтернативы позади? Но, чтобы освободить этот проход, умер Первоцвет: и ничего не оставалось, как лезть туда же.

Атон нырнул с открытыми глазами и рассмотрел проход, пока тот всасывал его. Вода толкала, продвигала Атона вперед; дыхания не хватало. Едва стены начали расширяться, он мощными гребками выплыл на поверхность.

Слишком рано — он стукнулся головой о низкий потолок и почти без сознания поплыл по бурному потоку. Через секунду чья-то сильная рука схватила его за волосы и вытащила голову из воды, чтобы он смог отдышаться. Когда в голове прояснилось, Атон понял, насколько своевременной была помощь — впереди ревел водопад.

Отплевывая розоватую воду, он выбрался на берег. Только теперь узнал своего спасителя: Гранатку.

Большинство спаслось таким же образом. Других отнесло к водопаду. Когда стало ясно, что больше никто не появится, они начали спускаться по причудливым скальным образованиям к большому озеру в шести метрах ниже водопада.

Озеро было полно людей. Те, кто не пострадал, уже выбрались на берег. Не умевшие плавать дико и бесцельно бились в воде. Некоторые уже и не бились.

Гранатка первой взялась за дело. Она подцепила за ногу барахтавшуюся поблизости женщину и вытащила ту на мелководье. Потом отправилась за другой. Плавала она превосходно.

Те, кто был в силах, последовали ее примеру. Вскоре вытащили все тела. Но страшная пошлина была оплачена.

Сто шестьдесят человек вошли под тихий купол пещеры: сейчас здесь стояло тридцать восемь. Еще семеро были слишком плохи, чтобы идти; их придется умертвить — гуманным ударом топора.

Ниже по течению раздался крик. Усталые головы повернулись, чтобы узнать, какая еще грозит опасность. Но это был крик открытия.

На плоской глыбе возвышалась пирамида из камней — произведение разума. Рядом нацарапана буква «Б» и стрела, указывающая вниз по течению.

Тропа доктора Бедокура.

15

Дальше было легче. Выжило девятнадцать мужчин и девятнадцать женщин: самые достойные, по определению природы, из обитателей нижних пещер. Уменьшившись численно, отряд стал управляемым и действенным, а предприятие в целом — более увлекательным и менее грязным. Воздух был свеж, вода чиста, температура низка.

Знаки Бедокура появлялись через равные промежутки, указывая вниз по течению. Как он дошел так далеко один, им никогда не узнать; но он явно сделал это, пребывая в здравом уме — и этого было достаточно.

— Как он выглядел? — спросил Атон Гранатку, когда они перелезали через груду каменных изваяний.

— Очень умный, — сказала она. — Маленький и хитрый. Слабые глаза, но за ними ум, как скальпель. Он пригодился ему для побега…

— Но если он добрался так далеко, что свело его с ума?

— Наверное, увидел химеру.

Люди продолжали исчезать — причем одни мужчины — без следа. Предполагалось, что химера по прежнему преследует отряд (как она прошла через купольную пещеру?) и настигает неосторожных. Непрерывный шум реки заглушал отдаленные крики.

Поход продолжался. Река расширилась, питаемая притоками, которые их больше не интересовали, и при этом расширялись и окружающие ее пещеры. Туннели-воздуходувки пропали. Вместо них отряд шел через скальные образования, водяные отстойники и размывы, леса древообразных сталагмитов и пещеры из белых кристаллов. Порой река распадалась на несколько рукавов, петляя среди сочлененных сводов с темными потолками и неопределимыми границами, и вновь соединялась.

Наконец она раздалась до размеров широкого озера с медленным течением. Отряд шел по левому берегу. Воду приостанавливал крутой утес метров пятнадцати в ширину, выгибавшийся вверху в трехмерный лабиринт. Берег был ровный, с пляжем из белого песка. Само озеро оставалось чистым и холодным — наслаждение для купающихся, но на одном из знаков Бедокура стоял череп со скрещенными костями. Они приняли его на веру.

Вновь пещеры Хтона являли свою красоту и покой. Но на сей раз в рай никто не верил.

Открытая тропа постепенно сужалась по мере того, как стена приближалась к озеру. Стена с другой стороны отступала, оставляя место для пляжа на том берегу. Берега поменялись своими очертаниями — или, скорее, река просто перенесла русло к ближней стене.

Наконец они подошли к знаку, указывающему на воду. Пора переправляться на другой берег.

Но на середине реки они увидели белый бурун от большого речного животного. След, который сопутствовал им в течение нескольких переходов. Изобретательный Бедокур мог приготовить химикаты, чтобы отпугнуть тварь. Отряду приходилось искать другие способы.

Старшой долго не размышлял:

— Жребий!

Подошла Гранатка.

— Знаю, чего ты хочешь, — сказала она мрачно. — Я согласна. Я хорошо плаваю.

Старшой оттолкнул ее.

— А не собираюсь тебя ни о чем просить! Жребий.

Она не двигалась.

— Ты не смеешь больше разбрасываться мужчинами. Я хорошо плаваю. Я согласна.

Старшой долго изучал ее. Потом отвернулся.

— Останься здесь, — кинул он через плечо. — Пятый, пойдем со мной.

Атон отправился с ним подальше от отряда, туда, где стена резко изгибалась, оставляя на берегу открытое место.

— Я хочу потолковать с тобой, Пятый, — сказал Старшой, кладя топор у воды и снимая остальное оружие. Атон, зная, что грядет, сложил свои каменные орудия.

— У каждого из всех нас — своя причина, по которой он оказался внизу, — продолжал Старшой. — Ни один из нас не вправе судить других. Но сейчас мы должны принять решение. — Он стоял, упершись руками в бока. Его мышцы, более крепкие, чем перед походом, слегка блестели от пота. — Не знаю, из-за чего ты сюда попал пне спрашиваю об этом. — Всего-навсего стандартная любезность: слух об Атоновой миньонетке ходил уже давно. — Но после того, как мы покинули рудники, ты вызвал больше неприятностей, чем десяток людей из отряда. Ты ловкий, крепкий — но я тебя раскусил. Я давным-давно понял тебя. Будь моя воля, я привязал бы к камню приманкой для химеры тебя, а не того испуганного человечка, у которого на крупные опасности кишка была тонка. Ты должен был застрять в той дыре и получить удар топором, а не единственный человек с мозгами, способный нас вывести. Ты поплывешь по реке в одиночку.