Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

- Та, тихше, Зорька, не вопи! - один из них успокаивал лошадку, поглаживая её по шее и по морде, однако та всё прядала ушами, вертела головой и фыркала, словно бы чуяла нечто неладное.

- Где же Петро? - бурчал второй, топчась поодаль, засунув свои руки в карманы широченных шароваров.

- Може, вже й сцапали того призрака! - фыркнул третий, плюнув в траву.

- Тихше балакай - на весь лес тараторишь... - шикнул тот, который сидел в подводе, и приложил палец к губам.

- Вот, шо, товарищи! - решил тут первый разбойник, который гладил лошадку. - Ходимо, пошукаем их - може в беду встряли?

- Гаразд, - согласился тот, что сидел в подводе с цигаркой, спрыгнув в траву.

- Останься тут, Мыкола, - сказал первый разбойник товарищу в шароварах.

- Ага, - кивнул тот и принялся бродить вокруг подводы с поднятым автоматом, охраняя её. Смешная охрана из одного человека, который даже не замечает, как неслышно, кустами, подкрадывается к нему Эрих Траурихлиген.

Полная луна опускалась к синей полоске деревьев, собираясь нырнуть за неё, утопив лес в кромешной темноте. Трое партизан потопали прочь, скрылись в кустах... Эрих Траурихлиген прекрасно видел этого Мыколу, который, оставшись один, бродил вокруг подводы всё неувереннее, пугаясь лесных звуков. В кого они там верят? В лешаков? Русалок? Привидений? Ничего, этому партизанчику недолго осталось бояться! Скользнув вперёд бесшумной тенью, Траурихлиген внезапно возник за спиною Мыколы, и тут же свернул ему шею так, что партизан умер мгновенно, не успев и пикнуть, и молча осел в росистую траву, как безвольный мешок. Бросив его, Траурихлиген прыгнул к подводе, но тут громогласно заржала лошадь, испугавшись неизвестно чего. В ночной тишине её ржание прозвучало страшным громом, и партизаны решили вернуться назад. Они поскакали вприпрыжку и спустя несколько секунд выскочили из ближних кустов, перекрыв врагу путь к подводе.

- Стий-но! - приказал один из них, заметив в траве убитого товарища и разобравшись, что наткнулся на "дорожного призрака".

Но на этот раз Эрих Траурихлиген не станет стоять: их мало, не поймают. Влепив кулак в лицо первого, кто оказался на его пути, Эрих Траурихлиген выхватил его автомат и запрыгнул в подводу, тут же пристрелив партизана, который рискнул его задержать, и что было сил хлестнул лошадку вожжами. Лошадь взвилась на дыбы, испустила истошное ржание и понеслась резвой рысью, перепрыгивая корни, кусты и бурелом. Разорвав грудью плотные заросли, лошадь вырвалась на дорогу. Кобыла храпела, металась, ржала, но Траурихлиген жёстко держал поводья, не давая ей прянуть в сторону или понести.

***

Грыць пришёл в себя и обнаружил, что лежит лицом в грязи, а ноги его попали в глубокую лужу. Худой правый сапог промок насквозь, вымочив портянку, и нога начинала замерзать. Кроме того, сильно болела левая рука. Сев на земле, Грыць осмотрел себя и увидел, что рукав запачкался кровью, но рана была нетяжёлая: пуля врага только оцарапала плечо. Перевязав царапину куском своей серой рубашки, Грыць встал на ноги и решил разыскать товарищей, но внезапно услышал страшный треск в кустах и грузный топот за своей спиной. Рывком обернувшись, он увидел, как бешено зашевелились ближние кусты, а миг спустя - ломая ветки, с громким ржанием и страшным треском вырвалась из-за них взмыленная храпящая лошадь. Увлекая за собою тряскую подводу, лошадь мчалась прямо к нему, поднимая тучи пыли... ещё секунда - и сомнёт и задавит...

В последний момент Грыць отпрыгнул в сторону, неудачно приземлившись на каменюку, покатился кубарем в пыли дороги, выронив автомат... Он стоял, упираясь ногами в край подводы и сжимал вожжи, хлеща ими лошадь, заставляя её ускорять галоп. И тут же Грыць осознал, лошадь несётся прямо на него! Кажется, "дорожный призрак" собрался его задавить! Лошадь стремительно приближалась, высекая подковами искры из камней, и тут же Грыць узнал её: это же их, партизанская лошадь!

- Зорька! - взвизгнул Грыць и тут же лошадиное копыто врезалось в пыльную землю у самого его носа.

Грыць замер, обхватив голову руками, а над ним пронеслась шальная подвода, едва не зацепив колесом и покрыв пылью с головы до ног. Заднее колесо подводы чиркнуло о камень, выбив искру, Грыць закашлялся в облаке пыли...

- Гэй, стой-ка! - внезапно из леса выпрыгнул Петро, стрельнул из пистолета, но промазал, и тут же его зацепило краем подводы, отбросив и швырнув на дорогу.

Захваченный досадой поражения, Грыць вскочил, рванулся вперёд, намереваясь преследовать уезжающего врага или хотя бы, пальнуть ему вслед из автомата... Однако неуклюжая атака молодого партизана захлебнулась: глянув вниз в поисках оружия, он увидал в призрачном свете луны свой автомат разломанным на две части. По нему проехало колесо тяжёлой подводы и превратило ППШ в бесполезный хлам. Чуть поодаль, у обочины под раскидистым дубом ползал в пыли подбитый Петро.

- Ты живой? - осведомился у него Грыць, небыстро приблизившись.

- Та, живой! - прокряхтел Петро, прижимая раненую руку здоровой. - Смылся, чёрт окаянный... Никак не словим...

- Повязку трэба наложить... - заметил Грыць, кивнув на руку Петра, из которой сочилась кровь и капала на пыльную дорогу. - Гад этот нашу Зорьку спёр... Как думаешь, Петро: и впрямь он - призрак?

- Фашист - какой тебе ещё призрак? - фыркнул Петро, поднимаясь. - Хитрый только... Ну, ничего, на другой раз не смоется!

***

За окнами стояла глухая тёмная ночь, и смотритель Нижинского излучателя Карл Заммер безмятежно спал в своей постели. Вокруг него висела тишина - никто не позвонил ему по телефону и не предупредил, что этой тихой сонной ночью к нему пожалует Эрих Траурихлиген. Группенфюрер миновал последний пост, а Карл Заммер, не подозревая, что начальник приближается, видел сон: он снова дома, в родном городке, работает в своей светлой уютной булочной, наполненной упоительными ароматами свежего хлеба и булочек. За широкими вымытыми до идеальной прозрачности окнами сверкало прохладное и солнечное, мирное майское утро - никакой войны, и Карл Заммер в белоснежном фартуке раскладывал булочки на витрине, готовясь к открытию...

Внезапно раздался какой-то грохот, который заставил булочника испугаться... Выронив на пол румяную булочку, Карл Заммер рывком обернулся и... свалился с постели на жёсткий дощатый пол. Больно ударившись лопатками, Заммер впал в сонный ступор - уселся на полу с вытаращенными глазами и не шевелился до тех пор, пока на его спину, подмерзавшую в ночной рубашке, не обрушился болезненный хлопок.

- Ай! - вскрикнул Карл Заммер и вскочил на ноги. На голове его перекосился ночной колпак, закрыв левый глаз... Свободным же правым глазом Карл Заммер увидел, как в его неуютной мрачной спальне вспыхнул свет, и в свете этом появился некто, одетый в неизвестные лохмотья, в волосах которого застряли сухие листья и лесные травинки...