Мюррей Лейнстер - Колониальная служба

— А смазка поможет уменьшить волны, — кивнул Барнс. — Это сработает, причем на большой глубине. Древние знали это. «Масло на воду!» — Он задумался. — Не самый легкий путь для преодоления вибрации! А вибрация действительно так опасна, сэр?

Бордман молча кивнул. Он остановился, поднял кусок грязи и размял ее пальцами. Серая масса липла, словно клей. Барнс последовал его примеру.

— Она жирная, сэр! — воскликнул он удивленно. — Словно жидкое мыло.

— Да, — ответил Бордман. — И в этом заключается здешняя проблема.

Он повернулся к сопровождавшему их офицеру Наземного Колониального Надзора и жестом указал в сторону побережья.

— И как быстро оседает почва?

— Есть места, где сползание идет со скоростью четыре дюйма в час, сэр, — ответил офицер. — А вчера было три с половиной.

Бордман кивнул.

— Вернемся в Штаб-Квартиру. И поскорее.

Они с трудом пробрались сквозь грязь к доставившему их сюда вездеходу. Вместо колес или гусениц машина передвигалась на закрученных винтом пятифутовых «червяках». Бордман расположился на крыше, Барнс — рядом с ним.

Проехав с четверть мили, вездеход дрогнул, сползая к разрушенному земляному барьеру. Пятифутовые «червяки» скорее ввинчивались, чем переползали с препятствия на препятствие. Огромные пласты подсыхающей земли лежали вокруг. А камней — настоящих камней — здесь не было видно.

Наконец они выбрались на дорогу, ведущую через рифы, но она лопнула посередине уже через сто ярдов, разлом уходил в сторону и исчезал. Рядом стояло наклонившееся дерево. На милю вперед поверхность земли в нескольких местах вспучилась, словно что-то постоянно выдавливало ее снизу.

Было ясно, что давление вездехода — минимально, он вообще не создавал вибрации. Но ему приходилось сбавлять скорость, проезжая рядом с домами.

По обеим сторонам дороги жались друг к другу строения, вокруг них праздно слонялись люди, они провожали враждебными взглядами вездеход Надзора. Некоторые демонстративно поворачивались к нему спиной.

Вездеход продолжал двигаться, и наконец-то Бордман и Барнс увидели пейзаж, доступный для обозрения на многие десятки миль. Нигде не было видно ни холма, ни ущелья, за исключением небольших впадин, вымытых дождем. Но даже они были укреплены, окружены дамбами и включены в ирригационную систему. Океан — темно-синяя полоска рядом с горизонтом — находился в сорока милях.

Все растения были знакомыми. Остров появился над водной гладью не больше трех-четырех тысяч лет назад, и когда Надзор заселил это место, здесь не было ничего, кроме нескольких видов морских водорослей. Растения, завезенные с Земли, вытеснили их, поэтому вокруг зеленела растительность, более-менее привычная человеческому глазу.

Но с почвой было что-то очень и очень не так. В одном месте земля чуть вздулась и высокие стебли кукурузы торчали во все стороны. В другом — светилась широкая проплешина на поверхности. Ирригационная установка качала туда воду, но никак не могла заполнить водой весь объем.

Барнс не выдержал:

— Простите меня, сэр, но как, дьявол меня побери, все это случилось?

— Начались ирригационные работы, — принялся объяснять Бордман. — Почва здесь илистая, и нет ни камней, ни песка. Только каменное основание и плотная слежавшаяся грязь, образованная из ила. Но что-то внизу не хочет больше держать ее. И она снова превращается в ил.

Бордман помолчал, затем продолжил:

— Вы сами сказали, что земля здесь, словно мыло. В некотором роде с ней происходит то же, что и с мылом на наклоненном металлическом подносе. Как долго кусок мыла может оставаться сухим с нижней стороны? Если нижняя сторона мыла сухая, оно не движется. Даже если поливать его водой, верхняя часть промокает, а нижняя часть остается сухой — пока все мыло не разбухнет и не начнет впитывать воду. Некоторое время мыло здесь оставалось сухим, и все было в полном порядке. Но ирригация…

Они проехали ряд небольших коттеджей, выходящих фасадом на дорогу. Один из них совершенно разрушился. Остальные выглядели абсолютно нормально. Вездеход миновал их. Бордман тяжело вздохнул:

— Они хотели, чтобы вода уходила в землю, и потому затеяли ирригацию. Небольшое количество воды не могло ничему повредить. Растения моментально высасывали влагу. Одно дерево высасывает несколько тысяч галлонов в день при хорошем пассате. Были и раньше небольшие оползни, особенно когда штормовые волны перехлестывали через риф, но вся поверхность держалась цепко, и когда первые колонисты появились здесь, они еще больше укрепили берег.

— Но ирригация? Ведь море не с пресной водой, правда?

— Они использовали растения-опреснители, — сухо пояснил Бордман. — И системы обмена ионов. Они установили их и получали столько пресной воды, сколько могли пожелать. А требовалось ее немало. Они закапывались глубоко, чтобы вода проникала глубже. Они построили дамбы. То, что они сделали, дало результат, равный просверливанию дырок в мыле. И что же произошло?

Барнс прошептал:

— И тогда нижняя поверхность мыла увлажнилась и оно начало скользить! Словно смазанное жиром!

— Не жиром, — поправил Бордман. — А мылом — мыло более скользкое. В этом разница и, как мне кажется, в этом наша надежда. Но самая ничтожная вибрация способна ускорить движение. Все так и происходит. Поэтому население передвигается с такой осторожностью, словно под ногами — множество яиц. Хуже того, оно ходит по тому, что похоже на кусок мыла, которое становится снизу все более и более влажным. Оно начинает сползать, как и положено подобной субстанции, по наклонной плоскости в море. Вибрации продолжаются, поэтому продолжается медленное, постепенное сползание.

— Итак, — сказал Барнс, — посадка целого корабля с помощью ловушки может вызвать нечто, похожее на землетрясение… — Он вздрогнул. — Землетрясение сейчас было бы равноценно мгновенной катастрофе!

— Успокойтесь, на этой планете не так уж много вулканов, речь идет лишь о некоторых тектонических подвижках. Кстати, остров именно такого происхождения.

Барнс тихо признался:

— Не думаю, сэр, что спал бы спокойно, если бы жил на этой планете.

— В настоящий момент именно так и есть, — Бордман улыбнулся. — Но, судя по вашему возрасту, вы будете спать спокойно.

Вездеход повернул, следуя направлению ровной дороги. Высокая стена резервного пространства Штаб-Квартиры выросла перед ними.

Для своей Штаб-Квартиры Сектор, как правило, выбирал безлюдные планеты, но вслед за персоналом Надзора последовали колонисты. И чем больше становилось здесь гражданского населения, тем меньше оно любило Штаб-Квартиру, потому что та занимала четвертую часть острова, делая ее недоступной для использования гражданскими лицами. А остров был более чем перенаселен.