Константин Малахов - Молния среди леса

Действительно, а где? Вокруг все превратилось в место, которое любят рисовать в сказках – чаща, болота, туман. Правда в этих местах обычно все пропадают. Гинут.

– Куда же нам теперь идти? – спросил я, продолжая оглядываться, словно ждал какого-то чудесного явления.

Док инспектировал свою одежду, не сразу было понятно услышал он мой вопрос или нет.

– Есть несколько вариантов, – не отрываясь от дела сказал Костомаров, своим традиционно спокойным голосом. – Мы можем попробовать вернуться в деревню. По компасу мы найдем направление, хоть это будет и непросто. Была еще мысль вернуться на кладбище и поискать в его окрестностях те самые источники света, в которых мы можем найти помощь. Однако, здесь рядом бродят опасные звери, не побоюсь уже уверенно сказать – охраняют. И стыдно признаться, но наш поход ночью был таким бурным, что я не знаю, в какой стороне кладбище.

– Есть еще третий вариант, док, – внезапно севшим голосом проговорил я, смотря в одну точку. – Это взять вещи и бежать.

– Простите? – удивленно поднял взгляд Костомаров и осекся, увидев мое выражение лица.

А замереть было от чего: из тумана вновь выплывали красные точки. «Какой-то дьявольский зоопарк», – подумалось мне.

Внезапно эти огоньки ускорились и из молочной занавесы тумана выскочил волк! Он не был нацелен на нас, рванул куда-то в сторону, затем резко остановился зарычал, замотал головой. Эта нетипичность поведения вконец меня обескуражила. Бешеный он что ли?

Слух сообщил мне, что Костомаров поднялся на ноги.

– Уходим, док, – повелительно сказал я, закидывая за спину рюкзак и хватая сумку.

Корней Аристархович не возражал и быстро, как только мог, зашагал за мной. Видно было плохо, я лихорадочно тыкал своим посохом, но иголки и листья пружинили и ослабляли уверенность, что под ними твердая почва. Действие адреналина заканчивалось и в голову полезли упаднические мысли, вроде той, что мы заблудились очень серьезно. Услужливая память тут же подбрасывала истории о навсегда сгинувших в чащах людях, о том, что туризм в таких местах для неподготовленного человека равен смерти. И ни одной оптимистичной ноты. Волнение взяло под контроль мой мозг. Я не думал, просто шел, опасаясь, что у меня начнется истерика. Если бы не стыд перед доктором, то, наверное, и началась бы. А ему что, он уже давно распрощался с жизнью, какая разница – умереть в деревне или в лесу?

Мне стало стыдно. Корней Аристархович с самого начала был ко мне хорошо настроен. Это мягко говоря, ведь без него я бы сфотографировал белку на сосне и уехал. От грустных мыслей отвлек посох, неожиданно вошедший в землю чуть ли не наполовину.

Доктор аккуратно подошел ко мне и тоже взглянул на поверхность, казавшуюся просто землей, присыпанной листьями:

– Трясина. Давайте-ка теперь осторожно пойдем в сторону.

Чувствуя себя на минном поле, я осторожно двинулся вправо. Шагов через пятьдесят мне снова пришлось вытаскивать грязный посох. В этот раз мы повернули налево. Потом было еще поворота три налево и не меньше четырех направо. Док еще умудрялся сверять что-то по компасу и убеждал, что по крайней мере по кругу мы ходить не должны. На улице стало еще светлее, но туман не ушел, лишь став чуть прозрачнее. При очередной остановке мы решили, что стоит пообедать. Вкус еды не ощущался, словно меня радовало лишь поглощение энергии, какая она на вкус было неважно. Я даже жевал медленно, смотря куда-то вдаль. Что-то раздражало мой взор, пытаясь достучаться до моего отрешенного сознания. Я сфокусировал взгляд:

– Док, взгляните на болото впереди, – я указал рукой. – Там что-то есть?

Костомаров прищурился:

– Если вы имеете ввиду конструкцию из веток, то – да, несомненно я ее вижу. И кажется догадываюсь, что это.

«И?» – спросили мои поднятые брови.

– Видите ли, – оседлал своего конька доктор, – у коренных народов Севера, не совсем того, где мы с вами сейчас находимся, но тем не менее, был своеобразный график питания. Мясной рацион был скудный, чтобы его получить нужно очень сильно потрудится. Особенно если ты вооружен только примитивным оружием. Следовательно, ничего не пропадало, съедали даже несвежее мясо.

Я не мог понять к чему он ведет, но было интересно.

– Теперь обращу ваше внимание на сами болота, – продолжал лекцию Костомаров. – С давних пор им приписывали различные свойства, поросшие мифами и легендами, но есть и факты. Например, на моей памяти есть экспедиция доктора географических наук Штельцера, Ивана Алексеевича, в которой он как раз бывал в заболоченной местности. Они нашли в трясине тела, привезли в Петербург для исследования, которые показали, что ткани отлично сохранились, да что там ткани – содержимое желудка. Это при том, что самим телам было несколько сотен лет. Местные же жители тоже видимо знали об этих консервирующих свойствах, и они оставляли в болотах туши убитых животных. На случай если заблудившийся путник или охотник будет нуждаться. Одно из названий этого продукта – копальхем. Некоторые народы этот опыт переняли, либо догадались сами.

Черт, может попросить Костомарова написать книгу?

Я уже открыл рот, намереваясь спросить что-то, но сзади, откуда из зловещего тумана, донеслось рычание, смешанное с прерывистым дыханием, словно там дрались две крупные собаки.

– Волк! – быстро сказал доктор и начал вставать.

Быстро он нас нагнал. Хотя разве можно сравнивать наши скорости, хоть в лесу, хоть на открытой местности?

– Митт, доставайте тушу! – внезапно крикнул Костомаров. – Попробуем его отвлечь!

Легко сказать. Схватиться было не за что, нога все время норовила скользнуть вглубь и утащить за собой остальное тело. Док лег рядом, размотал припасенную веревку, подстраховывая меня. Оперевшись одной ногой на твердый берег, схватившись за веревку и на такой растяжке зависнув над болотом, я дотянулся до торчащей деревяшки. Она не поддавалась, я дергал изо всех сил. Доктор, видя мои старания, тоже стал тянуть, словно пытаясь разорвать меня пополам. Медленно и нехотя конструкция стала наклонятся к берегу. Как только обе мои ноги почувствовали под собой твердь, я смог взяться обеими руками и тянуть эту болотную репку изо всех сил. Из воды показалась туша. Точнее то был какой-то кокон, залитый черной-пречёрной грязью, в которой я и сам уже немало изгваздался. Сопя, пыхтя и бормоча ругательства вдвоем мы все-таки вытащили свою добычу на берег. Как раз вовремя – снова на горизонте нашего взгляда материализовался волк и сверкая своими красными, как раскаленный уголь, глазами направился в нашу сторону.

– Реж..Режьте на куски, – не успев отдышаться вымолвил Костомаров. – Он должен почуять мясо.