Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

— Я хотел бы остаться, — пробормотал он, — если… если ты…

— Джоссерек, — помолчав, сказала она, не отнимая рук и не сводя с него глаз, — я не была к тебе добра, верно? Пойдем ко мне в шатер.. — Он глядел на нее, не веря ушам. Сердце его вторило громовым раскатам за горизонтом. Она улыбнулась: — Тебя беспокоят мои мужья? Им ты тоже нравишься. И мы не всегда вместе, не каждую ночь. Пойдем.

Она спрыгнула наземь. Когда он, ничего не соображая, последовал за ней, она снова взяла его за руку и повела за собой.

Наутро он проснулся примиренным и понял, что ему делать дальше.

Глава 18

Записи, которые Сидир вел в пути, говорили ему, что он вошел в Неведомый Рунг в звездник восемнадцатого ауши. Но это были только ничего не значащие каракули, нацарапанные окоченевшей от холода рукой на странице, шелестящей под северным ветром. Времени здесь не существовало. Если оно и было раньше, то давно застыло, превратившись в бесконечное, исполненное тоски пространство.

Усталая голова работала медленно. Первой мыслью Сидира, когда разведчик с криком показал вперед, а он поднес к глазам бинокль, было: и это все? Таким крошечным казался сказочный город у подножия ледовых гор.

Горы занимали три четверти кругозора, сверкая слева, справа и впереди чудовищной радугой; дорога, по которой, спотыкаясь, шел его конь, лежала в узком ущелье. Все вверх и вверх вздымались они — ступенями, откосами, кручами, скалами, и так на целую милю, чтобы стоять стеной и в небе, не только на земле. Осыпи у их подножий окутывала пыль, вверху же, под безоблачным бледным небом, горы сияли болезненно-ярким огнем, зеленым и сапфировым с радужными бликами на серо-стальном фоне. В рассекающих их ущельях залегла глубокая синева. Талая вода сбегала вниз тысячью ручейков, сливавшихся в ревущие потоки. Несколько раз Сидир слышал, как срывается с высот лавина, и видел, как поднимается от неё облако снежной пыли к солнцу, к тучам или к безымянным для него созвездиям — белое, словно от извержения призрачного вулкана в подземном мире.

Здесь господствовал холод, источаемый льдами, — он резал кожу, проникал сквозь одежду до мозга костей. Но дыхание льдов Сидир ощутил уже через день после выезда из Фульда, следуя на северо-восток по землям рода Ульгани. Леса пропали, трава пожухла, степь превратилась в тундру. Меж бурых мерзлых кочек рос только мох да лишайник. В оттаявшей за лето земле вязли копыта, и отряд не шел, а плелся, увязая в грязи, и с каждым днем силы покидали несчастных коней и людей, не могущих найти сухого места для ночлега. Свистел ветер, лил дождь, с шорохом валилась снежная крупа, от ударов крупных градин проступали синяки; но все было лучше, чем мошкара в ясные дни. Сидир опасался, что теперь воющие клубы гнуса будут до самой смерти преследовать его во сне. Может быть, и в могиле он все ещё будет слышать их и до полного изнеможения хлопать себя по телу, прикрываться чем попало и мазаться соком растений, от которого толку чуть, и ощущать, как лихорадка от ядовитых укусов туманит мозг. Кроме гнуса, в тундре почти не было жизни. Изредка встречались белые куропатки, зайцы, лисицы, карибу; на озерцах порой собиралась водоплавающая дичь; в потемках ухали совы. Как порадовались бы его солдаты атаке туземцев — хоть какому-то человеческому присутствию!

Сегодня они мучились меньше. Они обнаружили, что испарения льдов отгоняют насекомых, и держались под самыми горами. Это удлинило их путь, и к слякоти прибавились ещё и моренные валуны. Но возможно, путешествие продлилось бы и дольше, пойди они напрямик без надежных карт, указаний и ориентиров. Северные роды не препятствовали арваннетянам ездить в Рунг, но в нынешнем поколении ещё никто не отважился на такую поездку. Сидир знал наверняка только одно: город стоит под самым ледником, в конце глубокого ущелья, почему-то оставшегося проходимым.

И вот он здесь. Его цель уже видна. Сидир отвлекся от зрелища мрачных гор, навел окуляры на резкость и напряг зрение, пытаясь разглядеть легендарные башни. На фоне гор виднелся неровный низкий частокол.

Подъехал полковник Девелькаи.

— Должно быть, это он, хай? — спросил глухим от усталости голосом. Куда дальше, воевода?

Сидир внимательно посмотрел на него. Командир полка Барракуд, возглавивший на время этого похода эскадрон Молотов Бессака, был молод — до того, как они выступили. Тундра и льды состарили его на много лет. Заросшие, искусанные мошкарой щеки ввалились, глаза превратились в горящие угли, плечи ссутулились так, словно фетровая шляпа и кожаная куртка весили несколько пудов. Его конь был в ещё худшем состоянии — он захромал, сбил ноги о камни, повесил голову, под слоем засохшей грязи торчали ребра. «Неужели и у меня такой же вид, как у полковника?» — подумал Сидир.

— Вперед, — распорядился он. — С должными предосторожностями, конечно. Когда подойдем поближе, увидим, чего можно ожидать. Сегодня будем ночевать в Рунге.

— Уверен ли, воевода? Я к тому, что в этих дебрях может затаиться враг.

— На рожон лезть не станем. Но мы сумеем отразить нападение, если будет место для маневра и для ведения огня. Откровенно говоря, я не думаю, что здесь прячутся варвары. Зачем им ехать сюда, когда здесь все торговые пути перерезаны? Вспомните: Рунг — не родовая территория. Рогавики считают его общим достоянием, а потому не станут защищать с таким фанатизмом, как свои охотничьи угодья. — Сидир вскинул голову, подставив ветру красный плюмаж на шлеме — он считал своей обязанностью постоянно носить эту эмблему бодрости духа. — Полковник, там сухо. Наши люди больше не будут спать в сырости. Вперед!

Девелькаи махнул горнисту. Тонко, одиноко и дерзко запел сигнал к маршу, отражаясь от горных круч.

Солдаты на рысях двинулись вперед. Трепетали знамена, сверкали пики. Славные ребята. В отряд Сидира, кроме Молотов, сплошь бароммцев, входила кавалерийская рота, где служило много рагидийцев, конная пехота и саперы, которые станут здесь гарнизоном. Между ними распределялись стрелки, для которых везли на мулах большое количество боеприпасов.

Эти ребята и их товарищи так расколотили род Ульгани, что на всем пути им не встретилось ни одного туземца. (Скелеты рогавиков устилают Лосиный Луг.) Не смутило солдат и отсутствие дичи. (Туземцы отогнали большие стада от реки, подальше от имперских фуражников.) Тундра, с её неведомыми доселе ужасами, тоже уступила их воле. Эти люди уж как-нибудь сумеют занять груду руин.

Прошел час. Тени ото льдов становились длиннее, увеличивая в глазах Сидира и без того огромную площадь Рунга.

Все чаще встречались им курганы с развалинами домов. Вскоре они заполнили всю округу — их были сотни. Сидир въехал на один из них, чтобы осмотреться. Замшелый туф пригорка усеивали битые кирпичи, черепки, осколки стекла, куски гладкого вещества, похожего на твердую смолу, обработанную человеком. На вершине Сидир остановил коня. Дыхание со свистом вырывалось из груди воеводы — громче ветра, рыщущего меж этих могильных холмов.