Дмитрий Федотов - Аберрация

— А что все-таки случится, если выстрел мазера окажется неточным? — полюбопытствовал один из присутствовавших в зале членов Совбеза ООН.

— Энергии разряда вполне хватит, чтобы пробить десятиметровый канал на глубину около ста километров, — не поворачивая головы, сухо сообщил Судзима.

— И что это значит?

— Это значит, что тогда мы получим супервулкан из горячей магмы, по сравнению с которым взрыв Санторина в Средиземном море, уничтоживший крито-микенскую культуру, покажется детской хлопушкой!

Присутствующие озадаченно замолчали, потом Ларсен поинтересовался:

— Вы говорили, существует еще одна опасность?

— Да. Если расчеты параметров потенциального барьера окажутся недостаточно точными, есть вероятность поглощения им энергии импульса. — Судзима по-прежнему отвечал ровным, бесстрастным голосом.

«Самурай чертов! — неприязненно подумал начальник ВКС. — Ничем его не проймешь!»

— И что же произойдет в этом случае? — вслух спросил он.

— С высокой степенью вероятности, господин О’Коннор, мы получим на месте «Хроноса» коллапсар, небольшую «черную дыру». Надеюсь, последствия объяснять не надо?..

— Внимание! — раскатилось по залу. — Всем операторам: готовность «ноль»! До выстрела — двадцать секунд! Обратный отсчет…

— Господи, спаси и сохрани! — пробормотал Ларсен, перекрестившись. Остальные молча последовали его примеру, и даже Судзима сложил ладони и опустил на них подбородок. В зале наступила почти полная тишина, нарушаемая лишь монотонным голосом, отсчитывавшим секунды.

— …зеро! — наконец раздалось из динамиков.

В то же мгновение во всем объеме станции возник тонкий звук. Вернее, возникло ощущение звука, будто сам комплекс взял одну чрезвычайно высокую ноту, которая тут же оборвалась. На главном экране, изображавшем панораму планеты с просвечивавшим в центре сквозь облака контуром Африки, мелькнул ослепительный росчерк, похожий на идеально прямую молнию, ударившую в нижнюю часть континента, и… больше ничего не произошло. Но в следующую секунду на экране возникла трехмерная план-схема хроногенератора, где на фоне бледно-зеленого «пузыря» его потенциального «кокона» появилось пульсирующее алое кольцо. И сразу по залу станции прокатился вздох облегчения.

— Сработало! — радостно рявкнул О’Коннор и хлопнул Ларсена по плечу. — Есть окно! — Он тут же посерьезнел и ткнул пальцем в голографическую консоль управления перед собой. — Внимание! Группа «зета», проход открыт. Вперед!..

— Погодите, Патрик, — одернул было его член Совбеза Вербицкий, — наверное, надо сначала проверить?..

— Нечего тут проверять! — отмахнулся О’Коннор. — Пробой может затянуться в любой момент. Я прав, Хирохито?

— В принципе — да. — Судзима едва заметно дернул уголками тонких губ в ответ на такую фамильярность. — Надеюсь, командир «зеты» достаточно опытен и не пошлет группу на верную смерть…

— Внимание, есть картинка снизу, — вмешался один из операторов связи.

Все вновь повернулись к экрану. Теперь там были видны Килиманджаро и плато Шира с высоты около километра. Гора Бога закрывала всю правую половину экрана, из чего становилось ясно, что десантный винтолет заходил на курс с северо-запада.

Затем в поле зрения медленно вплыло изображение совершенно невероятной конструкции — на месте бывшего и хорошо знакомого комплекса стандартных модулей технических служб, которыми прежде было усеяно все плато над укрытым в толще скал «Хроносом», теперь возносилась на непонятную высоту циклопическая друза сросшихся, ослепительно белых кристаллов, временами окутывающаяся сполохами бледно-зеленого пламени.

— Это… «Хронос»?! — хрипло выдавил кто-то.

— Это то, во что он трансформировался, — пояснил Судзима. — Но если посмотреть на «Хронос» невооруженными глазами, картина окажется совершенно другой.

— «Зета», что вы видите? — немедленно спросил О’Коннор.

— Больше всего это похоже на огромный цветок, — отозвался командир группы. — Внимание, база, «Акама» заходит на боевой курс! Диаметр «дыры», судя по показаниям аппаратуры, чуть более двенадцати метров…

— А должна быть — пятнадцать! — громко произнес Вербицкий.

— Пробой начинает затягиваться, — пояснил старший оператор орбитального комплекса, слушающий все переговоры. — И скорость «зарастания» все время увеличивается!

— Внимание, база, до высадки — две минуты! — вновь сообщил командир десантников.

— Дайте на второй экран изображение нашей камеры, — потребовал Судзима.

Рядом с главным экраном «протаяло» окно поменьше, в нем появилась картинка: над плато летит серебристая «капля» винтолета, а ей навстречу будто рвется сросток белоснежно-льдистых кристаллов. Воздушная машина, показалось, нырнула вниз почти рядом с колонной «Хроноса», и в этот момент от последней вдруг отделился и метнулся к аппарату почти невидимый в солнечном свете бледно-зеленый шар.

Спустя секунду он буквально влип в корпус винтолета. «Акама» на миг замерла, словно налетев на невидимую преграду, потом также мгновенно превратилась из сверкающей «капли» в бесформенный, черный, лохматый клубок. Изображение на главном экране пропало, и связь с группой прервалась. Напрасно старший оператор по очереди вызывал командира и пилота. А внешняя камера орбитального комплекса в это время бесстрастно показывала, как то, что недавно было боевой машиной с экипажем, медленно сыплется вниз, на серые камни плато крупными черными хлопьями.

— Шах и мат, — выдохнул, ни к кому не обращаясь, О’Коннор.

Ираклион, Средиземноморский офис Совбеза ООН

11 марта 2061 года, 19:45 по СМВ

— Как вы можете это объяснить, Хирохито? — ровным голосом спросил Шактибинду, наблюдая на экране интера падение остатков десанта.

— Аналитический отдел обещал выдать вероятностный профиль происшествия к двадцати ноль-ноль. — Лицо Судзимы также не выражало никаких чувств, однако в голосе слышались едва заметные нотки досады. — Сейчас — девятнадцать сорок пять…

— Что ж, подождем. Но я хотел бы услышать именно ваше мнение.

— Этот инцидент укладывается в нашу гипотезу о ВР-феномене.

— То есть вы хотите сказать, что десант был сбит сознательно?

— Это наиболее рациональное объяснение, подтвержденное видеоматериалами.

Шактибинду заложил руки за спину, подошел к панорамному окну офиса и некоторое время молча созерцал грандиозную картину Средиземноморья в закатных лучах, когда морская гладь на короткое время волшебным образом превращается из прозрачно-хрустальной в ослепительно-медный расплав.