Эдгар Берроуз - Карсон Венерианский

— То, что ты так быстро забыл своего друга, — ответил я.

— Я никогда тебя не видел, — буркнул он, потому что он понимал, что мы смеемся над ним.

— Ты никогда не видел Карсона Венерианского? — спросил я.

Тогда он рассмеялся вместе с нами, наконец узнав меня под моей маскировкой.

— Но как ты узнал, где принцесса?

— Когда Таман подал сигнал, что он согласен, — объяснил Улан, — один из агентов Мьюзо сказал нам, где ее найти.

Вскоре мы выбрались из этого темного подвала и направились к дворцу. Во дворце мы прошли через охрану, состоящую из гвардейцев, командиром которых был сам Улан, и поторопились в апартаменты джонга. Таман и Джахара сидели в ожидании известий от последних поисковых групп или от посланца, которого Таман отправил к Мьюзо по настоянию Джахары и повинуясь велению своего собственного сердца. Когда дверь открылась, мы подтолкнули Нна вперед. Мы с Уланом остались в маленькой прихожей, зная, что они захотят быть одни. Джонг не захочет, чтобы его офицеры видели, как он плачет, а я уверен, что Таман плакал от радости.

Через несколько минут Таман вышел в прихожую. Его лицо уже приняло надлежащее невозмутимое выражение. Он был удивлен, увидев меня, но только кивнул мне и повернулся к Улану.

— Когда Мьюзо возвращается во дворец? — спросил он.

Мы оба посмотрели на него с удивлением.

— Разве джанджонг тебе ничего не сказала? — спросил Улан.

— Что именно? Она так плакала от счастья, что толком не могла ничего сказать. Что она должна была сказать мне, чего я и так не предполагаю?

— Мьюзо мертв, — сказал Улан. — Ты по-прежнему джонг.

От Улана и затем от Нна Таман в конце концов услышал всю историю и связал ее с тем, что я рассказывал о поисках в городе. И я редко видел, чтобы человек был столь благодарен. Но я ожидал, что Таман будет себя вести именно так, так что я не был удивлен. Он всегда целиком отдавал себя друзьям и верным подданным.

Я думал, что просплю целую вечность, когда в этот вечер наконец добрался до кровати в своих покоях во дворце джонга, но мне не дали поспать так долго, как мне того хотелось. В двенадцатом часу меня разбудил один из адъютантов Тамана и сказал, что меня ждут в большой тронной комнате. Я обнаружил там Великий Совет Аристократов, собравшийся вокруг стола у подножия трона. Остальное пространство комнаты было заполнено знатными людьми Корвы.

Таман, Джахара и Нна сидели на своих тронах на возвышении, а слева от Тамана было еще одно кресло. Адъютант привел меня к подножию возвышения перед Таманом и велел стать на колени. Я думаю, что Таман — единственный человек в двух мирах, перед которым я сочту за честь стать на колени. Он больше всех людей заслуживает почтения и благоговения за качества своего ума и души. Итак, я стал на колени.

— Чтобы спасти жизнь моей дочери, — начал Таман, — я предложил Мьюзо трон с согласия высокого совета. Ты, Карсон Венерианский, спас мою дочь и мой трон. Воля высокого совета, к которой я присоединяюсь, такова: ты должен быть вознагражден наивысшей честью, которую в силах оказать джонг Корвы. Я возвожу тебя в ранг аристократа. Поскольку у меня нет сына, я называю тебя моим приемным сыном и дарую тебе титул танджонга Корвы.

Он встал, взял меня за руку и подвел к свободному тронному креслу слева от себя.

Мне пришлось после этого держать речь, но чем меньше об этом упоминать, тем лучше. Для оратора я довольно хороший авиатор. утверждать обратное весьма рискованно. Затем были речи нескольких высоких аристократов, после чего мы все перешли в банкетный зал и несколько часов продолжалась пышная трапеза. На этот раз я не сидел в нижнем конце стола. Из бездомного скитальца, каким я прибыл в Корву несколько месяцев назад, я внезапно стал вторым человеком империи Корва. Но это для меня значило гораздо меньше, чем то, что теперь у меня был дом и настоящие друзья. Если бы только моя Дуари была здесь, чтобы разделить это все со мной!

Наконец я нашел страну, где мы могли жить в мире и почете — и только для того, чтобы быть поверженным той же злой судьбой, которая вырывала Дуари у меня из рук во многих других случаях.

19. Пираты

У меня не было возможности ближе познакомиться с обязанностями и почестями, которые выпадают на долю принца, поскольку на следующий день я начал готовить свою рыбачью лодку к долгому путешествию в Вепайю.

Таман пытался разубедить меня, то же пытались сделать Джахара, Нна и все мои друзья в Корве, теперь бесчисленные. Но меня невозможно было отговорить от выполнения задуманного, как бы оно ни было безнадежно. Роскошь и легкость моего теперешнего нового положения сами по себе делали для меня еще более необходимым найти Дуари, ибо наслаждаться всем этим без нее было бы верхом неверности. Если бы я остался, я бы ненавидел это все.

Мне была оказана всевозможная помощь в экипировке и снаряжении моего суденышка. На нем были установлены большие контейнеры для воды и устройство для дистиллирования пресной воды из морской. Концентрированные продукты, сушеные продукты, обезвоженные фрукты и овощи, орехи, любые продукты, которые могли храниться в течение длительного времени — все это было упаковано в водонепроницаемые контейнеры. Были сделаны новые паруса из прочного, легкого «паутинного полотна», которое распространено в цивилизованных странах Амтор, где разводят и содержат пауков, чтобы использовать их паутину в коммерческих целях, как шелковых червей на Земле. Мне дали оружие, аммуницию, теплые одеяла и лучшие из имеющихся навигационных приборов. Так что я был снаряжен для путешествия наилучшим из возможных образов.

Наконец пришло время моего отбытия. Меня сопроводили к реке со всей помпой и церемониями, соответствующими моему новому положению. В эскорте были войска, оркестр, сотня великолепно убранных ганторов, несущих на себе не только аристократию Корвы, но и всю королевскую семью, поскольку Таман, Джахара и Нна ехали вместе со мной в беседке собственного гантора джонга. Толпы, выкрикивающие приветствия, стояли вдоль улиц. Это могло бы быть счастливым и радостным событием, но для меня оно таким не являлось, ибо я покидал добрых друзей, и покидал их, как мне казалось, навсегда. И у меня почти не было надежды достичь того, ради чего я отправлялся в этот путь.

Не буду больше останавливаться на печали моего отбытия. Его тяжесть лежала на мне, когда я вышел под парусом в безбрежный простор широкого и пустынного океана. Мое настроение еще долго не повышалось после того, как далекие горы Анлапа уже скрылись за горизонтом. Затем я стряхнул с себя печаль и стал с нетерпением смотреть в будущее, настроившись исключительно на успех.