Гордон Диксон - Гильдия

— Да, разумеется, — кивнул Хэл.

— Добилась, — ответила Онет. — О, конечно не настолько близко, чтобы можно было коснуться ее. Хотя теперь она подходит на такое расстояние, что если бы она остановилась, а я поднялась ей навстречу, то я могла бы, вероятно, это сделать. Но у мня другая цель. Ты знаешь, ее приводит любопытство. Она хочет коснуться моей одежды, и меня тоже — настолько же, насколько мне хотелось бы коснуться ее, но не осмеливается. Пока что она не настолько доверяет мне. Артур тогда попытался ее схватить — ну, это ты знаешь; и она, конечно, ожидает, что я сделаю то же самое. Она намеревается действительно подойти и коснуться меня и снова убежать (и чтобы я при этом не двигалась) — и не один раз — прежде, чем она сочтет, что я веду себя иначе, чем он. Бедный Артур!

— Да, — согласился Хэл.

— Он, конечно, не мог удержаться. Он так давно хотел обнять ее, что у него просто не хватило терпения обождать, когда она оказалась рядом. Я знаю, как он должен был себя чувствовать — судя по тому, что чувствую я сама; а ведь она мне не единственный оставшийся у меня родной человек. Но я буду ждать. Я думаю, что если подожду достаточно долго, Сее не только первой коснется меня, но и начнет водить меня по лесу и показывать разные вещи. А потом, возможно, я увижу, позволит ли она мне повести ее куда-нибудь.

— Хорошо бы успеть до прихода солдат, — вздохнул Хэл.

— Ты думаешь, что они действительно затеют здесь поиски? — Онет взглянула ему в лицо.

— Да, — ответил Хэл.

Он не сказал Онет то, о чем не сказал и Амиду — только потому что Артур и Онет также находились в комнате в это время — он полагал, что ищут его.

Глава 21

Да, подумал Хэл, Блейз действительно придет. У Иного была собственная, личная версия интуитивной логики; об этом он сказал Хэлу во время их последнего короткого разговора. Интуитивная логика — или ее вариант — не подсказала бы Блейзу, где находится Хэл. И все равно он способен понять из общей ситуации, что Хэл что-то затевает, и вероятно, не на Земле.

Небольшое серьезное размышление, не говоря уже об интуитивной логике, исключило бы один за другим остальные миры помимо Земли. Хэл не возвратился бы ни на один из квакерских миров, где он был чересчур хорошо известен. Не имелось никакой причины, по которой он мог бы отправиться на Коби или на Марс или Венеру, которые были заселены рано и не сумели развиться. Ньютон, мир ученых, почти единственный среди Молодых Миров, не располагал никакими группами, активно сопротивляющимися Иным, от которых Хэл мог бы получить помощь и защиту. Кроме того, в нынешние времена Ньютон и родственная ему Кассида были бесполезны для целей Хэла. Не имелось никаких сильных исторических сил среди населений Сеты, Сент-Мари, Новой Земли и Фрайлянда; и никакого смысла Хэлу не было возвращаться в почти опустевший мир дорсайцев. Таким образом, оставались только Мара и Культис.

Важным для Блейза было бы не столько найти Хэла, сколько выяснить, что же могло заставить его покинуть Энциклопедию. Что бы Хэл ни затеял, Блейзу в любом случае надо было ему воспрепятствовать. И отдать приказ о поисках любых групп или отдельных людей, которые могли бы предоставить защиту или оказать помощь кому-нибудь вроде Хэла.

И военные в Порфире — как и подобные организации повсюду — вначале провели бы поисковые операции, причем там, где это было просто сделать; затем, не найдя ничего, стали бы продвигаться дальше и дальше — пока, наконец, это не привело бы их снова в эту часть долины, и, возможно, к самому подножью этих утесов.

Хэл не думал, что они найдут скрытый подход к уступу. Они пройдут мимо и, в конце концов, с пустыми руками вернутся в свой гарнизон. Но тем временем все вроде Сее окажутся в явной опасности. А сейчас ему следовало найти какую-то информацию о том, насколько они продвинулись в своих поисках и что они планировали делать дальше...

Размышляя об этом, он продолжал непринужденно беседовать с Онет; и наконец они пришли к небольшому холмику, на котором Онет сидела, когда ждала появления Сее. Та, возможно, сейчас следила за ними. Хэл ненадолго закрыл глаза и попробовал ощутить, наблюдает ли кто-либо в этот момент за ним и Онет. Но он не почувствовал ничего и открыл глаза снова, достаточно быстро, чтобы Онет не заметила, что он закрывал их.

— Ну вот, — сказала Онет. — Ты, я думаю, пойдешь по своим делам. А я, как обычно, усядусь здесь. Если ты возвратишься сюда, тебе следует приближаться к этому месту тихо и осторожно — на случай, если Сее необычно осмелеет или как-то еще проявит себя. Не хотелось бы ее отпугнуть.

— Я буду осторожен, — пообещал Хэл.

Они расстались, и Хэл пошел по лесу, по-прежнему в направлении Порфира, но теперь один. Как только он оказался вне поля зрения Онет, то снял сандалии и повесил их на подходящий куст, ему надо было охватить большую площадь, чтобы в течение дня как следует обследовать местность. Он пустился бежать трусцой.

Подобно большинству других членов Гильдии, Хэл приобрел привычку ходить в круге босиком, и подошвы его ног достаточно загрубели, чтобы он мог ходить без обуви. А несколько недель физической работы и ходьбы по уступу позволили ему восстановить форму. Лучшие спортивные тренажеры, похоже, никогда не давали такие же результаты, как ходьба, бег и тяжелый ручной труд.

Он улыбался самому себе, испытывая удовольствие от того, что может размять ноги после... насколько долгого перерыва? В Энциклопедии Хэл пользовался беговой дорожкой, на которой вокруг создавалась иллюзия сельской местности. Это была почти та же вещь, но не совсем. Прежде всего, его ноги привыкли к искусственным неровностям иллюзорной дорожки. А здесь они все время были новыми и настоящими.

Ему самому хотелось бы иногда спускаться в долину, чтобы побегать. Но члены Гильдии, насколько возможно, избегали оставлять внизу следы своего присутствия; и хотя он был уверен, что Амид даст ему такое разрешение, ему не хотелось, чтобы для него делалось исключение. Члены Гильдии привыкли видеть, как он проделывает различные упражнения; и, будучи экзотами, никогда не подумали бы усомниться в его праве делать то, что он хочет. Хэл снова улыбнулся, подумав о них. Проведя здесь эти несколько недель, он стал лучше понимать экзотов, чем когда-либо в течение его жизней.

Эти люди фактически рассматривали жизнь с точки зрения своих философских поисков, направленных на улучшение человечества; и стремились найти средства для этого улучшения в себе самих. Возвращаясь мыслями к прошлому, он понял, что оккупанты их подчинили, но не изменили. Даже угнетенные, почти все они остались экзотами, какими были прежде, до прихода чужих солдат.