Сборник - Фантастика, 1984 год

– Но если вы биолог, должны заинтересоваться величиной головастика, - поддел я.

– Мало ли в природе аномалий, - пожал он плечами.

Этот визит еще более насторожил меня. Я предупредил Людмилу, что мы можем лишиться Берегини - приедут из какого-нибудь центрального научно-исследовательского института и заберут ее.

– А тебе не кажется, что скрывать ее антиобщественно? - неожиданно сказала она.

– Мне кажется, куда антиобщественней извлекать из ее существования корысть, - отрезал я. Это было намеком на то, что жена в последнее время стала отсеивать любопытствующих, приглашая в дом тех, кто мог быть ей чем-то полезен.

Натолкнула ее на это базарно-мудрая Благушина, ее давняя приятельница, умеющая извлекать пользу даже из фонарного столба под своим окном: разбив на нем лампочку, заколотила в него гвоздь и протянула между ним и стеной дома бельевую веревку.

Словом, Людмила научилась использовать Берегиню для облегчения нашего быта и уже не представляла себе жизнь без нее. Надо было теперь видеть, как она ухаживала за аквариумом, чистила его, меняла отмирающие растения, следила за тем, чтобы рыбы не мешали русалочке.

– Наша золотая рыбка, - нежно бормотала она, затеняя гротик валлиснериями или устраивая открытые лужайки, чтобы русалочке было где порезвиться. Я даже сердился на нее за то, что так долго возится в воде. Еще бы не дорожить Берегиней: при желании можно было достать любой дефицит, стоило лишь пообещать кому-нибудь показать русалочку.

Если бы жена знала, что русалочка разумное существо, она, вероятно, устроила бы на дому цирковые представления, и я не раз предупреждал русалочку не выдавать себя. Она, кажется, поняла, в чем дело, и теперь, когда кто-нибудь приходил к нам, ограничивалась лишь тем, что пару раз всплывала на поверхность воды, а затем пряталась в гротик. При неугодных мне, однако неизбежных демонстрациях она по условленному знаку - я трижды стучал ногтями по стенке аквариума - выплывала из гротика в облике безобразного головастика и тем самым сбивала интерес к себе.

Однажды, вернувшись домой раньше обычного - после совещания уже не пошел на работу, - я не застал дома никого.

Подошел к аквариуму и стукнул в стекло, вызывая Берегиню.

Она не выплыла, и я решил, что она спит. Вскоре меня охватила тревога, я опять постучал по стеклу. Обычно Берегиня сразу узнавала мой стук и радостно подплывала к стенке аквариума. Но сейчас что-то случилось. Пришлось лезть в воду рукой, я не люблю, это делать и своим запрещаю без надобности соваться туда, но сейчас не выдержал, обшарил гротик.

Он оказался пуст. Берегиня исчезла!

Я бросился к телефону, позвонил в школу, попросил на перемене срочно позвонить домой преподавательницу русского языка Людмилу Семеновну Белову. Через пятнадцать минут раздался звонок. Людмила, оказывается, уже знала обо всем: учительница младших классов доложила ей, что ее сын, Валерий Белов, умудрился принести в школу какую-то чудную рыбку, Игрался с ней, а потом стал неизвестно от чего плакать. Словом, я понял, что с Берегиней что-то случилось. Людмила сказала, чтобы я никуда не уходил, она сейчас придет домой.

Вернулась она с Валерой. Лицо сына была заревано, в руках литровая банка. Я бросился к нему, выхватил банку. В ней живая-здоровая плавала Берегиня, но глаза ее были грустны.

В этой тесной посудине русалочке было явно не по себе. Мальчишки наверняка брали ее в руки, и она выскальзывала на пол.

Я даже вздрогнул от воображаемой картины. Первым моим побуждением было дать Валерке хорошую оплеуху, но, увидев его побитый вид, я сдержался.

– Папочка, честное слово, больше никогда-никогда не вынесу ее из дому! Прости меня! Так хотелось показать ее в классе! Они ведь не верили мне. - Валерка разрыдался. - Марыничев как схватит ее, - стал рассказывать он, всхлипывая, - а она как вырвется, как упадет, я поднял ее, опустил в банку, смотрю, а там уже и не русалочка вовсе, а чудовище какое-то. Ребята стали смеяться надо мной, а потом чуть не отлупили, говорили, что надул всех, хотели отобрать у меня банку, но я схватил ее и скорей к маме в учительскую. А по дороге домой она опять в Берегиню превратилась! - Глаза его сияли.

– Виктор, что за чушь он говорит, а? Неужели она умеет превращаться? - Людмила вопросительно смотрела на меня.

Я ничего не сказал, осторожно опустил Берегиню в аквариум и вышел на балкон покурить.

– Папа, она как царевна-лягушка? - наступал на меня Валера, все еще виновато моргая.

– Тебе, вероятно, показалось, - сказал я как можно спокойнее.

– Да нет же, все ребята видели!

– Показалось, - твердо сказал я. - Видимо, такое было освещение, что вам кто знает что почудилось.

Валерка от моего неверия сразу потускнел. Но я не сдавался, стал убеждать, что такое бывает - вдруг померещится всем сразу не то, что есть на самом деле. И в конце концов, кажется, убедил его.

А через день, придя домой, услышал из гостиной восторженные вопли. Валера с Аленкой сидели у аквариума, хлопали в ладоши и визжали.

– Что здесь происходит? - спросил я как можно строже, уже чуя нечто неладное.

Дети схватили меня за руки и потянули к аквариуму. Вначале я не понял, в чем дело: Берегиня металась в воде, а за ней волочился какой-то предмет. Не в силах избавиться от него, русалочка в отчаянии оглядывалась назад.

– Валера сделал Берегине карету, как у царевны-лягушки! - восторженно объяснила Алена. - А Берегиня - представляешь! - вдруг сказала человечьим голосом: “Осторожней, не сделай мне больно!” Я опешил.

– Валера, скажи, что она выдумывает, - с надеждой произнес я.

– Нет, правда! - блестя глазами, торжественно заявил он. - Берегиня умеет разговаривать! Вот расскажу в классе, опять не поверят.

Я стиснул зубы. Неужели Берегиня научилась контактировать с людьми напрямую? Это грозило ей большими неприятностями. Молча я отцепил от нее вожжики-леску, привязанные к карете из спичечных коробков и тетрадных скрепок.

Вечером Людмила спросила меня:

– Что там дети болтают, будто Берегиня разговаривает?

– Именно болтают, - успокоил я жену. - Все им что-то чудится: то ее превращения, то разговор. Впрочем, это оправданно - для них она сказочное существо.

Наконец-то вернулся Дроботов. Из Средней Азии он принес ворох впечатлений, коллекцию камней и фотографию окаменевшего следа динозавра. Мы сидели на кухне за бутылкой “Старинного нектара”. Слушая его сбивчивый рассказ о красотах ониксовой пещеры, о таинственных звуках, раздававшихся по ночам возле стоянки геологов, я предвкушал впечатление, какое произведу на него Берегиней, о которой пока умалчивал.

Дроботов был так захвачен собственным рассказом, что долго не видел моей улыбки, а когда наконец заметил, спохватился и подозрительно замолчал.