Фредерик Пол - Гладиаторы по закону

С каким удовольствием Норвел сейчас задал бы ему трепку, но ставка была слишком высока.

— Мистер Стимменс, — униженно обратился он к своему бывшему подчиненному.

— О, мистер Блай! Норви! Что это вы здесь делаете?

Норви неряшливо вытер нос рукавом пиджака.

— Пытаюсь зашибить пару долларов, мистер Стимменс, — хнычущим голосом произнес он. — Вы знаете, каково очутиться в Белли-Рэйв. Я вызвался в качестве участника публики на дерби, но мистер Кэмп говорит, что я не гожусь, для этого, уж очень сильно боюсь и могу испортить все зрелище. Наверное, так оно и есть, поэтому я хочу перейти в другой номер. С дерби на «Высокую проволоку» в качестве трепальщика. Я знаю, что за это я получу всего десять долларов, но зато мне на колени не бухнется какая-нибудь девка с шипами на локтях. Сделайте одолжение, мистер Стимменс. Для меня. И для пары моих приятелей.

Стимменс был наверху блаженства.

— Просьба не совсем обычная, Норви. Ее нелегко выполнить. Может возникнуть путаница.

Норвел знал, чего он добивается.

— Ну, пожалуйста, — тут он всплакнул.

— Для старого нашего коллеги не грех немного изменить правила, а, Кэмп? Проследи, чтобы его перевели в другой номер.

— И моих друзей, пожалуйста, мистер Стимменс!

Стимменс пожал плечами.

— И его друзей, Кэмп.

Он важно проследовал из помещения, явно гордый сознанием того, что сотворил добро, а заодно и унизил своего бывшего босса.

— Вы слышали? — обратился Норвел к Кэмпу. — Давайте, переводите.

Кэмп пробурчал что-то себе под нос и переставил карточки участников.

— Порядок, — удовлетворенно сказал Норвел друзьям. — Шансы Дона явно повышаются. Возможно, мы и успеем выудить его из этого дерьма, если только…

— Извините меня, но у вас есть деньги? — перебил его Шеп. — Нужно раздать их другим трепальщикам на «Высокой проволоке», когда выйдем к бассейну, и сказать им, чтобы они не мешали.

— Верно, Шеп, — согласился Норвел. — Хаббл, у вас есть деньги?

Деньги у Хаббла водились всегда. Теперь им оставалось только смотреть на стеклянную стенку. Банда Даны потихоньку заняла все передние места перед бассейном, образовав как бы кольцо вокруг него.

— У них есть духовые пистолеты, — прошептал Норвел. — Если будет необходимо, они посшибают трепальщиков — таков уговор.

Пока что на арене шла старинная народная забава. Какая-то дама, лет восьмидесяти, не меньше, зверским ударом волосяной дубинки уложила на землю Райана. И хотя дубины были не очень жесткими, завсегдатаи этого номера очень-хорошо знали, как ими пользоваться для максимальной эффективности удара. Стонущего старика перенесли через барьер и отнесли в лазарет. Мандин и Норма переглянулись, но для более глубокого выражения чувств у них не было времени.

Зрители принимали самое живое участие во всем, что происходило на арене. С чисто техническим интересом бывшего специалиста, Норвел отмечал, что они смеялись, взвывали и швыряли различные предметы в самые подходящие моменты.

Шоу по всем признакам должно было получиться на славу, даже если им придется испортить гвоздь программы. Подумав об этом, Норвел встрепенулся и взял себя в руки, предчувствуя, что вот-вот ему предстоит быть готовым для чего-то большего…

Но это предчувствие вызвало одновременно бесконечную горечь в душе. Он понимал, что именно ему предстоит совершить.

Сверкнули клинки, и начался бой в стиле викингов. Несколько взмахов кинжалами, и полилась кровь. Из шести пар две поубивали друг друга; оркестр сменил мелодии Грига на бравурную музыку Гершвина, которой в течении добрых десяти минут должно будет сопровождаться роллер-дерби.

Это было сплошное кровопролитие. Один за другим по отгороженному досками желобу на большой скорости скатывались вниз, прямо в толпу, называвшуюся «публикой», роликобежцы. Они наносили направо и налево рваные раны своими острыми, как лезвие, шипами, прикрепленными к локтям и коленям, оставляя за собой просеку из поваленных, будто ураганом, людей. Впечатление было такое, будто толпу рассек наждачный круг.

Глядя на это, Норвел впервые в жизни задумался, когда и с чего это все началось. С костоломного футбола? С хоккейных матчей, где зрителей интересовало не столько число забитых шайб, сколько количество сотрясений мозга? С нетерпеливой толпы, с тиканьем взиравшей на смельчаков, ходивших по карнизам небоскребов? С тех чикагских фанатиков, которые расстреливали из ракетниц болельщиков команды противника? Или еще раньше, с призывов «пленных не брать, снарядов не жалеть»? С фосфорных гранат? Напалма? Ужасов Бухенвальда?

Он пытался докопаться до этого и не почувствовал, как Кэмп трясет его за плечо.

— Трус паршивый, — проворчал Кэмп. — Ты и твои друзья, ваша очередь. Берите свои манатки.

Он тупо взял корзину и посмотрел на шеренгу трепальщиков, которая начала выстраиваться перед выходом на арену. В корзине была галька размером до трех дюймов. Трепальщики должны были шумом, бросанием камней осложнять ход основного игрока по высоко натянутой проволоке. Смутно воспринимая происходящее, он обнаружил, что Хаббл и Мандин почти что несут его.

— Возьмите себя в руки, черт вас подери! — взмолился Мандин. — Нам сейчас необходим каждый человек!

Норвел криво улыбнулся Мандину и подумал: «Может быть, и не придется все-таки. Может быть, все уладится само собой. Может быть, все уладится, и мне не придется… Но если я… если нужно будет, то я…»

— Леди и джентльмены! — прозвучал зычный голос ведущего, когда они заняли свои места вокруг бассейна, а монтажники быстро установили две вышки и натянули между ними проволоку.

— Леди и джентльмены! Стадион «Монмаунт» горд и счастлив тем, что имеет возможность впервые представить вам на этой известной на всю страну арене абсолютно новый номер, номер, требующий захватывающей дух смелости и необыкновенной ловкости. Совершать подвиг будет вот этот молодой человек…

Дона поспешно вытолкнули на одну из вышек. Норма, потеряв самообладание, разразилась рыданиями. Хаббл и Мандин ходили среди трепальщиков, тыча им деньги, за ними зловещей тенью маячил Шеп.

— Не шевелиться, ясно? И ни звука! Я повторяю, стоять, как статуи. Чтобы ни единого выкрика. Ясно? Когда все это закончится, получите еще, и намного больше — если с парнем ничего не случится. Если кто-нибудь из вас вздумает нас обмануть, мы швырнем его рыбам. Понятно? Это будет стоить жизни тому, кто посмеет помешать парню. Ни звука, ни шороха. Ясно?

— Этот молодой человек, не имеющий никакой гимнастической подготовки, сделает попытку пересечь пять метров, которые разделяют башни друг от друга, несмотря на энергичное противодействие шестнадцати трепальщиков. Им будет разрешено насмехаться, выкрикивать угрозы, дуть в дудки, бросать камни, словом, делать все, что угодно, только не шатать вышки…