Джо Холдеман - Бесконечный мир

– А ты не мог стрельнуть по его оружию?

– Нет, у него был тяжелый «ниппонекс». На этих моделях пуленепробиваемый корпус с абларовым покрытием. Понимаешь, я целился ему по коленям, и вдруг его кто-то толкнул в спину. Он начал падать – и моя пуля попала ему в грудь.

– Значит, это действительно был несчастный случай. Мальчику не стоило играть с игрушками взрослых.

– Ну, если ты так это воспринимаешь…

– А как это воспринимаешь ты? Ты ведь уже нажал на курок.

– Это безумие. Ты слышала, что было вчера в Либерии?

– В Африке? Знаешь, я была так занята…

– В коста-риканской Либерии.

– Ах, вот как! Значит, этот мальчик был там?

– Да, и тысячи других людей. И тоже «были», – я глотнул слишком много виски сразу и закашлялся. – Какие-то экстремисты убили пару сотен детишек и представили это так, будто мы в ответе за их гибель. Одно это было более чем ужасно. А потом на нас набросилась обезумевшая толпа, и… И… Средства для усмирения толпы мало того что не сработали – они сработали, только наоборот. Вместо того, чтобы успокоиться, народ разбушевался еще больше, и сотни людей погибли, растоптанные в жуткой давке. А потом они начали стрелять, стрелять в своих собственных людей. И мы… Мы…

– О, господи! Мне так жаль… – дрожащим голосом произнесла Амелия. – Тебе так нужна поддержка, а тут являюсь я, усталая и взвинченная, со своими заботами… Бедный мой… Ты говорил с психологом?

– Ага. Он мне здорово помог, – я выковырнул кубик льда из стакана с чаем и бросил его в виски. – Сказал, что я должен с этим справиться.

– В самом деле?

– Он дал мне какие-то таблетки.

– Ты поосторожнее с таблетками. И с выпивкой.

– Слушаюсь, доктор, – я отхлебнул маленький глоток.

– Это серьезно. Я беспокоюсь за тебя.

– Ага, я тоже. Так что там у тебя с этим Питом?

– Но ты…

– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Для чего ты ему понадобилась?

– Для Юпитера. Он хочет опровергнуть основные положения космологии.

– А при чем тут ты? Наверное, любой из команды Макро знает о космологии больше, чем ты, – даже я, наверное, разбираюсь в этом лучше!

– Да, конечно. Вот именно поэтому он и выбрал меня – все, кто выше меня по служебному положению, участвовали в планировании проекта «Юпитер» и совершенно определенно относятся к… некоторым его аспектам.

– Что за аспекты?

– Я не могу тебе сказать.

– Давай, выкладывай.

Амелия взяла стакан с чаем, но пить не стала – только посмотрела на него.

– Я не могу тебе рассказать, потому что ты никак не сможешь сохранить это в тайне. Вся твоя группа узнает об этом уже на следующем дежурстве, как только ты подключишься.

– Они ни черта не понимают в науке. Любой из них не отличит Гамильтона от гамбургера. Все, что имеет отношение к технике, они воспринимают только по моей эмоциональной реакции, не более того. Никакие технические детали им недоступны – это для них все равно что древнегреческий язык.

– А я и говорю о твоих эмоциональных реакциях. Все, Джулиан, больше я ничего не могу сказать. Не спрашивай, пожалуйста.

– Ну хорошо, хорошо! – я выпил еще и нажал кнопку вызова официанта. – Давай возьмем что-нибудь поесть.

Амелия заказала бутерброды с лососем, а я взял гамбургер и еще виски, двойную порцию.

– Значит, вы с этим Питом совсем чужие люди друг для друга? И никогда раньше не встречались?

– К чему эти расспросы, Джулиан? Что ты имеешь в виду?

– Только то, что говорю.

– Я встречала его лет пятнадцать назад на коллоквиуме в Денвере. Если ты помнишь, в то время я жила с Марти. Он поехал в Денвер, а я – с ним.

– А, вот оно как… – я допил первый стакан виски.

– Джулиан… Не выдумывай того, чего нет. Все в порядке. Он старый и толстый и еще более нервный, чем ты.

– Вот спасибо. Так когда ты вернешься домой?

– Завтра у меня занятия, так что я вернусь утром. А потом еще раз съезжу сюда в среду, если мы не успеем закончить все дела сегодня.

– Понятно.

– Прошу тебя, Джулиан, никому не рассказывай, что я была здесь, особенно Макро. Ладно?

– Думаешь, он будет ревновать?

– Ну при чем тут ревность? Я же тебе говорю, дело совсем в другом… – Амелия устало опустила плечи. – Просто Питер резко выступал против Макро в «Физикс ревью». Я окажусь в дурацком положении, если стану на сторону Пита, выступлю против своего непосредственного начальника.

– Ага, все дело в карьере!

– Здесь затронуто гораздо большее, чем карьера. Это… Нет, Джулиан. Пойми, я не могу тебе рассказать.

– Потому что я слишком нервный.

– Нет. Не поэтому. Вовсе не поэтому! Я только… – официант прикатил в кабинет столик с нашими заказами. Амелия завернула свой бутерброд в салфетку и встала. – Пойми, Джулиан, ты просто всего не знаешь, и я не имею права тебе рассказать. Надеюсь, ты уже в порядке? Я должна идти.

– Иди, конечно. Я понимаю – работа.

– Это больше, чем работа. Потом, когда ты узнаешь, ты все поймешь и простишь меня за вынужденную скрытность. Мы обязательно поговорим еще об этом мальчике. И обо всем остальном. А пока пей таблетки и не принимай случившееся слишком близко к сердцу, – Амелия нежно поцеловала меня и выскользнула из кабинета. Глаза ее были влажными от слез. Я проводил ее взглядом.

Гамбургер выглядел неплохо, но на вкус был как мертвечина. Я откусил кусок, но не смог проглотить – выплюнул все на салфетку и прополоскал рот парой-тройкой глотков виски. Потом я еще раз позвонил, требуя виски, но столик сказал, что в течение следующего часа спиртного я больше не получу.

Я поехал в аэропорт и, ожидая самолета, выпил еще в двух местах. Я пил, и пока летел, пил, пока ехал в такси.

Дома я нашел полбутылки водки и вылил все в большую кружку, перед тем насыпав туда целую горку ледяных кубиков. Я помешивал водку в кружке, пока она как следует не охладилась. Потом я открыл коробочку с таблетками, высыпал их все на стол и аккуратно разложил на семь кучек по пять штук в каждой.

Я сумел проглотить шесть кучек, запивая каждую глотком ледяной водки. Перед тем, как взяться за седьмую, последнюю, мне вдруг вздумалось написать Амелии записку. В конце концов я был ей очень многим обязан. Но когда я попытался встать, чтобы найти где-нибудь бумагу и карандаш, мои ноги отказались повиноваться – они лежали неподвижно, как мертвые глыбы. Какое-то время я обдумывал эту неприятность и решил просто выпить оставшиеся таблетки – протянул за ними руку, но рука обвисла и закачалась, словно маятник. Все равно – я смотрел на таблетки и никак не мог сфокусировать на них взгляд. Тогда я просто откинулся в кресле и расслабился – ощущение было очень приятное, я как будто парил в пространстве. Потом я подумал, что, наверное, это – последнее ощущение в моей жизни, и решил, что это хорошо. Во всяком случае, так гораздо лучше, чем гоняться за всеми этими генералами.