Станислав Соловьев - Somnambulo

Патрульные, наконец, пошли дальше, а Мартин, ругаясь про себя, стал запихивать назад вытрушенные вещи. У него это выходило плохо. Барахло не хотело лезть, оно отчаянно сопротивлялось, цеплялось здесь и там, собиралось комками, «молнии» хватали за пальцы, клювы замков больно клевали запястья. Соседи опасливо косились, прятали головы и прикидывались спящими. Мартин обливался потом, вся рубашка была мокрой, хоть выжимай, в голове у него шумело, ему было нечем дышать, было унизительно и противно. Руки у него мелко тряслись и не попадали куда надо. Он переживал, что так неловко сновидит.

Где–то послышалось натянуто вежливое:

— Добрый вечер, сеньор капитан… Пожалуйста, документы, сеньор капитан… Ничего–ничего, сеньор капитан, это не нужно, мы же понимаем… Билет? Что за пустяки! Конечно же, ваши документы в порядке, ха–ха, как иначе… и сны соответствуют Реестру Разрешенных Сновидений… Все в порядке, сеньор капитан, извините за беспокойство, удачной дороги и доброго сна…

Полицейские и капитан плясали в присядку. Они выбрасывали вперед одеревеневшие ноги, попадали в чьи–то колени и локти, а их хозяева молчаливо улыбались и старались не дышать. Танцы погон и нашивок, начищенных насекомоядных сапог резали застывший воздух на ломаные траектории. Мундиры приседали и нехотя вздымались, выпучивая сухие глазки пуговиц, и казалось, вот–вот избавятся от тел, и перейдут в соседний сон…

Вдруг раздались нестройные вопли на коверканном онейрократском, и Мартин из любопытства не удержался, и выглянул в проход. Патрульные уже не выводили танго чинов и фокстрот инструкций. Они угрожающе нависли над группой расшумевшихся горцев, их рты хищно ощетинились слюнявыми клыками, пальцы обросли когтистыми наростами, а носы жадными хоботами обвились вокруг Нежелательных Лиц. Полицейские хотели первым делом звать подкрепление, но билеты, к их разочарованию, оказались у всех горцев, и паспорта вроде были в порядке. Правда, полицейским хотелось арестовать их всех, надавать дубинками по бокам, нацепить наручники на грязные лапы, и под зад, под зад сапогом, под грязный зад. Однако оружия у горцев не оказалось, и наркотиков при них тоже не оказалось, антиправительственных листовок они не везли, они вообще были неграмотные, эти горцы. Клыки выбивали нестройную дробь расстройства, когти скребли горячий пластик полок, а хоботы заползали в свои лежбища, прячась за кустами усов… Старший патрульный настолько огорчился от всего этого, что отобрал у горцев курево и почти все деньги. А одного горца, самого тщедушного и маленького, от большой обиды служители Проверки Снов вытолкали сапогами, из вагона, страшно матерясь и сплевывая мокрыми окурками на окаменевших старух…

5

Как только полицейские удалились, все пассажиры успокоились и расслабленно стали переглядываться. Видно было, что пронесло и что все позади, и можно спокойно сновидеть… Поезд нервно дернулся и, набирая скорость, загромыхал дальше. В окнах поползло потемневшее небо. Оставшиеся горцы, как ни в чем не бывало, стали дальше резаться в карты, сопровождая все громкими воплями на своем тарабарском языке. Проводник опять уединился в своем купе, забыв свой форменный пиджак на полу — опять пошел хлестать водку. Соседи по купе, неуверенно улыбаясь, стали рассказывать друг другу, как недавно чей–то брат или кум поехал было в Санто — Оскуридад.

…говорят, масло сливочное по любой цене берут на базаре, да, что–то с маслом у них сталось, вот и повез он пятьдесят кило этого масла. По дороге, не доезжая Санто — Оскуридада, тоже таможенный патруль был, и, как на грех, к нему прицепился, и что вы думаете? Конечно же, отобрали, да еще все деньги отобрали, хорошо, что не арестовали за провоз неположенного груза, и не запретили видеть сны. Вернулся он назад без копейки, тут ему жена и показала, а жена у него, у кума–то…

Толстяк из соседнего купе, шумно отдуваясь, прервал рассказ о куме. Выяснилось, что все это — неправда.

…Как так отобрали?! Вот он тоже на прошлой неделе ездил в Санто — Оскуридад, к примеру, вез колбасу копченную. Да–да, вот такую колбасу и вез, что вы думаете, целый чемодан, наверное, килограммов семьдесят, не меньше, и — ничего, ничего, никто ничего не отбирал у него. Да, и у других не отобрали… Что? Нет, почему же, сам видел, что он, врать будет, что ли, приехал продал, на выручку купил Разрешенных Сновидений…

С этими словами соседи начали хватать друг друга за руки, участливо заглядывать в глаза и облизываться. Толстяка гладили по лысой маковке, кормили с руки остатками снов, а он не замечал, только довольно срыгивал и причмокивал, пуская мыльные пузыри. Тут они сошлись, что в этом деле большое везение нужно, а еще нужно знать подход к таможенному патрулю, что, к примеру, говорить полицейским, и как вести себя в таких ситуациях…

На этом месте в оживленный разговор включилась седовласая старуха. Опасливо поглядывая на азартно играющих горцев, она всем поведала, для убедительности понизив голос, как в прошлый раз, когда она ехала в Польво — Кальенте, таможенный патруль вместе с десятком железнодорожных полицейских арестовали полвагона горцев.

…не меньше сорока человек, а то и больше. Их увели в неизвестном направлении, да–да, всем надели наручники и увели, и с тех пор она их больше не видела… Почему же не запомнила, вы не смотрите на мой возраст, молодой человек, у меня память, что надо, да–да, не улыбайтесь, не улыбайтесь, клянусь Божественным Сновидцем, одного она хорошенько запомнила. Он такой высокий был, и рожа вся такая — в рубцах, бородища… бандит одним словом, попробуй такого не запомни, если и не захочешь, все равно запомнишь, да–да, еще как запомнишь…

Старуха увлеченно трясла жилистыми руками, ее руки задевали свисающие с верхних полок живые носки, те густо морщились, пахли и похохатывали. Толстяк кивал лысой головой, тыкал пальцем в окно и надувал щеки. Тогда то один, то другой пассажир вскакивал с нижних полок, подкрадывался, неожиданно ссутулясь, и щекотал розовую щеку тонкими пальцами.

Мартину это все надоело, и он повернулся к разговаривающим спиной. Голоса становились все громче, сновидимые томно оседали друг на друга пластами умиротворенного недоверия, а он пытался отключиться от этого всего шума. Он сновидел свое…

6

На юге, уже который год, идет война. Странная это война, какая–то непонятная. Ее начали по личному распоряжению Императора, чем–то ему досадил горский администратор Оухария Энемихо. Он объявил провинцию Автономным Сновидением, и начались боевые действия в Субурдии. По Высочайшему Распоряжению это была временная операция по разоружению бандформирований и ликвидации Запрещенных Снов. Сновиделось, что это четко спланированная кампания по борьбе с организованной преступностью в горских районах. Там орговали преступными сновидениями, там прятались снограбители, и нужно было с этим кончать… Воевать была послана почему–то императорская армия, брошена вся боевая онейротехника — танки, бронетранспортеры, тяжелая артиллерия, штурмовая авиация… Прошел год, война разрасталась, гибли императорские солдаты, гибли эхемиховские ополченцы, гибли простые сновидимые Субурдии, посылались все новые и новые полки и батальоны. Наша Славная Императорская Армия почему–то не могла разоружить ни одного горского отряда, и села, бравшиеся штурмом неделями, оставались в руках все тех же горцев, а в городах, оккупированных имперскими войсками, почему–то вновь начинали разгуливать в открытую вооруженные до зубов боевики Незаконной Онейромахии. Велись никому не понятные переговоры с теми, кого в Империи теперь называли только одним словом — снобандиты. Эти странные переговоры без цели и условий время от времени прекращались, а война за Торжество Разрешенных Снов шла полным ходом, и уже стрельба была по всему Югу…