Кристофер Сташефф - «Если», 1996 № 01

Амер спал тревожным сном. Разбудил его возбужденный голос Уиллоу.

— Мастер! Проснись!

— Что? Где? — Амер поднял голову.

— К тебе гости!

Амер уставился на входную дверь.

Дверь сотрясалась — все громче и требовательнее.

— Силы небесные! В такой час! — Амер скатился с кровати, вздрогнул, едва босые подошвы коснулись холодных досок пола, сунул ноги в шлепанцы и встал. Шаркая, поплелся к двери.

— Потерпите, пожалуйста! Я уже иду. — Амер наконец-то вытащил засов.

Дверь распахнулась, и ветер торжествующе завыл, вихрем устремившись в дверной проем и тут же отпрянул: что-то остановило его. Он взвыл от огорчения, но вспыхнула молния, гром заглушил его стенания, и в мгновенной вспышке Амер увидел силуэт — на пороге стоял человек, одетый в длинный балахон с капюшоном.

Алхимик накинул халат. Затягивая пояс, повернулся к двери.

— Окажите милость, извините меня за такой

вид, — сказал Амер, — но должен признаться, что я не ожидал столь позднего визита.

— Все в порядке, — провозгласила фигура за порогом. — Я привыкла, что меня не ждут.

Амер нахмурился.

— Надеюсь, я не покажусь невежливым, — сказал он, — если задам вопрос: кто вы и зачем посетили меня?

— Это я должна была сразу представиться, — произнесла фигура и продолжила уже замогильным голосом: — Имя мое — Смерть, и я пришла за тобой.

Амер вскинул брови.

— В самом деле? — переспросил он и, слегка опешив добавил: — Что ж, для меня это высокая честь.

И тут же, уразумев, что Смерть все еще стоит за дверью, воскликнул:

— О, силы небесные! Вы, должно быть, продрогли! Входите же скорее!

Несколько удивленная гостья переступила порог домика, и Амер с силой захлопнул дверь. Ветер взвизгнул и принялся в ярости ломиться внутрь. Однако Амер заложил в скобы дубовый брус, затем повернулся и заспешил к камину подбросить свежее полено.

— Пройдите к огню, обсушитесь. Позвольте предложить вам выпить?

— Пожалуй, — откликнулась Смерть. — Полынной, если можно.

— Да, конечно, — сказал Амер, беря с каминной полки еще один графин. Наполнив бокал, он вручил его Смерти, затем налил и себе. Потянувшись, достал с полки пузырек, посыпал на табурет порошок, отдававший запахом цикория, и скороговоркой прочел заклинание. Очертания табурета расплылись, он стал вытягиваться и разрастаться, словно ожившее существо. И тридцати секунд не прошло, как табурет превратился в удобное кресло с высокой спинкой и подголовником. Кресло дало побеги подушек, которые тут же вызрели и расцвели пышным золотистым бархатом.

— Не желаете ли отдохнуть? — предложил Амер.

Смерть не ответила. Кресло манило ее. Но, откашлявшись и прочистив горло, она строго, по-деловому произнесла:

— Сначала — о деле.

— Пожалуйста, садитесь, — пригласил Амер.

— Нет-нет, благодарю, — запротестовала Смерть.

— Балахон мой еще не совсем высох.

— Ох, простите меня! — воскликнул Амер. — Боюсь, я все еще не совсем проснулся. — Алхимик обернулся к гардеробу и достал кожаный лабораторный наряд. — Будьте любезны, наденьте это, а сырой свой балахон повесьте у огня.

— Нет-нет, благодарю, — молвила Смерть несколько торопливо. — Однако и впрямь становится довольно тепло, должна признаться, что начинаю чувствовать себя хорошо разгоряченной гнедой кобылой. — Она откинула капюшон и распахнула балахон. Амер замер от восхищения. Шейные позвонки гостьи венчал роскошный череп, а под балахоном обнаружился прекрасный, полностью сочлененный скелет.

— Простите, — обратился к гостье Амер, — но не соблаговолите ли вы вытянуть руку?

— Вот так?

— Да-да, спасибо. — Амер схватил перо и принялся рисовать. — А теперь не откажите в любезности подвигать рукой… Да-да, вот так, прекрасно! Понимаете, я сейчас как раз погружен в исследование связи между лопаткой и плечевыми костями…

— Помилуйте! — Смерть плотно запахнула свой балахон, белый череп залился легким румянцем.

— О, вы правы, миледи! — сокрушенно возопил Амер. — Когда я увлечен исследованием, то забываю обо всем на свете. Молю вас о прощении.

— Ничего-ничего, все в порядке, — ответила Смерть, приходя в себя. — У каждого из нас есть свои маленькие слабости. Если вы действительно чувствуете за собой вину, Мастер Амер, то можете искупить ее несколькими каплями полынной.

— Разумеется, разумеется, — бормотал Амер, вновь наполняя бокал. — Вы уверены, что не хотите присесть?

— Нет, благодарю вас, — ответила Смерть. — А вот вам, пожалуй, стоило бы. Боюсь, у меня для вас довольно неприятное известие.

— О! — Амер погрузился в кресло. — Слушаю вас.

— Так вот, — Смерть откашлялась и принялась ходить взад-вперед. — Не хотела бы показаться неблагодарной ввиду вашего высочайшего гостеприимства, но долг есть долг… Разумеется, вы, Мастер Амер, осведомлены, что никто не живет вечно.

— Да, — подтвердил Амер, улыбаясь хотя и доброжелательно, но озадаченно.

— Так уж устроено, — выговорила Смерть с ноткой раздражения в голосе, — что все должны когда-нибудь умереть, и… вот… Пропади все пропадом, Амер, нынче пришел твой черед.

С минуту потрясенный Амер сидел в полном молчании, потом произнес бесцветным голосом:

— Понимаю…

— Мастер! — завопила Уиллоу. — Чево делать-то будем?

— Что ж, Уиллоу, — медленно проговорил Амер, — похоже на то, что вскоре ты наконец-то обретешь свободу.

— О, не хочу я ее, не надо мне ее! Не такою ценой!

— Мне жаль, старина, — сказала Смерть грубовато, — только чему быть — того не миновать.

— Я все понимаю, — ответствовал Амер, уставившись на огонь в камине. — Только… ну, не странно ли?

— Что?

— Самона. По неведомой причине — единственное, о чем я сейчас думаю, так это о том, что надо было бы мне поцеловать Самону. Хотя бы раз и без противоядия… — Он повернулся и обратился, хмурясь, к Смерти: — Так что заставляет меня об этом думать, а?

Слеза выступила на краю пустой глазницы и скатилась по твердой белой скуле.

— Будет тебе, Мастер, лучше покончим с этим поскорее! Дай мне твою руку.

Амер, не обращая внимания на протянутые к нему костлявые пальцы, бесцельно шарил глазами по комнате.

— Ведь столько еще надо совершить…

— То же самое сказал Цезарь, когда я пришла за ним. Ну, хватит, перестань себя мучить!

Блуждающий взор Амера упал на миниатюрные косточки, которые он вырезал поутру. Он медленно перебрал деревяшки. Задумчиво взял со стола моток тонкой проволоки и принялся скреплять ею части миниатюрного скелета.