Наталья Иртенина - Главы из романа По касательной

Йаа даже присел от страха, вжал голову и плаксиво запищал:

-Не надо, не надо, не надо, я боюсь, пожалуйста, не надо меня Убивцу, я хороший, я не хочу воплощаться, не хочу человеком, они плохие, они грязные, нет, нет, не хочу, нет, нет, нет, нет...

Ди поняла, что перестаралась - несчастного трусишку перекорежило от небывалого ужаса и вдобавок заклинило. Но отступать было поздно. В его невнятном полуобморочном лепете проскочила страшно интересная вещь. Ди намеревалась вытрясти из этого птенца все до капли. Еще раз встряхнув его хорошенько и навесив пару оплеух, чтобы привести в чувство и здравое разумение, она доверительно сообщила:

-Прямо сейчас Убивца не будет, это я тебе обещаю. Но если через минуту я не буду знать подробностей, пеняй на себя. Станешь двадцать четвертым. Ясно? - не удержавшись, рявкнула она для большей убедительности.

Йаа судорожно закивал головой. Конечно, ясно, чего же тут неясного: расправа откладывается, и даже как будто есть шанс спасти свою бесплотную шкурку от обрастания этой преужасной плотью. И пусть не через минуту, а через добрых пятнадцать Ди ознакомилась с печальной повестью, наводившей лютый трепет на жителей затерянного в небесной глуши города.

Ибо что может быть печальнее и драматичнее истории о заблудшей душе, вставшей на путь зла? Душе, презревшей горние высоты духа и в гримасе маниакальной одержимости силою повергающей своих собратьев и сосестер в ничтожество грубой телесной жизни?

Вот что Ди удалось выяснить. С некоторых пор город стал ареной бесчинств Злодея. Никто его, конечно, не видел - кроме, может быть, тех бедолаг, что стали его жертвами. Только их теперь уже ни о чем не спросишь - они далеко, очень далеко - в другой жизни, скоротечной, преходящей, полной тревог, томлений и страданий, словом, те несчастливые души теперь коротают век во плоти.

Открылось сие не сразу. Просто начали замечать, что кое-кого из соплеменников стало не хватать. Как сквозь облака проваливались - нету их, и все тут. На скорую руку провели дознание. Конечно, мало что выяснили бы, если б вдруг не обнаружился очевидец - жертва коварного умысла, лишь по случайности избегшая злой участи. Этот парень по имени Аой рассказал и даже показал, как было дело. Прогуливаясь в мечтательном уединении, внезапно он подвергся атаке удавкой. Могучая сила захлестнула его шею арканом, так что и пикнуть было невозможно, и потащила к городской стене. Забравшись на верх крепостного ограждения вместе с добычей, оная сила убрала удавку и что есть мочи пнула несчастного под зад. Тому ничего другого не оставалось как падать вниз - за пределы стены, милого города и всего, что составляло его жизнь вплоть до рокового мига.

Тут-то дознаватели и выяснили, что пропавшие без вести души в самом деле и в буквальном смысле проваливались сквозь облака. Невоплощенные души никогда не покидают своей крепости - за ее стенами они беззащитны перед лицом сурового Закона о Всеобщем и Обязательном Воплощении, имеющем силу скорее стихийного явления, нежели административного механизма. Попадая в зону действия Закона нереализованная душа отправляется в мир людей, чтобы там обрести плоть первого же появившегося на свет младенца. Тому, который спасся, несказанно повезло. Он успел лишь примерить на себе сморщенную, мокрую красно-фиолетовую плоть, после чего ребенок умер, задушенный пуповиной. Освобожденная душа улизнула и пока ее не хватились ангелы из райской службы доставки, прямиком ломанулась домой, в родные пенаты. Вот так души узнали о Злодее и его тайном нечестивом промысле. С тех пор Убивец совершил еще тринадцать нападений - ровно столько душ добавилось к списку бесследно исчезнувших, лишившихся статуса Идеи, выбывших из Идеальной Жизни.

Рассказчик умолк в изнеможении.

Ди разжала руки. Отпущенный на волю, Йаа сложился пополам и сполз по стеночке вниз. Ди наклонилась над ним и помахала перед его носом ладонью.

-Эй. Живой?

Йаа не реагировал.

Ди поскребла затылок. Дурацкий жест. Все равно что в боксерской перчатке гладить воду. Потом оглядела улицу. Все куда-то подевались. Увлекшись историей местной разновидности Потрошителя, она и не заметила, как визг и верещанье панической свалки сменились пугливой тишиной. "Наверное, попрятались по домам, - решил Ди. - Трястись от страха и жалобить мироздание".

Она еще немного постояла над бледной немочью, гордо зовущейся душой, не зная, что с ней делать. Внезапно проснулась совесть и с голодухи принялась за свое обычное занятие - грызть что ни попадя. "Не надо было с ним так, - запоздало думала Ди. - Они же тут все нежные, как цветочки оранжерейные. Может, я его... того?"

Йаа и впрямь выглядел неважно - полупрозрачного стал совсем прозрачным и вроде бы даже в размере уменьшился, съежился. Так ли уж бессмертны эти создания? Может, невоплощенность все же как-нибудь сказывается на них, делает уязвимыми? Этот вон тает, как сосулька. А ну как сейчас совсем растает?

Раздумывала она недолго. Некогда было. Бесчувственная тушка Йаа пугающе истончилась - вот-вот лужицей растечется. Ди подхватила невесомое тельце на руки и побежала, не разбирая дороги.

Любой город где-нибудь да кончается. Город, обнесенный крепостной стеной, обычно заканчивается быстрее - стены все ж таки не резиновые, вместить много не могут. Следовательно, хоть в каком направлении бежать долго не придется. А Ди поспешно шлепала именно к стене. Шептала на бегу: "Потерпи... Потерпи немножко" - и молила неведомые силы, устраивающие судьбу этого хилого народца, сжалиться над умирающей душой.

Вот наконец и стена. Высокая. Белая. С башенками. Подлетела к ближайшей, пнула дверцу и вскарабкалась по лестнице на стену. Там в последний раз посмотрела на истаявшее личико Йаа - сейчас оно было похоже на миниатюрную маску из горного хрусталя. Тихо и грустно попрощалась: "Прости. Это лучшее, что я могу для тебя сделать", подошла к краю и передала свою ношу ветру. Ветер подхватил Йаа и легко, как перышко, понес прочь от города потерявшихся душ.

Теперь в мире людей на одну бессмертную душу станет больше.

ДОБРОЕ ЛИЦО УБИВЦА

Ди спустилась со стены в большой задумчивости. Идти, опять же, было некуда, и она просто поплелась по первой попавшейся уличке.

Души не знают телесной усталости и могут бродить по миру бесконечно долго, пока усталость иного рода - усталость насыщенности миром - не позовет их в другие края - туда, где не нужно бродить. Она потеряла счет времени, за которое по привычке, по инерции еще цеплялась вначале, только-только попав в этот город. Здесь не было ни смены дней и ночей, ни завтраков-обедов-ужинов, условно распределяющих человеческое время, вообще ничего такого, на что можно было бы нанизывать минуты, часы, недели.