Анатолий Ершов - Тайна «Центавра»

Одновременно вихревые токи, возникшие в его металлическом хламе под воздействием электромагнитного поля, раскалили металл. Чувствуя, что его поджаривают, бедняга заорал.

Я не мог хладнокровно слушать эти вопли, уменьшил интенсивность защитного поля и одновременно изменил его направленность. Нападавший мгновенно «сжался» и с силой ударился о противоположную стенку отсека.

Тем временем кое-как пришли в себя двое других. Я не сразу догадался, что они затеяли. Вдруг по шлему побежали потоки желтой маслянистой жидкости. Клубы желтых испарений окутали меня. Химические анализаторы дали сигнал тревоги. Из множества потайных нагнетателей, скрытых в обшивке отсека, на меня ринулись струи едких жидкостей. Изобретательные мальчики, ничего не скажешь. Как в детской телепередаче — сто затей двух друзей. А здесь не детский сад, черт возьми!

Вибрационная защита скафандра отбросила потоки едкой маслянистой жидкости. Лишь на мгновение я почувствовал, как вздрогнул скафандр, освобождаясь от волн едкой дряни.

А теперь, красавчики, извините! — беру инициативу в свои руки. В буквальном смысле. Сейчас я схвачу в железные объятия эко-скелета всех противников по очереди и сделаю им инъекцию снотворного. Пусть поспят.

Я раздвинул лапища скафандра и шагнул вперед. Не сомневаюсь, у меня был весьма грозный вид, и наглецы попятились, будто от шагающей горы, которая грозит обрушиться и раздавить.

Я загнал их в угол. Боевого задора у них как не бывало.

Я включил усилители эко-скелета, развел руки пошире, а затем стал медленно сводить их вместе…

ПЯТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.

Руки прошли сквозь пустоту. Серые тени как бы съежились, потом расплылись и, наконец, совсем исчезли…

Ничего. Никого. Мои противники испарились…

Я воевал с призраками. Но ведь они только что обстреливали меня вполне реальными снарядами, пытались сжечь тоже вполне ощутимым способом. Аппаратура их — вот она. Эти железки никуда не делись, их можно пощупать. Фантасмагория! Реальное оружие в руках призраков. Игра теней… Да, в самом деле — игра теней! Ну конечно — голографический спектакль. Не более того. Оптические иллюзии. Стереоголографический кинематограф. Управляемые компьютером тени и аппаратура. И я принял участие в этом иллюзорном спектакле. Глупец! Меня провели. Расчет был точный, хотя и примитивный, — в пылу схватки я выдам все секреты защитных свойств моего скафандра. Так оно, собственно, и случилось.

Во всяком случае, я теперь твердо знаю: за каждым моим шагом следят. А пока могу лишь утешиться — из схватки я вышел побежденным наполовину.

Внимательно оглядеться вокруг!

Отсек управления — несомненно. Чертовски повезло. В этом я сделал гигантский скачок вперед на пути постижения тайны «Центавра».

Внимание — пульт звездной навигации.

Даже внешнее оформление технических устройств и приборов бывает достаточно красноречивым. Этот пульт мне сразу не понравился. С первого взгляда видно, что здесь потрудился некто, преисполненный злобы ко всему человечеству и наделенный к тому же фантазией провинциального гробовщика. Всю стену отсека занимал черный огромный экран. На этой абсолютной черноте тускло-зелеными огоньками проступало изображение звезд. Вместо действительно чарующего зрелища звездного неба предстала удручающая картина, напоминающая разрытую могилу с роем зеленых мух. Но злобная фантазия конструктора на том не остановилась. Экран был вправлен в позолоченную раму с золотыми кистями по углам. Более того, она покоилась на двух кривых толстых и низеньких ножках в виде лап с когтями. Все это походило на… гроб. А его содержимым был весь этот звездный мир. Символика не для слабонервных. Упрятать звезды в гроб! Пожалуй, еще ни один человеконенавистник не добирался до подобных вершин. Но, разумеется, экран в отсеке управления не был рассчитан на посетителей выставки художников-символистов. Он выполнял чисто практические функции. Среди тускло-зеленых неподвижных звезд тихо скользил небольшой синий треугольник условное обозначение «Центавра» на звездной карте. Линия, которую вычерчивал синий треугольник, видимо, точно соответствовала траектории спутника в космическом пространстве.

Следовало внимательнее вглядеться в эту траекторию. Здесь могла таиться разгадка тайны. Быть может «Центавр» вовсе не предназначен для бесконечного вращения вокруг нашей планеты? Может быть его околоземные витки всего лишь затянувшаяся разминка перед стартом в межзвездные дали? А что, если он нацелен на другие планеты? Конечно, решить такую задачу, судя по траектории на экране общей ориентировки, чрезвычайно трудно. И все-таки попытаться следует.

Я осмотрел пульт управления и все вспомогательные приборы. Внимательно, методично. Слева направо, потом чуть ниже; снова слева направо, еще чуть ниже… слева направо… Надо было выделить главное, оставив без внимания тысячи мелочей.

Главный вывод осмотра: я нахожусь перед дублирующим устройством. Настоящий, ведущий пульт расположен в другом отсеке.

Где же этот главный пульт, пульт номер один? И эта задача вскоре была решена. Видимо, он где-то на прямой, перпендикулярной плоскости экрана звездной навигации. Волноводы и коаксиальные кабели, отходящие от пульта строго перпендикулярно, подтверждали эту догадку.

Мне надо срочно найти пульт номер один.

Между экраном и стенкой отсека — монтажный промежуток. Я протиснулся в него и разрезал тонкий лист металла, прикрывающий вход в монтажный коридор, туго набитый кабелями и волноводами. По этому коридору можно было пробираться дальше.

Я вскрыл еще один тонкий листик металла, точно такой же, как в начале коридора, и, что называется, ввалился в монтажное пространство за пультом номер один. Осторожно выпрямился, вышел из-за него и увидел человека. Он неподвижно сидел за пультом и никак не прореагировал на мое появление.

СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ОДИННАДЦАТЬ МИНУТ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.

Человек не шелохнулся. Удивленный, я придвинулся ближе. Он был неподвижен. Мне показалось это забавным. Я толкнул его в плечо. «Эй, приятель, заснул?» От толчка он покачнулся и вновь застыл в нелепой, неудобной позе. Он был мертв. Я заглянул ему в лицо. Чучело! Манекен… Дурацкие шуточки господина Сид-Мохнабедли.

Мне расхотелось дотрагиваться до этого чучела в серой униформе. Я вовсе не брезглив. Ядовитые змеи когда-то были объектом моей работы и весьма тщательных исследований. К ним я не испытывал ни малейшего отвращения. Но здесь! Единственное, на что я решился, — носком ботинка толкнуть ногу чучела. Неожиданно оно легло и мягко соскользнуло с кресла, словно любезно приглашая занять освободившееся место. Немного помедлив, я воспользовался безмолвным приглашением.