Михаил Никитин - Безрогий носорог

Один из участников экспедиции говорил мне, что он даже заплакал, когда ему стала ясна картина гибели мамонта!.. Теперь подумайте о том, как труден был обратный путь: метели, измученные лошади, малый запас продовольствия и огромный груз. В общем, экспедиция вернулась в Петербург через семь с половиной месяцев после того, как она его оставила.

Когда беседа у костра кончилась, Нине стало ясно, что в эту ночь ей не скоро удастся заснуть. Она закуталась в пальто и села у палатки.

В двух километрах от лагеря шла осенняя пахота.

Нина стала следить за огнями тракторных колонн. Сами тракторы были не видны, черные корпуса сливались с пашней и об их присутствии свидетельствовали только огненные точки, которые блуждали по огромному полю, то подвигаясь на лагерь, то уплывая в сторону.

Трактористы также были не видны в этот ночной час. Нина знала только, что их лица слегка бледны от усталости и что глаза их, воспаленные бессонницей, неотрывно смотрят на циферблат контрольных инструментов.

Однажды профессор пригласил сотрудников в свою палатку.

— Дорогие коллеги, — заявил он, усадив их на походную койку, — мы приступаем к наиболее ответственной работе. Костеносный пласт достигнут, но извлечение костей требует очень большой осторожности. Малейшая небрежность может повести к гибели ценного материала. Даже при тщательном перебирании породы руками мы не гарантированы от потерь. Я считаю необходимым сообщить вам, как следует обращаться с костями. Прежде всего, кирку в костеносном слое нужно применять возможно реже. Теперь главным нашим инструментом будет нож. Ножом следует снимать породу вокруг той или иной кости. Кость нужно обнажить ровно настолько, чтобы была видна ее форма. Когда форма определится, породу вокруг кости нужно об-долбить французским молотком. Обнаженную и очищенную кость для лучшей сохранности приходится обычно покрывать столярным клеем. Наше ископаемое, насколько я могу судить, находится в довольно хорошем состоянии. Но на всякий случай нам не мешает запастись клеем. Кроме того, нам нужна материя. Дело в том, что кость после проклеивания и просушки нужно обертывать материей. После всех этих процедур кость обделывается гипсом или глиной. Надо подумать относительно клея и относительно запаса материи. Затем понадобятся доски. Я думаю, что мы должны обратиться в совхоз с соответствующими просьбами…

Профессор закусил нижнюю губу, глаза его стали неподвижны.

Неожиданно он обернулся в Нине:

— Нина Павловна, не сможете ли вы завтра сходить в совхоз, чтобы сговориться с администрацией относительно материалов?

Нина отвела глаза в сторону. Странное волнение потрясло ее. Овладев собой, она коротко ответила:

— Очень охотно.

Голос ее прозвучал неожиданно звонко.

Она отвернулась в сторону и покраснела до загорелых плеч.

Глава третья

Пейзаж был организован, как геометрический чертеж. Прямые линии поселков пересекались под прямым углом, пшеничный круг был разделен на совершенно одинаковые клетки.

Нина не прониклась очарованием геометрического пейзажа, — на горизонте с минуты на минуту должен был появиться комбайн. Она озабочено озиралась по сторонам, но комбайн не появлялся. Нина огорченно думала:

— Ребята меня засмеют… вот, скажут, побывала в крупнейшем совхозе и не видела комбайна.

Суетные мысли недолго владели Ниной. День был превосходный, — серебряная паутина поблескивала в спокойном свете солнца, ветер волновал пшеничное озеро, колосья металлически шелестели.

Нина сняла плащ и перекинула его через плечо. В конце концов, у нее не было оснований к тому, чтобы особенно сильно огорчаться: комбайны она еще увидит, теперь важнее было отыскать главную магистраль. Впрочем, отыскать ее было нетрудно, — она лежала сейчас в северо-западном направлении и к ней можно было выйти по одному из поперечных проселков.

Нина дошла до ближайшего поселка и свернула налево. Дорога заструилась вдоль картофельного поля.

Скорее, это было не поле, а картофельное наводнение. Нина привыкла к тому, что в зерносовхозе основной единицей счета является четырехсотгектарная клетка. Вид зеленого потока все же поразил ее. Она твердо решила, что городские товарищи не смогут представить картофельного поля, которое заполняет весь горизонт.

Раздумывая об этом, она незаметно вышла на главную дорогу.

Черная лента главной дороги была сшита из трех полотен. Насколько можно было судить по столбу с надписью, среднее полотно предназначалось для легковых автомобилей, правое — для крестьянских ходов, левое — для грузовых машин. Пешеходы были не предусмотрены. Нина пошла по автомобильной дороге.

Она прошла не более двухсот шагов, когда позади послышался грохот. Это была машина, — по видимости, трехтонная «СПА». Она бежала по грузовой дороге, окутанная пыльным облаком. Нина решила, что машина появилась вовремя.

Руки ей все же не удалось поднять, — машина остановилась без предупреждения. Сквозь пыльное окно Нина увидела косынку на голове шофера, автомобильная дверца резко отхлопнулась, приятный женский голос крикнул:

— В совхоз?

Нина подтвердила, что идет в совхоз.

Тогда из шоферской каюты высунулась голова в красной косынке и рука в перчатке. Голова кивнула Нине, рука сделала приглашающий жест.

— Сядайте! — сказала ей шоферша. Нина вошла в каюту, шоферша захлопнула дверцу и руки ее в черных перчатках легли на круг руля.

Машина тронулась.

— Как же это вы пешком-то, — сказала шоферша, обращая к Нине загорелое и круглое лицо. — Эдак вы в совхоз не раньше полдня дойдете?

Нина внимательно поглядела на спутницу. Лицо у нее было деревенское, веснушки не пропали еще под слоем машинной копоти, синий комбинезон не смог бы обмануть даже неопытного человека. Нина ответила вопросом.

— Вы давно в совхозе?

— С прошлой весны.

— Полтора года, — мысленно подсчитала Нина. Однако, машина быстро изменяет психику человека. Полтора года тому назад шоферша проходила пешком и десятиверстные, и двадцативерстные, и даже тридцативерстные расстояния. Теперь подобное путешествие представляется нелепым: потратить два часа на преодоление пути, который машина проходит в десять минут!.. Нет, деревенская женщина ощутила на своих руках тяжесть времени…

В каюте стало душно. Шоферша взяла руль правой рукой, а левую положила на ручку дверцы. Дверца не открылась. Шоферша прихватила зубами перчатку и, мотнув головой, быстро освободила руку.