Андрей Столяров - Вид с холма

Особое же впечатление на него производит знакомство с одним из «хозяев жизни», случившееся в заведении «Чичиков-клуб». Название, как видим, весьма характерное. Принимая, по-видимому, главного героя за своего — а кого еще можно встретить в подобном торчке? — этот очумевший от возлияний «утюг», между прочим, в поношенном свитере, в стертых джинсах, такой ныне у них, оказывается, «писк моды», почесывая крепкое ухо, оттопыривая губу, высказывается в том духе, что Россию давно пора разделить на несколько самостоятельных областей, каждую из которых отдать под управление цивилизованных стран: Америки, Европы, Китая, Японии. Вот тогда будет в этой стране порядок. А то, извини, брателло, только и думаешь, как бы успеть отсюда свалить. Нет уверенности в завтрашнем дне… И герой, тоже уже слегка очумевший, внезапно чувствует, что все это как-то связано между собой: мрачная тень, проступающая из документов, шепотки, разговоры, ночная сумасшедшая круговерть, «пузыри жизни», трясущиеся на грани реальности. Есть между ними какой-то внутренний резонанс. Одно порождает другое.

И не меньшее впечатление на него производит беседа с главным редактором еженедельника, давним своим приятелем, которому герой после долгих сомнений все-таки передает документы. Во-первых, становится очевидным, что для того данная информация новостью не является: что-то подобное он уже где-то слышал. А во-вторых, что для героя полная неожиданность, главный вовсе не жаждет ввязываться в это дело. Позиция у него ясная и простая. Это, конечно, сенсация, динамит, новый «уотергейт», уникальный шанс одним махом вырваться в первый ряд журналистики. Купоны потом можно будет стричь много лет. Однако, если посмотреть здраво: нам это надо? Что мы, сейчас плохо живем? Ты вон, по слухам, машину менять собрался, у меня — ты знаешь — на подходе квартира. Ну, как все это посыплется?.. Зачем раскачивать лодку, спрашивает главный редактор. Подвиги хорошо совершать в двадцать лет, пока еще хватает энтузиазма. Пока в башке — гул, терять нечего. Когда сорок — это уже ни к чему. Что-то не тянет больше переворачивать мир. Знаешь, давай как-нибудь обойдемся без славы и подвигов…

Вот такое объяснение у них происходит. И, наверное, в другой ситуации, поостыв, герой без труда принял бы этот жизненный прагматизм. Ведь в действительности он никакой не герой. Он — обыкновенный рядовой человек, его тоже отнюдь не тянет на подвиги. Он, разумеется, тоже предпочел бы спокойную жизнь. Однако здесь присутствуют обстоятельства, вносящие в повествование неожиданные тона.

Автор очень своевременно вводит в сюжет любовную линию. Собственно, обнаруживает она себя уже в начале романа. Однако только сейчас, когда главный герой оказывается под прицелом, становится ясным, какое это имеет значение. Приятельница его — тоже из журналистики. Прихоть судьбы: познакомились на одном из презентационных мероприятий. Правда, в отличие от героя, пишущего как бы «для всех», специализируется она на «глянце», имеющем устойчивую целевую аудиторию. Зарабатывает поэтому почти вдвое больше, чем он. Затрагивает в основном вечную «дамскую тему»: знаменитые женщины, знаменитые жены, подруги, любовницы, пленницы времени, пленницы обстоятельств, вершительницы судеб, законодательницы моды, веяний, настроений. И так далее, и тому подобное. Вместе с тем, не чурается и прикладных, чисто домашних мотивов: как устроить, как приготовить, во что одеться, куда пойти, как привлечь, как успокоить, как удержать. Легкие, необременительные материалы, написанные в «доверительной интонации». Сама она своими советами, конечно, не пользуется. Говорит об этом с иронией, но без обычного для журналистов цинизма: если кому-нибудь помогает, ну — ради бога.

Отношения у них столь же зыбкие, как и все вокруг. Их знакомство, назовем это так, продолжается уже больше года. Время, вроде бы, вполне достаточное для того, чтобы определиться. Тем не менее, ни тот, ни другой решительного шага не делают. Давит груз прошлого. У него — скоропалительная женитьба, мучительная семья, развалившаяся буквально через несколько месяцев. У нее — такой же краткий период замужества, пертурбации, о которых она предпочитает не вспоминать. Негативный опыт имеется у обоих. Поэтому они не торопятся вновь нырнуть в этот омут. И вместе с тем, друг без друга уже не могут.

В книге хорошо передан сопутствующий антураж: громадный город, обращенный не столько к стране, сколько ко всему миру, лавины транспорта, лихорадочная, обманчивая, изматывающая московская жизнь, гул событий, безумствующие огни соблазнов и среди этого — двое людей, которых тянет друг к другу. Для дальнейших событий здесь существенно то, что, наверное, отталкиваясь от предшествующих отношений, эти двое начинают друг друга идеализировать. Ждать несколько большего, чем каждый из них может дать. В обычной жизни это не слишком опасно, хотя тоже, как правило, порождает микроскопические трещинки отношений: трудно смириться с не оправ-давшимися надеждами. В той же ситуации, которая складывается в романе, это придает действию решающий сюжетный толчок. Будучи посвященной в суть этой истории, героиня, что, разумеется, показательно, носящая имя Лара, реагирует на нее вполне однозначно. Она, конечно, ничего не советует герою повествования, ничего от него не требует, не пытается продвинуть его ни к какому пути, но совершенно ясно, что, преувеличивая его достоинства, ждет от него определенных поступков. Она видит его именно в таком свете. И чтобы не вызвать разочарования, он вынужден поступать именно так.

Тем более, что герой и сам к этому склонен. Автор не случайно с такой тщательностью выписывал ночную накипь столицы. Герою отвратительны все эти российские нувориши, вынырнувшие неизвестно откуда, все эти «хозяева жизни», одуревшие от власти и денег, весь этот цирк, паноптикум, бестиарий — жрущий, пьющий, мычащий, совокупляющийся. Все, что образует сейчас тухлое пузырение времени. Ведь, в самом деле, не этого он хотел, когда бегал на митинги в перестройку, не этого ждал, стоя вместе с другими у стен Белого дома. Такие стояния, конечно, не проходят бесследно. Романтические мечтания оставляют в сердце долго не заживающий след. Герой не то чтобы чувствует свою ответственность за происходящее, но что-то такое подталкивает его изнутри. Какие-то сохранившиеся иллюзии. Какое-то эхо надежд, звучащее в душе до сих пор. Неужели все было напрасно? В общем, разбуженный дуновением прошлого, он делает опрометчивый шаг.

3

В координатах сюжета шаг этот вполне очевиден. Для апелляции к власти или к общественному сознанию герою романа нужны неопровержимые доказательства. Ему требуется ясное документальное подтверждение того факта, что некая сила (организация), что бы она собою ни представляла, пытается изменить политический облик страны, действуя при этом незаконными средствами. Очевидны и усилия, предпринимаемые героем. Во-первых, вместе с главным редактором еженедельника, который, преодолев колебания, тоже в конце концов загорается идеей подобного эксперимента, он изготавливает «информационную куклу»: серию репортажей, представляющую собой компиляцию тех резких материалов, которые уже пробуждали «призраков ночи». Это, разумеется, плагиат. Но они не видят другого способа вызвать «огонь на себя». А во-вторых, соответствующим образом подготавливается сцена эксперимента. Герой вовсе не хочет пройти по данному пути до конца. В его задачу это не входит. Будет достаточно, если «демоны» просто обнаружат себя. И потому устанавливаются скрытые видеокамеры: одна в прихожей, охватывающая прежде всего наружную дверь, другая — на площадке, перед квартирой, нацеленная на лестницу, а третью, это уже для вящей надежности, обязан иметь при себе сотрудник частного сыскного агентства, куда они обратились. Согласно договору, он должен непрерывно дежурить на улице и, зафиксировав как нейтральный свидетель приезд/отъезд, далее в случае необходимости — следовать за похитителями. Правда, предполагается, что до этого не дойдет: помимо камер в квартире устанавливается тревожная сигнализация, дежурные из районного отделения, соответствующим образом проплаченные, обещают, что милицейская группа прибудет на место не позже чем через четыре минуты. Уж четыре минуты, полагает герой, он как-нибудь продержаться сумеет. То есть, все предусмотрено. Никаких сбоев быть не должно.